Николай Маркевич - История малой россии - 2
Не говоря о селах, которых столько ему надавал Государь, о дорогих подарках, которыми осыпал его безпрестанно, почести, которыми он окружил его, были вполне достойны сана Гетманского. Вспомним поездку его в Москву, Царский прием, ему сделанный, это требование советов в важнейших делах государственных, даже и не до Малороссии касающихся, эту твердую непоколебимую доверенность и уважение. Все, что Мазепа ни сделал, ни сказал, казалось Государю достойно хвалы и чести. В болезнях присылал к нему медиков, в печалях принимал участие, в потерях утешал».
Гетман Малороссии не нуждался в титуле Князя Римской Империи; но Государь знал, что это польстит его самолюбию и Мазепа стал кавалером ордена Андрея Первозванного, Действительным Тайным Советником, Князем Римской Империи; даже в лице его родственников Петр Великий льстил его самолюбию, то возвышая, то обогащая их.
И после клятв, уверений, ласкательств, отвратительных воздыханий и похвал своей верности, возстать на благодетеля своего! Неужели ум Мазепы не мог постигнуть, сколь несообразна была борьба эта с его силами; не мог понять хоть части Величия Того, Кто боролся с целым народом, с предразсудками, с невежеством, со Стрельцами, с Польшею, с Карлом XII, и отовсюду выходил с победою? Неужели ум Мазепы состоял только в раболепных хитростях? неужели это был ум, ползущий во мраке тайны, опытный только в том, как ниже и ниже кланяться Боярам, как умолять Нарышкина, чтоб тот не гневался за увоз карлицы; ум сведущий не в битвах, но в том, как пыткой допросить Кочубея о его сокровищах, как развратить невинность девицы неопытной, как отплатить Сибирью Самуйловичу и бедному его семейству за все блага, которые семейство его излило на него; ум сведущий в том, как благородного Палия зазвать на пир и сонного забить в кандалы; как мучительски казнить Соломона по подозрению; как клеветать на народ свой Царю, и самому строить против Царя ковы? Но это низкой ум!
Прямо, благородно действовать—иное дело не было б удачи; не было б и безславий. Люди, не имеющие несчастий, коль скоро они жалуются безпрестанно на свои горести, потупляют глаза пред Властителем, вздыхают из глубины сердца, и, замышляя недоброе, строят ежегодно, или посещают ежеминутно храмы Божии, — эти люди опасны: им не должно доверять. Это Мазепа с Петром.
Предание говорит, что причиной ненависти Мазепы к Петру был один случай на пиру у Меньшикова: Государь, за обедом сказал, что он хочет преобразовать козаков в войско регулярное. Мазепа, сидя с ним об руку, начал говорить, что еще не время тревожить Малороссиян. Петр схватил его за усы, назвал изменником и закричал: нет! пора уже мне за вас принятъся. Озлобленный Мазепа отплатил Петру возстанием.
Но это не вполне справедливо. Феофан Прокопович, знавший Государя лично, говорит, что он вовсе не намерен был заводить регулярное войско в Малороссии. А Нордберг разсказывает, что, желая угодить Государю, Мазепа сам предложил ему принудить козаков к фрунту; но Петр; не согласился. Таков был защитник Украйны, Гетман, козаками из среды себя избранный. Известно однако же, что он в Москве надевал иногда, вместо Гетманского облачения, — Немецкий кафтан.
Вот слова Архиепископа Конисского на счет произшествия у Меньшикова за обедом.
«Гнусный умысел сей породила в нем адская злоба его за личную обиду свою. Предание, взятое от приближенных к Мазепе особ, повествует, что, в недавнем от того времени, был Мазепа на одном пиру с Государем у, Князя Меньшикова и, за противоречие в разговорах, ударил Государь Мазепу по щеке; и хотя за то скоро и помирился с ним, но Мазепа, скрыв наружно злобу свою, запечатлел ее в сердце своем; а также злобные бояре, недоброжелателъствовавшие Государю за перемены государственные, а больше за погибших в бунте своих родственников, сочли случай оный божественным даром и утвердили Мазепу вего отважном намерении обещаниями своими оих помощи.»
Слова Конисского оправданы и речью самого Мазепы к войску в местечко Семеновке.
Вольтер говорит, что Петр обещал его на кол посадит; а Симоновский прибавляет, что Мазепа немедленно выехал из Москвы без позволения Государева.
Как бы то ни было, кто дал ему право, не спросясь воли народной, отторгнуться от Петра за обиду личную? Мы видим, что это было противно Малороссиянам. Да и кто бы согласился быть подвластным не Петру, а Мазепе?
