Вольфганг Акунов - Берсерки
«Сам Бог послал этих одержимых из-за моря, чтобы наказать франков за грехи»», и добавлял: «В морях они ищут себе пропитание: ведь они суть обитатели моря!»…
Захватив Ахен, откуда еще не так давно правил своей Западной империей Карл Великий, викинги разграбили императорский дворец и превратили императорскую часовню в конюшню. Так они отомстили франкам за Ирминсуль! Восточным франкам (будущим немцам) удалось изгнать их лишь в 891 г., при короле Людовике (Людвиге)[107] Немецком, прославленном за эту победу в героической песне «Людвигслид»[108], занимающей в истории немецкой литературы место, эквивалентное месту нашего «Слова о полку Игореве» (но только со счастливым для главного героя концом).
«Лишь тот достоин именоваться морским королем, кто никогда не спал под закопченным потолком и никогда не осушал свой рог с медом[109] у домашнего очага»[110]. Так говорит «Круг земной» (Геймскрингла)[111] — классическое произведение исландской литературы, сочинение скальда Снорри Стурлуссона — об этих полных неиссякаемой энергии людях моря, начавших в эпоху распада родовых отношений на свой страх и риск вести войны, вторгаться с побережья в чужие страны и завладевать заморскими землями. Среди многочисленных трофеев викингов можно было найти и выломанный замок от городских ворот Парижа, и колокол Сен-Жерменского аббатства. Впрочем, таким же манером знаменитые «Корсунские врата» попали в Хольмгард-Новгород — вотчину потомков славного викинга Рюрика.
Вступая в бой с безумною отвагой, пренебрегая ранами и опасностью, бросались они на врага, порой без шлемов и щитов, не страшась грозящей гибели, ибо знали, что павших в бою валькирии умчат на крылатых конях в чертоги Одина.
Зубастые драконьи головы с высунутыми языками беспрестанно появлялись не только у берегов Альбиона. Неукротимое морское племя одолело на своих «драккарах» и грозный Бискайский залив, и Гибралтар, и Средиземное море, оставив за собой кровавые следы и на Сицилии, и в Леванте. Маршруты других морских набегов викингов вели в Балтийское и Белое моря. В то время как норвежские викинги (собственно норманны) избрали своей главной мишенью земли западных и восточных франков (соответственно, будущих французов, голландцев, бельгийцев и немцев), а датские викинги (даны) — в основном Англию, шведские викинги-варяги[112] проникли по большим рекам далеко вглубь Руси, добрались до Черного моря, перемежая нападения на богатые «ромейские» (византийские) города[113] со службой цареградским императорам в качестве наемных воинов. <?> Так, князь Владимир Красное Солнышко (эпитет будущего Крестителя и Просветителя Руси, уподоблявший его Самому Христу — Солнцу Правды!) помог благочестивым византийским василевсам Констинтину и Василию подавить мятеж Варды Фоки и усилил императорскую варяжскую (варангианскую) гвардию за счет шеститысячного русского «ограниченного контингента». Зять сына князя Владимира — Ярослава Мудрого («конунга Ярицлейва Вальдемарссона»), женатого на шведской королевне Ингигерде (Ирине) и обязанного властью своей нанятой в Швеции варяжской дружине (норвежек.: гирд, шведск.: грид, древнерусск.: гридь), и в особенности ее предводителю Эймунду — в дружине Ярослава служил даже слепой варяг Акун (Гакон)! — будущий король норвежский Гаральд (Харальд) Гардрада (Грозноволосый), известный также как Гаральд Суровый, много лет служил в варяжской гвардии благочестивых василевсов Византии, бился с арабами в Южной Италии и на Сицилии, принял православие, после чего женился на дочери Ярослава — Елизавете — и сделал ее королевой Норвегии. В 1066 г. конунг Гаральд Норвежский погиб в морском походе на Англию в битве близ города Йорка, потерпев поражение от короля англосаксов Гарольда Годвинсона (всего лишь несколько дней спустя после разгрома норвежцев под Йорком разбитого и павшего в сражении при Гастингсе с другим потомком викингов — Вильгельмом Нормандским). Гаральд Гардрада считается «последним викингом» в истории. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что экспансия викингов пошла на спад несколько ранее, после битвы при Кпонтарфе (близ Дублина) в 1014 г., в которой главные силы морских королей потерпели сокрушительный разгром от войска ирландского короля Бриана (Брайена) Бору (павшего в этой битве и причисленного ирландской церковью к лику святых).
Эти азартные морские кочевники, окружившие свою плавучую родину — корабль с драконьей головой — поистине сверхчеловеческой любовью, оставили многочисленные рунические надписи не только на берегах Малой Азии и Северной Африки, но и на восточном побережье Америки.
