Михаил Ильинский - Индокитай: Пепел четырех войн (1939-1979 гг.)
И конечно, здесь же на площади были и те, кто еще недавно как огня боялся Вьетконга. Словно иглы, впились их тревожные взгляды в ряды бойцов Народной армии. Мозг представителей так называемого среднего класса был весь еще во власти страха перед «кровавой баней», неизбежность которой в случае прихода в Сайгон Вьетконга пророчила реакционная пропаганда. Но, конечно, ни о какой «кровавой бане» не могло быть и речи. Однако страх заставлял все же мещанина и обывателя прятаться за ставнями окон, не находя в себе сил выглянуть на улицу.
Сейчас о тех днях говорят разное. Но я видел Сайгон без «кровавых бань». Я свободно один ходил по Сайгону и ни разу не был остановлен патрульными службами…
* * *– Это было относительное спокойствие и порядок, – говорил мне работник реввоенсовета Ты Конг, – мы понимали, что за короткий срок невозможно в корне покончить с социальными язвами, развивавшимися в течение десятилетий. Но шаг за шагом новое брало свое. И большой вклад в это исключительно важное дело вносили бывшие подпольщики – бойцы невидимого фронта.
…Их имена долгие годы были неизвестны. В досье сайгонской жандармской охранки, в полицейских участках лежали фотографии многих бойцов сайгонского подполья, и под каждым снимком следовал длинный перечень псевдонимов, а на месте подлинного имени, как правило, стоял прочерк.
Одни подпольщики оставались неуловимыми. Другие погибали, демонстрировали примеры несгибаемого мужества, непреклонного стремления к свободе. Имена подпольщиков Нгуен Ван Чоя, пытавшегося взорвать мост, по которому должен был проехать бывший министр обороны США Макнамара, Ле Ван Вьета, зверски замученного на Пулокондоре, ныне стали известны всему миру. Тогда во Вьетнаме не присваивали бойцам невидимого фронта даже посмертно звания героев, но они стали подлинными народными героями.
Взрывы на сайгонском аэродроме Таншоннят, атака на американское посольство и организация восстания весной 1968 года; изъятие секретных военных документов из генерального штаба сайгонской армии и, наконец, подготовка вступления Народных вооруженных сил в столицу Юга… Разве можно перечислить все то, что совершено бойцами сайгонского подполья, или, как было принято их называть, «солдатами специального назначения».
Организаторы подполья были оставлены в городе на Меконге еще в 50-х годах. Сотни других подготовлены революционерами во времена, когда почти 650-тысячный американский экспедиционный корпус топтал землю Южного Вьетнама. Подпольщики вынесли тяжелейшую борьбу и первыми встречали 30 апреля 1975 года танковые и пехотные колонны Народной армии, входившие в Сайгон. Последний приказ, полученный бойцами специального назначения из Центра и четко выполненный ими, был: обеспечить безопасность мостов, основных транспортных артерий, предотвратить взрывы на улицах, осуществить захват секретных документов, списков агентуры, оставленной американо-сайгонской военщиной.
Многие бойцы сайгонского подполья обрели после освобождения города качественно новые функции. Они стали представителями органов народной власти, служб по поддержанию общественного порядка и безопасности. Великолепно знавшие город и его население, досконально изучившие методы сайгонской охранки, бывшие бойцы невидимого фронта превратились в надежных, опытных защитников завоеваний революции, обеспечивающих в городе Хошимин нормальную жизнь, раскрывших и раскрывающих заговоры реакционеров.
* * *Невысокий человек в форме подполковника подошел к карте Сайгона, что висела на втором этаже особняка, еще недавно принадлежавшего бывшему сайгонскому «премьеру» Чан Тхиен Кхиему. Подполковник всматривался в крупномасштабную карту города. Извилистые ручейки и прямые линии улиц, круглые пятна площадей и голубые ленты реки Сайгон, множество ее притоков и каналов…
Нгуен Ван Тан – таково имя подполковника. Более десяти лет руководил он группой подпольщиков в Сайгоне и его предместье Тхудык. Под его непосредственным командованием весной 1968 года на Лунный вьетнамский Новый год бойцы специального назначения атаковали американское посольство и сайгонскую радиостанцию.
– Наши подпольные группы, – вспоминал Тан, – были глубоко законспирированы. Бойцы различных ячеек, состоявших из трех – пяти человек, не знали, как правило, друг друга. Все нити руководства находились у командира. Всего в центре Сайгона действовало более двух тысяч бойцов специального назначения. Каждый из них был связан в среднем с пятнадцатью сайгонскими семьями, которые держали в полном секрете свои контакты с революционерами. Они предоставляли подпольщикам в случае необходимости убежища, содержали явочные квартиры, хранили оружие, снабжали патриотов продовольствием, средствами транспорта.
