Дональд Портер - Белый индеец
Могавки оказались настоящими мастерами, и Ренно по достоинству оценил их мастерство. Четверо направляли плот, а пятый веслом отгонял обломки льда. Они не видели плота с ирокезами, двигавшегося прямо перед ними, но ухитрялись держаться точно позади.
Ренно видел льдины, плывущие по течению, но хранил спокойствие, предоставляя управляться с ними тем, в чьи обязанности это входило. Воин, отгонявший льдины, казалось, обладал шестым чувством, и каждый раз, когда следующая оказывалась на пути, мягким движением отталкивал ее прочь. Ополченцы с восторгом наблюдали за ним.
- Благодарение Господу, что они на нашей стороне, - прошептал полковник.
У кого-то застучали зубы. Том Хиббард обернулся посмотреть, кто это, и даже Обадия Дженкинс взглянул с упреком. Ренно едва не пожалел виновного, потому что холод был пронизывающим. Лодочники отлично справлялись с делом, не сражаясь с течением, а используя его для того, чтоб подобраться к северному берегу.
Туман и тяжелые облака скрывали Квебек. Даже Ренно удивился, когда двое могавков спрыгнули с плота и принялись тащить его на берег. Он тоже соскочил с плота и заметил впереди темные тени. Это были жилища людей, обитавших в нижней части Квебека.
Скоро причалили остальные плоты. Обадия Дженкинс вздохнул с облегчением.
Генерал Пепперел подал сигнал, люди построились в двойную шеренгу, а он сам отошел назад, чтобы возглавить основной отряд.
Полковник Вильсон, на которого возлагалась трудная задача вести в бой передовые силы, оказался прямо за спиной Ренно. Обадия встал сразу за своим самым выдающимся прихожанином.
Ренно было приятно, когда Том Хиббард подошел к нему, чтобы вместе идти в бой. Надежный товарищ не нуждался в указаниях.
Эндрю Вильсон похлопал Ренно по плечу. Белый сенека медленно тронулся с места, озираясь, пока не определил, где именно находится, и вскоре вступил на узкую улочку, с обеих сторон застроенную домами. Сквозь промасленную бумагу, закрывавшую окна, пробивался свет ламп и свечей, едва рассеивавших туман.
Ренно свернул налево, прошел несколько шагов, потом направо, и понял, что вышел на правильную дорогу. Инстинкт и опыт делали свое дело.
В одном из домов рассмеялась молодая женщина, и звук эхом прокатился по улице. В другом доме двое мужчин спорили на незнакомом Ренно языке.
Склон становился круче, под ногами лежали снег и лед, и Ренно слышал тяжелое дыхание ополченцев.
Он ощутил на лице несколько влажных, мягких капель и понял, что начинается снегопад. Видимость будет еще хуже и обеспечит нападающим дополнительную защиту. Гонка, как всегда, оказался прав.
Кто-то закашлялся, и полковник Вильсон оглянулся посмотреть на нарушителя, но не смог разглядеть даже ближайших соседей.
Улица поднималась к самому подножию Цитадели. Хотя в действительности высота бастионов была чуть больше сотни футов, атакующим пришлось пройти как минимум втрое большее расстояние.
Ренно скорее почувствовал, чем увидел, выступающий впереди частокол, и остановился, предупреждающе подняв руку. Полковник последовал его примеру, и вся колонна остановилась.
Туман и усиливающийся снегопад не давали возможности видеть, что происходило всего в нескольких футах, но Ренно внимательно вглядывался в бревенчатую стену, умоляя маниту-ястреба даровать ему острое зрение. Ястреб видел все всегда и везде, и белый сенека с молитвой обратился к своему опекуну.
Постепенно пятно перед ним приняло более четкие контуры, и через какое-то время Ренно различил две фигуры: гурона и француза, одетого в бело-золотую форму. Часовые стояли на страже прямо над воротами, которые Ренно видел с дальнего берега.
Если часовые заметят колонну, они подадут сигнал тревоги. Тогда все пропало.
Гурон стоял неподвижно, как и подобало воину, со скрещенными на груди руками. Француз потирал ладони и переступал с ноги на ногу, не обращая внимания на соседа.
Воин был куда опаснее того, другого, и Ренно знал, что сначала следует обезвредить его. Как ценно было оружие сенека, не производившее шума, чтобы не выдать своего обладателя!
Ренно поднял лук, достал стрелу и прицелился. Том Хиббард подошел ближе, поднял бровь, и Ренно жестом указал на часовых.
Полковник Вильсон увидел, что произошло, и решил оставить все в руках тех, кто возглавлял колонну. Он кивнул, даже не пытаясь вытащить пистолет. Том Хиббард так долго ждал этой минуты. Старый слуга взялся за рукоятку длинного ножа. Ренно пустил стрелу. Она вонзилась в левый бок гурона, и тот умер без единого звука.
