Пайпс - Русская революция. Агония старого режима. 1905-1917
Не все царские министры рассуждали подобным образом. Столыпин, в частности, пытался войти в настоящее сотрудничество с Думой. Однако Горемыкин точнее отразил настроения, царившие при дворе и среди консерваторов, — эти настроения препятствовали эффективному парламентскому управлению в тот момент, когда самодержавное правительство оказалось бессильно. Словно желая показать, какие чувства он питает к Думе, Николай отказывался переступить ее порог, предпочитая принимать депутатов в Зимнем дворце*.
* Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны 1914—1917. Л., 1967. С. 169. Николай II впервые самолично появился в Думе в феврале 1916 года, через десять лет после ее учреждения, во время серьезного политического кризиса, вызванного поражениями России в ходе первой мировой войны.
Позднее, после революции, некоторые государственные деятели царского аппарата оправдывали нежелание самодержавия делиться властью с Думой тем доводом, что российское «общество», представленное интеллигенцией, было неспособно управлять страной — установление парламентского правления в 1906 году только приблизило бы разгул анархии, начавшийся в 1917-м 11 Но деятели, оказавшиеся в эмиграции, были крепки, что называется, задним умом: в свое время консервативно-либеральная парламентская коалиция в сотрудничестве с монархией и ее аппаратом могла бы быть гораздо эффективней, чем в марте 1917 года, когда после отречения царя у нее не было иного выхода, как искать поддержки у революционной интеллигенции.
Если бы русская интеллигенция в политическом смысле была более зрелой — то есть более терпеливой и лучше разбирающейся в психологии правящих кругов монархии, — России, возможно, удалось бы совершить упорядоченный переход от полуконституционного к полноценному конституционному строю. Но этих качеств просвещенному сословию, к несчастью, не хватало. С того дня, как конституция вступила в силу, они использовали любую возможность развязать войну против монархии. Радикально настроенные интеллигенты отвергали сам принцип конституционной монархии и парламентского управления. Сначала они бойкотировали выборы в Думу, потом, осознав ошибочность этого шага, приняли участие в выборах, но с одной лишь целью разрушать парламентскую работу и изнутри призывать народ к бунту. Партия кадетов в этом отношении была лишь немногим более конструктивна. Либералы, признав принцип конституционной монархии, считали при этом Основные законы 1906 года маскарадом и делали все, что было в их силах, чтобы лишить монархию действенной власти*.
* Между депутатами первых двух российских Дум и теми, кто составлял Французскую Национальную Ассамблею в 1789—1791 годах, существует важное различие. Русские депутаты были в подавляющем большинстве интеллектуалами, не обладающими никакими практическими навыками. Третье сословие, главенствовавшее в Генеральных штатах и Национальной Ассамблее, напротив, состояло из практикующих юристов и дельцов, «людей действия и дела» (Thompson J.M. The French Revolution. Oxford, 1947. P. 26—27).
В результате традиционные разногласия между властями и интеллигенцией не ослабли, а только более усугубились, так как теперь появилась свободная трибуна, где находили выход их эмоции. П.Б.Струве, с беспокойным чувством взиравший на эту борьбу, понимая, что она неизбежно окончится катастрофой, писал: «Русская революция и русская реакция как-то безнадежно грызут друг друга и от каждой новой раны, и от каждой капли крови, которыми от обмениваются, растет мстительная ненависть, растет неправда русской жизни»12.
* * *
Специалистам, призванным правительством для составления новых Основных законов, было наказано создать документ, который бы исполнил обещания Октябрьского манифеста и при этом сохранил большинство традиционных прерогатив российского самодержавия13. С декабря 1905 года до окончания работы в апреле 1906-го было выработано несколько черновых вариантов, которые обсуждались и пересматривались на заседаниях кабинета, иногда под председательством царя. В конечном счете был принят консервативный вариант — консервативный и в смысле избирательного законодательства и в смысле доли власти, оставленной в руках монархии.