Судьба разбросала ныне в разные уголки Вьетнама многих бывших подпольщиков из группы Тана На различных участках они продолжали выполнять свой революционный долг. Ты Тю, участвовавший во взятии Дворца независимости 30 апреля, которого друзья по подполью называли «Интеллигент», после освобождения Сайгона занялся изучением истории Вьетнама. Чонг, проникавший прежде даже в личное окружение марионеточного президента Тхиеу, работал в органах безопасности над выявлением вражеской агентуры. Там Кы – один из самых одаренных подрывников, организаторов взрывов на аэродромах, в гостиницах, где прежде оседали заокеанские «советники», стал сотрудником городского военкомата. Фунг, которого сайгонская охранка знала под двенадцатью псевдонимами, не раз выходила на его явку и ни разу не смогла захлопнуть «ловушку», за что он получил кличку «Острый», стал заместитель начальника по безопасности в одной из воинских частей.
Несколько дней понадобилось Тану, чтобы собрать в свободный вечер этих своих друзей. В гостинице «Мажестик», которая позже получила новое название – «Кыулонг» («Девять драконов» – «Меконг»), мы поднимались в старом французском лифте на четвертый этаж, где я снимал номер. Память восстанавливает все так, словно это было вчера. Впрочем, когда это было?..
– Этот подъемник, – улыбнулся Фунг, – мне знаком уже многие годы. Помню, в начале шестидесятых годов я проник в «Мажестик» под видом монтера. Управляющим отеля был тогда старый китаец, обладавший редчайшей подозрительностью. Полиция платила ему немалые деньги за то, чтобы он лично занимался подбором рабочих и не допускал лиц, которые могли быть использованы «Вьетконгом». «Но попробуй узнай, – нередко сокрушался китаец, – что на уме у того или иного рабочего. Сегодня он полон любезности, на каждое требование учтиво отвечает: «Да, господин! Спасибо, господин! Будет сделано, господин!» А через мгновение заложит в твоем же кабинете бомбу – и взлетишь в воздух…» А в «Мажестике» останавливались самые известные вьетнамские и иностранные лица. Самый престижный отель а Сайгоне.
Фунг выпустил нас на четвертом этаже и аккуратно закрыл двери лифта.
– Меня, – продолжал подпольщик, – управляющий проверял несколько недель, прежде чем взять на работу. Бумаги оказались в полном порядке. Позаботился командир. – Фунт с благодарностью посмотрел в сторону подполковника. – Впрочем, документы мы всегда доставали подлинные. В полицейских префектурах тоже работали свои люди. Итак, по новому удостоверению меня звали Нгуен Ба Фонг. Был я родом из Зядиня, по профессии – электрик.
Пройдя все полицейские формальности, подпольщик приступил к работе в гостинице «Мажестик», где проживали только иностранцы, главным образом старшие американские офицеры и чиновники, приезжавшие с особыми миссиями в Сайгон. В его задачу входило, не вызывая ни малейших подозрений, быть в курсе тех заданий, которые выполняли американцы, не оставлять без внимания ни один даже случайно услышанный разговор. Каждая оброненная заокеанскими военными или чиновниками бумажка подбиралась Ба Фонгом и могла представлять интерес для подпольщиков.
Постепенно Ба Фонг все успешнее входил в роль исполнительного электрика. Управляющий стал доверять ему работать в одиночку в номерах иностранцев, чинить розетки, холодильники, кондиционеры.
– Но порой мне казалось, – вспоминал о тех днях Фунг, – что задание, полученное из центра, – исключительно черновое, не способное принести ощутимой пользы революции.
На встречах с командиром Ба Фонг упрашивал Тана дать ему иное поручение.
– Другие взрывают военные объекты, участвуют в боевых операциях, сражаются, как бойцы Кути[15], а я ношу электрические провода и отвертки, должен угодить каждому из тэев[16] и подобострастно брать чаевые, – сокрушался он.
Но командир оказался непреклонным.
– В подпольной работе каждое поручение ответственное и исключительно важное, – повторял Тан. – Теперь ты – глаз и ухо подполья в «Мажестике». Тебя сумели легализовать в отеле для иностранцев. С тобой связываются большие надежды, сумей их достойно оправдать. «Точка» в «Мажестике» считается исключительно ценной. Она еще заявит о себе…