Преданный родине, правдивый Конисский так продолжает: «Мазепа имел умысл толь вредный побуждением собственной его злобы и мщения; а отнюдь не ради национальных интересов, которые, натурально, должны бы в таком случае достигнуть народ к их одержанию; но вместо того народ всемерно истреблял Шведов, яко врагов своих.»
А Мазепа истреблял целые отряды козацкие; посылал на явную, очевидную смерть Полковников, чтоб избавиться от людей, которые не готовы были ему содействовать, или которые казались для него подозрительными; ему содействовали одни только его родственники, да ничтожная горсть людей преданных, какие всегда найдутся у человека сильного. Один Римлянин плакал по Нероне.
Описывают еще, что, будучи в походе против Шведов, он познакомился в Польше с родственницею Лещинского, матерью Вишневецких, Княгинею Дульскою; потом влюбился в нее, вздумал в шестьдесят лет жениться на ней и, для успеха в этом деле, решился присоединить Малороссию в Польше. Как будто б ему легко было сделать то, что противно было Богдану Хмельницкому. Условия с Поляками были у него следующие: он останется Гетманом обеих сторон Днепра и Запорожья, и будет владетельным, ни откого независимым, Князем Северским, с прибавкою к этому Княжению многих смежных земель, вероятно от России.
Дорого поплатилась за это Украйна. Войско козацкое в Минске приметно уменьшилось, Лубенский полк и пятьсот человек Стародубского пошли к Бресту-Литовскому. Пять тысяч козаков, присоединясь к Меньшикову, пошли в Гродно. Самому Гетману Государь поручил взять Быхов; Коммендант Синицкий упорно защищал крепость, тайно Гетман сносился с Лещинским через Иезуита Заленского и, наконец, возвратился в Батурин, изговариваясь подагрою и горячкою, которые, не только не позволяют ему делами управлять, но даже и говорить. «В прилежном моем радении взять Быхов—постыжен»—писал он к Головину.
В Июле Малороссияне увидели у себя гостя неожиданного. Карл намерен был вторгнутся в Украйну, Петр приехал ее обозреть. Июля первого он ночевал в Чернигове, четвертого прибыл в Киев. «Доношу Вашей Вельможности, писал Гетман Головину, что Его Величество изволил прибыть счастливо в Киев; хотя я и хотел на границах полка Черниговского почтить встречею толь Велиого и никогда еще в Малороссии, в препочтеннейшем Царском лице, небывалого гостя; однако предварил мое желание полномочный Его же Монаршеский указ, дабы я, не идучи к Чернигову, спешил со всем войском Запорожским к Киеву.»
В первый день приезда, Государь, встреченный пушечной пальбою, проехал прямо в Софийский Собор, осмотрел все его редкости, посетил Митрополита Варлаама, в тот же день был в пещерах ближних и дальних. Назавтра пришло известие, что Карл XII поспешает в Киев и уже находится в сорока милях. Тогда потребовал он Мазепу к себе; не упуская ничего из виду отправил в Петербург несколько Запорожцев, для обучения приведенных туда волов ходить в ярмах; между тем вызвал Меньшикова, Шафирова, Шереметева и Головкина. К Мазепе писал повторительно, чтоб, оставя пять или шесть тысяч войска в команде Меньшикова, прибыл с остальным в Киев. Гетман явился к Пеетру. Вдруг Карл вступил в Саксонию, и войско собранное в Киеве, было распущено. Заметя, что крепость Киевская устроена на месте неудобном и расположена ошибочно, Петр избрал Печерский монастырь, сам размерял землю и пятнадцатого Августа заложил крепость своими руками.
Девятнадцатого—Мазепа подал Ему семь вопросов на разрешение:
1. Долго ли ему быть в Киеве по отезде Государя, что делать, ехать ли в Батурин и кому надзор поручить над крепостною работою?
2. Какие войска Великороссийские будут при нем для охранения Украйны?
3. К кому относиться о важных делах?
4. Посылать ли Запорожцам жалованье и деньги, собираемые с Переволочанского перевоза?
5. Посланца Ханского отправить ли из Батурина?
6. Будет ли требованье Запорожцев на службу?
7. Позволить ли Красинскому жениться в Малороссии?
— Государь приказал Гетману: во первых, распорядиться насчет крепости, и потом, если захочет, съездить в Батурин на короткое время. Полки Великороссийские оставил при Гетмане прежние. По третьему и шестому вопросам указал на Головкина. Посланца Ханского велел отпустить. Запорожцев удовлетворил, жалованьем и Переволочанским сбором. Дело Красинсого оставил на усмотрение Гетманское, и, прожив полтора месяца в Киеве, двадцатого выехал в Петербург.
