Дэвид Ирвинг - Разгром конвоя PQ-17
Первыми кораблями, увидевшими 6 июля массивные и непривлекательные острова, были эскортные корабли, сопровождавшие корабль ПВО «Паломарес», то есть тральщики «Бритомарт», «Хэлсион» и «Саламандер», а также спасательное судно «Замалек» с переполнившими его палубу моряками пострадавших судов. На небольшом расстоянии позади них, едва поспевая, шло грузовое судно «Оупш Фридом». Моряки этих кораблей и судов увидели землю в 11.00 6 июля — землю, которую многие из них уже не надеялись когда-либо увидеть. Командир «Паломареса» капитан 1 ранга Джонси приказал тральщику «Бритомарт», на котором нашлись моряки, хорошо знающие эти воды, идти впереди, выполняя задачи противолодочного дозора и одновременно роль лоцманского судна на сложном входном фарватере в пролив Маточкин Шар. Командир «Бритомарта» позднее доложил:
«При прохождении мыса Столбовой „Бритомарта“ никто не окликнул и не остановил, поэтому я продолжал идти семиузловой скоростью. На траверзе поселка Лагерное я застопорил машины и позволил подойти к борту небольшому моторному катеру с русским морским офицером и матросом. Катер был вооружен пулеметом. Офицер держал его направленным на наш корабль. Он не говорил по-английски, но я сумел дать ему понять, что наши корабли не являются силами вторжения и что нам необходима якорная стоянка. Катер с офицером отправился после этого к берегу, а я — к „Паломаресу“, доложить обстановку».
К 14.30 в пролив, следуя за «Бритомартом», вошли остальные корабли группы «Паломареса» и встали на якорь на траверзе поселка Лагерное на глубине девять метров. Двумя часами позднее капитан 1 ранга Джонси созвал на борту «Паломареса» совещание, чтобы обсудить, следует ли кораблям выйти через пролив в Карское море или остаться на некоторое время на месте, с тем чтобы позднее пройти кратчайшим путем в Белое море и в Архангельск. Командир «Бритомарта» лейтенант Стэмвиц заметил, что, насколько ему известно, пролив в его восточной части, по-видимому, непроходим, так как в отличие, от западной там почти всегда бывает лед. По приказанию Джонси был подготовлен и отправлен в разведывательный полет гидросамолет «волрэс», который был подобран «Паломаресом» в море два дня назад.
Вскоре самолет возвратился и доложил, что пролив действительно непроходим — он блокирован льдом.
Другой корабль ПВО — «Позарика» и сопровождавшие его корабли шли в направлении пролива Маточкин Шар с максимальной скоростью в течение тридцати шести часов.
В 01.00 6 июля, когда корабли все еще находились на достаточно большом удалении от входа в пролив, «Позарика» вдруг застопорил машины, и ее командир приказал сторожевым кораблям «Ла-Малоне» и «Поппи» патрулировать вокруг, обеспечивая противолодочную оборону. «Члены экипажа нашего корабля сразу же встревожились и выразили негодование в связи с этой задержкой», — записал в своем дневнике лейтенант Карадэс на «Ла-Малоне», который понимал, что обстановка вызвана неисправностью машин на «Позарике». Никто не знал, где в тот момент находились немецкие эскадренные миноносцы. Радиостанции на сторожевых кораблях уже не действовали на такой большой дистанции, а радисты «Позарики» изредка принимали теперь отдельные радиограммы.
В 14.00 с кораблей увидели наконец землю. Английские моряки ясно увидели глетчеры, снежные вершины гор и множество заливов и бухточек. «Очень пустынные и неприветливые, но, как нам показалось, почти со словами „добро пожаловать“, написанными вдоль берегов». Тремя часами позднее моряки увидели мыс Столбовой с маленькими красными зданиями на нем, и корабли благополучно приблизились к проливу по хорошо скрытому фарватеру. В 18.00 они вошли в собственно пролив с ручками машинных телеграфов, поставленными на «самый малый вперед». Англичанам помогли при этом навигационные знаки и огни, поставленные русскими. Корабли приготовились встать на якорь в Поморской бухте с правой стороны от входа в пролив, но не успели командиры дать команду «отдать якорь», как увидели в бухте на противоположной стороне «Паломарес» и другие корабли из его группы, стоящие на якоре у поселка Лагерное.
Между двумя однотипными кораблями последовал обмен довольно веселыми для того момента фразами:
«Паломарес»: Добро пожаловать в нашу базу.
«Позарика»: Нельзя ли нам встать на якорь рядом с вами?
«Паломарес»: Конечно! Вставайте слева по носу от меня, так, чтобы наши пушки господствовали над входом в пролив.
