Владимир Фортунатов - Российская история в афоризмах
Но народ и даже народная интеллигенция не могут быть умнее власти. Народ и народная интеллигенция не имеют возможности указывать большим начальникам. То, что власть во главе со Сталиным 22 июня 1941 года показала свою полную несостоятельность, неспособность предвидеть развитие событий, допустило неслыханный разгром армии, должно было быть как можно быстрее забыто. Да, Сталин был вынужден вернуть из лагерей десятки тысяч офицеров, ученых, руководителей, посаженных ни за что. Да, пришлось доверить организацию работы эвакуированных предприятий, колхозов и совхозов, конструкторских бюро, командование дивизиями, армиями, фронтами тем, кого собирались не сегодня, так завтра посадить, ошельмовать, припечатать клеймом «врага народа» или «члена семьи изменника родины». После 9 мая 1945 года у власти, у Сталина появились новые задачи: тех, кого выдвинули, предстояло задвинуть. Правящая элита страны вновь была уверена, что во всем сама разбирается, все понимает и не нуждается в критических оценках.
Стишок афористического уровня и с глубоким смыслом появился в 1950-е годы. Он отражал позицию советского руководства, которое не просто болезненно реагировало на любую критику советского строя в любой форме, но и решительно подавляло деятельность любых диссидентов (инакомыслящих). Допускалось критическое изображение «отдельных недостатков», «родимых пятен капитализма». Целую галерею отрицательных типов, которые «мешают нам жить», создал народный артист СССР Аркадий Исаакович Райкин (1911–1987). Популярным был сатирический киножурнал «Фитиль». Любые печатные и публично произносимые тексты проходили проверку цензуры или партийных органов.
Ленин в первые же советские годы писал: «Было бы смешно выставлять нашу революцию каким-то идеалом для всех стран, воображать, что она сделала целый ряд гениальных открытий и ввела кучу социалистических новшеств. Я этого ни от кого не слышал и утверждаю, что ни от кого не услышим. У нас есть практический опыт осуществления первых шагов по разрушению капитализма в стране с особым отношением пролетариата и крестьянства. Больше ничего нет. Если мы будем корчить из себя лягушку, пыхтеть и надуваться, это будет посмешищем на весь мир, мы будем простые хвастуны»[137]. Ленин оказался пророком – в 1991 году «лягушка» лопнула. В том числе потому, что зажравшееся правящее номенклатурное сословие не воспринимало никакой критики, не хотело никого слушать, не проводило никаких действительно стоящих реформ.
Перестройке нет альтернативы
«У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни не знал. О том, что у нас существуют недостатки в аппарате по организации масс, это я знаю превосходным образом и на всякие десять недостатков, которые любой из вас мне укажет, я сейчас же вам назову сотню добавочных. Но не в том дело, чтобы быстрой реорганизацией его улучшить, а дело в том, что нужно это политическое преобразование переварить, чтобы получить другой культурный экономический уровень. Вот в чем штука. Не перестраивать, а, наоборот, помочь надо исправить те многочисленные недостатки, которые имеются в советском строе и во всей системе управления, чтобы помочь десяткам и миллионам людей»[138]. Это писал В. И. Ленин.
А Михаил Сергеевич Горбачев, генеральный секретарь ЦК КПСС, в выступлении на встрече с руководителями средств массовой информации 11 февраля 1987 года заявил: «Альтернативы перестройке нет». Именно в такой последовательности расставлены слова у самого Горбачева.
Следует учесть, что слово «перестройка» в лексиконе Горбачева появилось не сразу. Сначала ударным словечком было «ускорение», произнесенное уже в апреле 1985 года на Пленуме ЦК КПСС. Через год не только «прозвучал» взрыв на Чернобыльской АЭС, но и стало очевидно, что с «ускорением» ничего не получается. Поэтому в январе 1987 года на очередном Пленуме ЦК КПСС Горбачев стал объяснять, что никакого «ускорения» не получится, если не произвести необходимую «перестройку». Слово стало «раскручиваться». В выступлениях Горбачева оно иногда использовалось десятки раз. В конечном счете именно этим словом обозначается кратковременный период правления М. С. Горбачева – 19851991 годы.
