Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Далее. Каждый "большой проект Лужкова" стоил больших денег. Они протекали по каналам, к которым придворные не могли дотянуться. Об этом, конечно, никто вслух не говорил. В общественное сознание вбрасывались гуманитарные, демократические идеи. Настойчиво вбивался клин между богатой столицей и безденежными регионами:
"Москва — богатый господин". Но зачем все это? Зачем строить в стране бедных людей роскошные подземелья и вавилонские по богатству храмы?"
Этот довод громко звучал на страницах влиятельных изданий.
"У нас есть дела поважнее, чем снова строить храм Христа Спасителя. Нынешняя разоренная, обнищавшая, униженная Россия являет собою некую духовную пустыню с разгулом преступности, порнографии, прямого сатанизма. Не хватает больниц, старческих и детских домов, нет даже достаточного количества тюрем. Разумно ли и, главное, нравственно ли в подобной ситуации тратить миллиарды и миллиарды на сооружение богато изукрашенного, грандиозного храма?".
Вся эта кампания направлялась без упоминания имени «градоначальника». И художника пока что никто не упоминал. Все самое худшее ждало их впереди.
Назову "большие проекты Лужкова", потому что каждый из них стал главой в книге жизни Церетели.
"Парк чудес"
Памятник Победы
"Охотный ряд"
Храм Христа Спасителя
Петр Первый.
Первая из этих глав не дописана до сих пор. Земляными работами, начатыми после закладки гранитного камня, все и закончилось. Тем летом казалось, через три года придут в Нижние Мневники дети. К 850-летию Москвы Лужков и Церетели мечтали там всех порадовать. Но их мечте не суждено было сбыться, слишком много денег требовалось, даже для того, чтобы возвести масштабные склады и "ночной город", призванные стать источником денежных потоков. По последним расчетам, требуется семь миллиардов долларов, чтобы реализовать задуманное. Пришлось законсервировать строительную площадку в Нижних Мневниках и сосредоточить усилия на других проектах. Они превратились быстро в музей Отечественной войны и обелиск, храм Георгия Победоносца, торговый комплекс под землей и главный собор Русской православной церкви. К ним мы подошли вплотную…
Конец седьмой главы
ПОКЛОННАЯ ГОРА.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, рассказывающая о том, как 27 марта 1993 года Юрий Лужков на новоселье в доме Церетели подписался под рисунком штыка, который отлили в бронзе и открыли 9 мая 1995 года по случаю 50-летия Победы.
Прежде чем приступить к новым главам, хочу подробнее коснуться содружества, тандема, или, как сформулировали в прессе, "связки Лужков Церетели". Она в таком составе проявила себя, взяв несколько головокружительных вершин в конце ХХ века.
Чем объяснить тяготение, возникшее между столь непохожими людьми, которые познакомились в зрелые годы. Все у них разное. Один родился в Москве, в семье плотника, другой в Тбилиси, в семье инженера. Один провел детство в пролетарской среде на окраине, учился в русской школе. Другой жил в центре, среде художников, занимался в грузинской школе, где его не успели научить правильно писать и говорить по-русски. Одного тянуло к машинам, механизмам, другой ничем не интересовался, кроме рисования. Один стал инженером, другой художником. Один играет в футбол и теннис, катается на лыжах и лошадях, другой успевает утром поднять штангу, обходит стороной футбольное поле.
И вдруг такое явное притяжение, не заканчивавшееся на совещаниях и стройплощадке, продолжавшееся дома, в отпуске, на море, в горах. Что сближало? Вначале — удивление, возникшее после знакомства. Один удивлялся другому, когда им пришлось взяться за общее дело. Оно их и сблизило, и сдружило. Как часто в минувшие годы пытались столкнуть их лбами, посеять между ними рознь и вражду! Но поздняя дружба бывает прочной, как поздняя любовь.
Вот что ответил Юрий Лужков мне на вопрос, когда он познакомился с другом:
— Мне кажется, что я был знаком с ним всегда, это такое удивительное ощущение. Зураб по жизни настолько добрый, настолько тянущийся к дружбе, товариществу человек. И эта тяга не связана с постами, он ровный с теми, кто работает с ним, кто занимает простые посты.
Я никогда не видел его агрессивным, никогда не видел его недоброжелательным, даже в труднейших ситуациях нападок на него, а он испытал их много. Это удивительная черта человека.
(Агрессивным видел я Зураба однажды на Поклонной горе в мае 1995 года, когда он чуть не подрался с министром правительства города, хватавшим его за руки в самые напряженные дни на Поклонной горе. Но обо всем этом впереди).