Избирательный закон был выработан собранием государственных чиновников и народных представителей. Основной вопрос сводился к тому, вводить ли равное и прямое голосование или принять систему непрямого голосования по сословному цензу через выборных представителей14. Следуя рекомендациям бюрократии, было решено принять систему непрямых выборов по сословиям с тем, чтобы уменьшить долю тех избирателей, которые предположительно отдали бы голоса за более радикально настроенных избранников. Устанавливалось четыре избирательных курии: дворянская, городская, крестьянская и рабочая, причем последней предоставлялось право голоса, которого лишал ее проект Булыгина. Выборное право было устроено так, что один голос дворянства приравнивался к трем голосам мещан, 15 крестьян и 45 рабочих15. Повсюду, кроме больших городов, избиратели отдавали голоса за выборных, которые, в свою очередь, избирали либо других выборных, либо сразу депутатов Думы. Такое положение о выборах не отвечало демократическим принципам, за которые боролись либеральные и социалистические партии, призывавшие к «четыреххвостым» выборам — всеобщему, прямому, равному и тайному голосованию. Правительство же надеялось, что, снизив число городских выборов, получит послушную Думу.
Пока шла работа над составлением конституции, правительство выпускало законы, обеспечивающие гражданские права, обещанные манифестом16. 24 ноября 1905 года была упразднена цензура для периодической печати — отныне газеты и журналы, опубликовавшие материал, расцененный властями как подстрекательский или клеветнический, отвечали только перед судом. Хотя во время первой мировой войны некоторая предварительная цензура была возобновлена, все же можно сказать, что после 1905 года в России была полная свобода печати, что давало волю критиковать власти без каких бы то ни было ограничений. Законы, изданные 4 марта 1906 года, гарантировали свободу собраний и союзов. Гражданам позволялось устраивать собрания, о чем они по закону должны были заблаговременно — за 72 часа — известить начальника местной полиции; во время собраний на открытом воздухе надлежало соблюдать определенные правила. Для образования союза также требовалось предварительно поставить в известность о том власти: если в течение двух недель не возникало никаких возражений, организаторы союза вправе были осуществить свои замыслы. Этот закон давал возможность образовывать профсоюзы и политические партии, однако на практике власти часто под тем или иным предлогом разрешения не давали*.
* М.Шефтель утверждает, что правительство никаких оппозиционных политических партий вплоть до своего падения в 1917 году не санкционировало (The Russian Constitution of April 23, 1906. Brussels, 1976. P. 247).
Такого объема гражданских прав и свобод российская история еще не знала. Однако бюрократия находила способ обходить новые законы, воспользовавшись положениями закона от 14 августа 1881 года, который давал право губернаторам брать губернии под «охрану» и который значился в Своде законов вплоть до 1917 года. В период конституционного строя на огромных пространствах Российской империи был применен этот закон, и, таким образом, для жителей многих областей было приостановлено действие гражданских прав, в том числе свободы собраний и союзов17.
Новые Основные законы, опубликованные 26 апреля в разгар выборов в Думу, были весьма любопытным документом. Составленные таким образом, чтобы как можно менее отклоняться от традиционных Основных законов, они делали главное ударение, как и до 1905 года, на правах и прерогативах царя. Положения же, относящиеся к законодательным органам, носили оттенок некоторой назойливой оговорки, возникшей и вписанной задним числом. Чтобы внести ясность в путаницу старых и новых законов, монарха по-прежнему именовали «самодержцем», следуя старинной формуле, установленной еще при Петре I: «Статья 4. Императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его, не только за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает»18.
Традиционно соответствующая статья описывала власть царя как самодержавную и неограниченную. Второе определение сейчас опустили, но это мало что значило, потому что в современном русском языке уже само слово «самодержец» — в петровские времена означавшее «государь», то есть независимый от иных властей, — приобрело смысл «ничем не ограниченный властитель».
России был дарован двухпалатный парламент. Нижняя палата — Государственная дума — состояла целиком из народных представителей, избранных согласно описанным выше положениям. Верхняя палата — Государственный совет — представляла собой тот же самый институт, который под этим же самым названием уже с 1802 года был предназначен превращать высочайшие распоряжения в законы и который состоял из назначаемых должностных лиц и представителей общественных институтов (церкви, земств, дворянских собраний и университетов). Верхняя палата по отношению к Думе должна была служить тормозом. Поскольку в октябрьском манифесте не было речи о Государственном совете, либералы усматривали в его создании нарушение обещаний.