Новым для тогдашнего политического лексикона было и слово «альтернатива». В советское время альтернативный подход к изучению истории был не в чести. Точнее, об этом подходе никто вообще не говорил. Все события нашей истории рассматривались с позиций исторического детерминизма (история развивается по законам, открытым Марксом, Энгельсом, Лениным, Сталиным). Любые новые решения высших властей преподносились как единственно правильные, мудрые и соответствующие историческим закономерностям развития страны.
Французское слово «альтернатива» означает возможность выбора из двух или более вариантов, а также каждый из этих вариантов. Альтернативные ситуации в истории возникают очень часто. Эпохальное влияние на жизнь русского народа оказал выбор Владимира I. Перед тяжелейшим выбором оказался в свое время Александр Невский. В 1917 году историки насчитывают от трех до шести различных альтернатив, которые были предложены населению страны.
Использование альтернативного подхода к изучению истории позволяет лучше понять, почему в условиях имевшегося выбора победила именно эта альтернатива, а не иная. В этом знании в значительной степени заключаются уроки истории, которые многие не понимают или игнорируют.
Утверждение Горбачева о том, что «перестройке нет альтернативы», можно трактовать по-разному с учетом всего происшедшего за двадцать с лишним лет после самого высказывания. Можно сказать, что это было проявление обычной начальственной фанаберии, претензии на монопольное владение Истиной. Можно говорить о принципиальном теоретическом убожестве всего послеленинского периода в развитии КПСС. Возможно, кто-то Горбачеву «подбросил» своевременное словечко, за которое генсек ухватился.
В действительности в той ситуации выбора, в которой оказалась страна к середине 1980-х годов, дело было не в том, что «перестройке» не было альтернативы. Реальному действию, какому-то движению вперед всегда есть альтернатива – ничего не делать, никуда не двигаться или двигаться по инерции. Так, после реформ Петра I Россия во многом двигалась по инерции более 100 лет до великих реформ Александра II. И при Брежневе после «золотой пятилетки» (1966–1970, 8-я пятилетка) страна снова стала жить «по инерции» (или погружаясь в «застой»).
Поэтому при Горбачеве речь шла не о том, что «альтернативы перестройке нет», а о том, каким именно образом будут происходить реформы, какой именно вариант перестройки будет избран. Если бы в партийно-советском руководстве СССР были люди, которые знали историю своей страны или хотя бы проявили к этой истории интерес, даже не говоря про уважение, то эти люди знали бы, что в прошлом России было много вариантов «перестроек», преобразований.
Петр I проводил преобразования в условиях тяжелой Северной войны 1700–1721 годов и, что называется, все «перестраивал» под себя. Александр II больше уделил внимания сфере социально-экономических отношений, но не решился на «увенчание здания», на учреждение в стране парламента, на предоставление населению политических прав и свобод. В. И. Ленин допустил частичное возрождение капиталистического уклада в экономике для быстрейшего восстановления хозяйства, разрушенного гражданской войной и интервенцией. Но никакой конкуренции в политической и духовной сферах допущено не было. Политические конкуренты продолжали сидеть в тюрьме или находились под негласным надзором ОГПУ. Некоторые отправились на «белых пароходах» за границу. Горбачев вспомнил про нэп только в 1991 году.
Трудно сказать, чем в действительности руководствовался Горбачев, когда он после провалившегося «ускорения» (1985–1986), в условиях очевидной «пробуксовки» начавшейся экономической реформы (лето 1987–1988 год) начал «перестройку» политической системы. Это называется «вали валом – потом разберем».
К тому же после выхода Б. Н. Ельцина из КПСС на XXVIII съезде КПСС в июле 1990 года «перестройке» была противопоставлена настоящая альтернатива – «возрождение России». В то время не все понимали, что возрождать Россию можно по-разному. Но «перестройка» Горбачева явно заканчивалась, во многом так и не начавшись.
Если в кране нет воды, воду выпили жиды
Вряд ли найдется в стране автор, который возьмется комментировать данный афоризм, больше напоминающий стишок или частушку. В России сформировались мощные пласты литературы, для которых характерен либо откровенный антисемитизм (враждебное отношение к евреям, одна из форм национальной нетерпимости), либо нечто прямо противоположное. В стране на протяжении многих лет идет спор о роли евреев в судьбах России и русского народа.