И я не скажу точно, в какой день эта взаимность возникла, но твердо знаю, 27 марта 1993 году на листке бумаги, подвернувшемся под руку, Лужков подписался под нетвердым рисунком штыка. Он появился за дружеским столом, когда отмечалось новоселье в мастерской на Большой Грузинской улице. Тогда за столом обсуждали, как сдвинуть с мертвой точки замороженную стройку на Поклонной горе, каким должен быть памятник Победы. На попавшем под руку листке из блокнота и возник штык, давший позднее Церетели основание включить имя Лужкова в список авторов мемориала. Да, в тот день Лужков воткнул этот виртуальный штык в холм, где через два с половиной года поднялся бронзовый обелиск в форме штыка — памятник Победы.
Эту тему советские скульпторы и архитекторы решали десятки лет. Объявлялись конкурсы, назывались лучшие проекты, выдавались премии, и все на этом кончалось. Церетели работал в Москве одно время в мастерской скульптора Томского, когда тот занимался монументом в честь 50-летия Октябрьской революции. В его мастерской вырабатывалась в начале 80-х годов концепция и другого памятника, еще более грандиозного, в решении правительства сформулированная в таких словах:
"Основной замысел памятника символизирует идею: "Народ-победитель, осененный победным Красным Ленинским знаменем". Эта идея выражалась в виде скульптурной композиции, составленной из семи фигур. Вокруг солдата, поднявшего ввысь руку с автоматом, на цилиндрическом постаменте группировалось шесть других фигур: рабочего, партизана, колхозницы и других персонажей, символизировавших единство партии и народа. Над ними развевалось огромное красное знамя из камня с профилем Ленина. На вершине древка водружалась красная звезда, напоминающая рубиновые звезды башен Кремля. Высота композиции была точно такой, как у Спасской башни — 72 метра. За монументом мыслился музей Отечественной войны.
Назначенный после смерти Николая Томского руководителем проекта на Поклонной горе Анатолий Полянский не сразу призвал в соавторы старого друга. Солдата под ленинским знаменем он был не в силах убрать с холма. Но ему удалось кардинально изменить планировку комплекса. Главный фасад, нацеленный на Фили, он круто развернул в сторону центра Москвы.
Два года после прихода к власти Михаила Горбачева сооружалось здание музея Отечественной войны. В Поклонную гору вбили тысячи свай в основание "Главного монумента". Над холмом поднялись облицованные белым мрамором стены. На земле смонтировали гигантский купол. В мастерской конструкторы и скульпторы ломали голову, как заставить многотонное гранитное знамя развеваться на ветру.
Наступил 1987 год, когда идея «перестройки» овладела умами. Каждый получил право высказывать свои мысли, идущие вразрез с официальной точкой зрения. Люди стали сначала робко, потом все смелее пользоваться дарованным партией правом. Но и тогда ни у кого не хватало смелости выйти вперед и сказать: "Мы не хотим больше жить под красным знаменем, не хотим больше строить памятники Ленину, хватит красных звезд, хватит символов коммунизма, хватит красного цвета, хватит крови!"
Говорили одно, думали другое. Первый, кто высказался против строительства монумента, был давний соавтор Церетели и друг — поэт Андрей Вознесенский. В юности он воспевал вождя, обращался в стихах к правительству с просьбой "убрать Ленина с денег", чтобы его светлый образ никто не марал грязными руками. Когда началось сооружение монумента, именно он высказался, что Красное знамя при закате солнца будет выглядеть черным. Поэтому возводить такой монумент нельзя. То есть, как бы защитил цвет революционного флага. Поэт накалил страсти, когда, выступая с трибуны съезда писателей, заявил высокому собранию:
— Все мы ездим по Кутузовскому проспекту, мимо срезанной Поклонной горы и выкорчеванного парка. Там идет строительство монумента Победы. Это стоит десятки миллионов рублей. Памятник Победы представляет собой уродливый столб высотой 70 метров, то есть 30 этажный дом. Это один из самых унылых и бездарных памятников в мире. Кроме того, даже красный гранит силуэтно смотрится как черный. На въезде в Москву будет пугать всех гигантское черное знамя. Ужас какой-то…
Как видим, он не только не оставил камня на камне от монумента, но и заявил, что архитекторы якобы срыли святую для русского народа Поклонную гору и "старый парк", ценности более важные, чем «черное» знамя. Это был голос либеральной интеллигенции, реакция с левого фланга общества. С правого фланга в унисон с поэтом зашумела группа патриотов-националистов, ревнителей памятников, защитников «священной» Поклонной горы.