Том нагнулся вперед и поднял нож. Он не видел француза, пока не оказался прямо под ним, но тщательно приготовился к броску. Лезвие вонзилось прямо в сердце часового.
Перед тем, как оттащить гурона в сторону, Ренно снял с него скальп и сунул мокрый трофей за пояс. Потом они с Томом плечами подперли ворота, те треснули, и колонна проникла внутрь, оставив ворота приоткрытыми.
Полковнику понадобилось несколько мгновений, чтобы сориентироваться. Он изучал планы этого великого города в городе, но снег слепил глаза, а туман становился все гуще, и нужно было определить, в какой части сооружения они находятся. Наконец полковник понял, или решил, что понял, куда они попали, и показал направо.
Отряд двинулся вперед. Снег скрипел под ногами ополченцев. Отряд вышел на плац. Ренно остановился и принялся слушать. Ирокезы уже приступили к делу. Слабый шум указывал, что они проникли в здание слева и нашли там достаточно жертв. Полковник, зная расположение сил противника, указал вправо.
И снова Ренно повел колонистов. Через несколько мгновений они подошли к бревенчатому зданию, похожему на большие дома индейцев, но гораздо вместительнее.
Полковник достал и зарядил пистолет. Негромкий звук послужил сигналом для всей колонны. Мушкеты были немедленно заряжены, а отряд готов к бою.
Том распахнул дверь, и Ренно достал еще одну стрелу. Огненные дубинки англичан были сильным, страшным оружием, но в критические минуты он предпочитал свое проверенное оружие.
Они вошли в барак, где отдыхали только что поужинавшие французские солдаты. Большинство из них сняли мундиры и сапоги, оставшись в одних рубашках, и теперь читали или писали письма, растянувшись на кроватях. Довольно большая группа играла в карты, а еще несколько человек оживленно беседовали.
Полковник сразу заметил, что мушкеты французов сложены возле входной двери, и обитатели барака оказались беззащитны, когда англичане ворвались внутрь и открыли огонь. Нападение было молниеносным и ужасным. Через несколько минут не меньше тридцати солдат лежали мертвыми, а еще больше были ранены.
Ренно застрелил двоих из лука и спокойно скальпировал их.
Нападение закончилось также неожиданно, как и началось.
- Уходим! - закричал генерал Пепперел, перекрывая грохот выстрелов. Уходим!
Ополченцы отступили, оставляя оставшихся в живых у себя за спиной, но трудности только начинались. Едва отряд вышел на плац, собираясь уйти тем же путем, как пришли, послышались выстрелы.
Ренно услышал знакомый клич и понял, что отступавшие сенека завязали бой с французами и их союзниками. Спеша на звуки битвы, он пробрался к тому месту плаца, где сенека, онейда и могавки вступили в яростную схватку с защитниками Цитадели. Ирокезы находились в лучших условиях, потому что пользовались луками и стрелами, оставаясь невидимыми.
Колонисты отступали, пользуясь прикрытием союзников. Отряд образовал двойной ряд, и те, кто стоял впереди, опустились на одно колено.
- Огонь! - скомандовал генерал, а полковник Вильсон продвигался по всей линии, не обращая внимания на мушкеты французов и ливень гуронских стрел. Только Обадия Дженкинс воздержался от участия в схватке.
Ренно встретился взглядом с отцом и подошел ближе к нему. Гонка, демонстрируя удивительное спокойствие, не стрелял вслепую. Напротив, он дожидался, пока не заметит вражеский мушкет или пистолет, а потом посылал в ту сторону стрелу.
Поднявшаяся снежная буря мешала обеим сторонам, но становилось ясно, что защитники, которых было много больше, близки к победе. Необходимо было срочно отступать.
Французы отлично понимали, что нужно противнику, и решили разрушить их планы. Они ринулись вперед, в руках гуронов сверкали ножи, а французы бежали с заряженными мушкетами в руках.
- Придется уходить, пока нас не разбили наголову, - сказал полковник Вильсон.
Генерал кивнул и приказал общее отступление.
Несколько самых опытных бойцов остались прикрывать отход ополченцев и ирокезов. Ренно оказался рядом с отцом.
Гонка подавал пример остающимся позади воинам и колонистам. Не меняя позиции, он ждал, пока враг не приблизится на нужное расстояние и тогда стрелял из лука. Тела грудой возвышались перед ним.
Эндрю Вильсон избрал ту же тактику, и наконец пришла очередь Обадии Дженкинса. Сделав очередной выстрел, полковник передавал пистолет священнику, тот перезаряжал оружие и забирал второй пистолет.