Вновь пришедшие корабли встали на якорь напротив поселка Лагерное, и высыпавшие на палубы моряки, передавая друг другу бинокли, с интересом рассматривали беpeг, но, кроме деревянных домиков, толпы мужчин, женщин и детей и нескольких больших собак, ничего примечательного они не увидели. После столь большого напряжения и столь длительного пребывания на своих постах по боевой тревоге единственным желанием всех было теперь хорошенько выспаться и отдохнуть. Однако уже в 19.00 сторожевому кораблю «Ла-Малоне» приказали сняться с якоря и выйти в Баренцево море на поиск любых судов конвоя, которые могли оказаться в этом районе, чтобы привести их затем в пролив Маточкин Шар. Большинство моряков на кораблях сразу же поняло, что собравшиеся в проливе эскортные силы должны будут попытаться сформировать суда в новый конвой для проводки его в Архангельск.
В 17.30 самое быстроходное судно в конвое — «Хузиер», шедшее на юг, к входу в Белое море, увидело американское грузовое судно «Самуэль Чейэ», которое полным ходом шло на восток. Его спасательные шлюпки были вывалены за борт и спущены почти до самой воды. Предположив, что «Чейз» терпит бедствие, «Хузиер» запросил его, не нуждается ли он в помощи. «Чейз» ответил, что не нуждается, но поспешил сообщить, что поблизости находится оперативное соединение немецких кораблей, состоящее из подводных лодок, эскадренных миноносцев и, возможно, тяжелого крейсера. Когда «Хузиер» подошел к «Чейзу» поближе, он узнал от последнего, что тот идет на восток, в направлении пролива Маточкин Шар. «Хузиер» решил изменить свой курс и тоже следовать на восток. Панамское судно «Эль Капитан» тоже рассчитывало отстояться в Маточкином Шаре до тех пор, пока не кончится преследование; туда же взял курс и «Бенджамен Хэррисон», который шел до этого в залив Моллера и который вскоре увидел три других судна, идущих к скрытому входу в пролив Маточкин Шар.
Сторожевой корабль «Ла-Малоне» собрал все четыре судна вместе и не без труда построил их в кильватерную колонну. Штормовая погода и высокая волна на море очень затрудняли сближение с каждым судном на расстояние слышимости голоса через мегафон, а это было необходимо для инструктажа капитанов о порядке входа в пролив Маточкин Шар. «Экипажи судов были очень возбуждены», — писал Карадэс. Когда «Ла-Малоне» подходил к борту судна, его дружно приветствовали радостными криками.
К 22.00 6 июля эти четыре судна находились на безопасной якорной стоянке в проливе Маточкин Шар. Несколько дней назад один из членов экипажа «Самуэля Чейза» сошел с ума; его перевели на спасательное судно для медицинского наблюдения. Через несколько часов, сильно дымя, в пролив вошли старые, 11-узловые траулеры «Лорд Мидлтон» и «Нортерн Джем». Тяжелейшее испытание для кораблей королевского флота кончилось. Здесь, в проливе Маточкин Шар, они находились в относительной безопасности от воздушных атак противника. Все военные корабли встали на якорь так, чтобы в случае необходимости можно было встретить противника дружным огнем своих 100-мм орудий.
За несколько дней и ночей артиллеристы кораблей охранения впервые получили возможность отдохнуть. Темой разговоров снова стали события 5 и 6 июля, а также радиограмма адмиралтейства, в которой говорилось, что главная задача кораблей — избежать гибели. «Матросы, кочегары и старшины согласились, что в ночь на 6 июля их жизнь несколько раз висела на волоске, — записал лейтенант Карадэс. — Некоторые признались, что испытывали страх. Минуты тянулись как целые дни; люди не были голодны и не испытывали жажды, однако корабельный кок заявил, что они выпили очень много чаю. А эта воздушная атака два дня назад, в которой за три часа участвовало около 150 самолетов! Нашу автоматическую многоствольную установку на корме то и дело заклинивало; из нее сделали только 150 выстрелов.
„Эрликоны“ показали себя хорошо. Вместо многоствольной установки лучше бы иметь несколько „эрликонов“. В один из периодов затишья начальник интендантской службы читал трем матросам евангелие. Радиолокационная установка работала отлично; гидролокатор использовали совсем мало, к тому же его работе часто мешали шедшие рядом эскадренные миноносцы. В разгар воспоминаний возник вопрос: „Мы хотим знать, почему судам и кораблям приказали рассредоточиться?“» Свою запись в дневнике за 6 июля лейтенант Карадэс закончил вопросом: могли ли сторожевые корабли сделать больше того, что они сделали? «Возможно, нам все объяснит глава английской военно-морской миссии в Архангельске, если, конечно, мы дойдем туда»?