Но викинги не только грабили, но, как всякие пираты, торговали награбленным. И в этой связи необходимо подчеркнуть, что становление древнерусской государственности происходило именно на путях «из варяг в греки» (как и «из варяг в арабы»), характеризуясь высочайшей степенью межэтнических и межкультурных контактов. Именно торговые пути явились стержнем, вокруг которого сложилось Древнерусское государство, причем главную роль в этой торговле играли (согласно «Повести временных лет») именно скандинавские викинги («варяги-находники из заморья»)[114]. Не случайно «варяжский» период русской истории совпадает по времени с «эпохой викингов» в Европе (879—1066).
Варяги, обладавшие современным оружием, сочетавшим скандинавские традиции с достижениями «Римской» (а на деле — франкской) империи Каролингов[115] и высокую транспортную культуру (их «драккары», как уже говорилось выше, в данную эпоху не знали себе равных), прорывались к сакральным и материальным ценностям Византии и арабского Востока (чего стоят одни только лихие морские налеты на Царьград, Севилью, Берда’а!), вовлекая по пути в этот процесс славянские и финноугорские группировки. И очень скоро, путем социально-этнического взаимодействия, через взаимопроникновение разных уровней духовной и материальной культуры, скандинавские воины-купцы слились с частью родоплеменной славяно-балто-угрофинской знати, дав начало возникновению нового этносоциума под названием «русь» — широкого надплеменного (хотя, на первых порах, и характеризующегося очевидным преобладанием норманнского элемента) дружинно-торгового общественного слоя, сплотившегося вокруг князя-конунга и образующего его гридь-дружину, войско, звенья раннефеодального аппарата власти, заселившего города «Русской земли» безотносительно к племенной принадлежности и защищенного княжеской «Русской правдой» («Правдой роськой»)[116].
В своих дерзких по замыслу и молниеносных по воплощению в жизнь разведывательных походах в нелюдимые полярные моря к берегам Новой Земли, Шпицбергена, Гренландии, в Баффинов и в бурный Бискайский залив викинги шли неукротимо — сквозь штормы, плавучие льды, мрак, туман и лютый холод, не имея ни компаса, ни других, даже простейших мореходных инструментов, хорошо известных мореплавателям позднейших времен. Днем им указывало путь Солнце, ночью — Полярная звезда (которую сами викинги именовали «Путеводной»). Впрочем, согласно новейшим исследованиям, викинги якобы ориентировались в пасмурную погоду с помощью неких «солнечных камней» (вероятно, кусочков магнитной руды). Кто знает?
Но свойственные всем норманнам «нетерпенье и тяга к перемене мест», необузданный нрав, нежелание повиноваться и обостренное чувство чести, выливавшееся в драчливость — все это чаще всего мешало «сынам Севера» закрепить свои завоевания. Виной тому были также беспрестанные распри и раздоры, когда брат то и дело обнажал меч на брата. Так, к примеру, поселения викингов в Гренландии оказались опустошенными вовсе не вследствие успешных нападений эскимосов («скрелингов»)[117], а из-за междоусобиц. Впрочем, в целом ряде случаев (в Нормандии, Англии, Ирландии, Шотландии, Южной Италии, Сицилии и на Руси) «морским королям» удалось сделаться феодальными властителями над коренным населением, веру, язык и культуру которого они, впрочем, очень быстро перенимали.
Как писал о норманнской экспансии в своем фундаментальном философском труде «Формирование человека» ректор Гейдельбергского университета — доктор Эрнст Крик — один из ведущих ученых Германии 20—40-х гг. прошлого века:
«Викинг — тип первобытного воина из свободных крестьян, выделившийся в результате свободного развития расовых инстинктов. Избыток сил нашел разрядку в героическую эпоху викингов с VIII по XI в. Переселения народов похожи на извержения вулканов, но переселения северных германцев во многих отношениях уникальны. Это был взрыв первобытного субъективизма, не имеющий себе подобных. Эти крестьянские сыновья отправлялись в поход небольшими группами, вольными союзами, и каждый считал себя завоевателем мира на свой страх и риск. Они заселили северные страны вплоть до Гренландии, охватили Европу с четырех сторон, создали стабильные государства в России, Исландии, Франции, Англии и Италии. Их посылало не государство; наоборот, у себя на родине они бежали от сильной власти, например, норвежского короля Гаральда Прекрасноволосого, но, в конечном счете, сами основывали государства. И, несмотря на это, героическая эпоха викингов являет собой картину бессмысленной растраты сил благородной крови…
