Михаил Ильинский - Индокитай: Пепел четырех войн (1939-1979 гг.)
Один из журналистов, оказавшийся в зоне «резиденции президента», был арестован. Разговаривая со своим коллегой, он неосмотрительно сказал, что «прошло всего десять дней, как Тхиеу превратил свой дворец в осажденную крепость, повсюду установил пулеметные точки. Но он не догадался защитить свое логово с воздуха». Достаточное основание для ареста.
С 8 апреля в Сайгоне было объявлено о введении чрезвычайного положения и круглосуточного «комендантского часа». Но все эти меры уже были бесполезны. В понедельник, 21 апреля, в 18 часов диктатор объявил о своей отставке. В предшествовавшие дни он буквально обрывал телефоны, связывавшие дворец со столицами 13 государств мира. Во всех четырех парадных залах «madame»-президентша давала приемы для иностранцев в надежде выгоднее оговорить условия и место будущего прибежища. Но торг был прерван неумолимо быстрым развитием событий. Тхиеу столь поспешно бежал из Сайгона, что даже забыл во дворце свою любимую трость и генеральскую фуражку…
21 апреля в Сайгоне власть перешла в руки вице-президента Чан Ван Хыонга, который уже около десяти лет с помощью Тхиеу не сходил с политической арены. Но не передачи власти одним временщиком в руки другого, а безоговорочной капитуляции требовал восставший народ Юга Вьетнама. Радиостанция «Освобождение» открыла в те дни специальные передачи для солдат и офицеров, полицейских и моряков сайгонского режима. Им предлагалось переходить на сторону народа, обуславливались пароли и позывные. Например, корабли сайгонского флота должны были поднимать зеленые флаги, зачехлять орудия и каждые 15 минут выпускать в воздух зеленые ракеты. В ночное время каждые 15 секунд корабли должны подавать сигналы светом прожекторов.
Многие сайгонские военные откликнулись на призыв и перешли с оружием в руках на сторону патриотов. Примечательно, что так называемая отставка Тхиеу практически совпала с падением последнего опорного пункта сайгонского режима – города Суанлок. Путь на Сайгон был открыт.
В это же время военные корабли патриотов заняли маленький атолл Сонгтутай в группе островов Спратли, расположенных в Южно-Китайском море, и подняли на нем флаг Временного революционного правительства. Острова Спратли входили в состав французского Индокитая с 1933 года, но на этот архипелаг претендовал еще и красный Китай.
…24 апреля части армии освобождения находились уже на подступах к Сайгону. 26 апреля подал в отставку и Чан Ван Хыонг. Ночью 27 апреля так называемое сайгонское Национальное собрание 134 голосами приняло его отставку, 71 -летний Чан Ван Хыонг, которого называли «мрачной тенью черного диктатора Тхиеу», получил еще одно прозвище – «неудачливый пятидневный президент».
28 апреля власть была передана генералу Зыонг Ван Миню – «Большому Миню». Один из советников генерала сказал «новому президенту»: «Чем быстрее в Сайгон войдут войска Временного революционного правительства, тем лучше будет для нашей страны». Минь лишь взглянул на советника и ничего не ответил. Через несколько часов стало известно, что «президент» предложил американскому посольству вывезти в 24 часа весь свой персонал из Южного Вьетнама.
Соединенные Штаты ускоренными темпами вели эвакуацию своих сотрудников и приближенных к ним южновьетнамцев. С аэродрома Таншоннят каждые 45 минут взлетали самолеты, переполненные заокеанскими «советниками» и марионетками.
– К двадцать девятому апреля Южный Вьетнам уже покинули многие бывшие лидеры сайгонского режима, – продолжал Бонг, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж президентского дворца. – Более тонны золота и драгоценностей успел переправить только на Тайвань бывший диктатор Нгуен Ван Тхиеу. Разведка Фронта пыталась этому воспрепятствовать, но не смогла. Поданным приближенных к «президенту», он награбил около шестнадцати тонн различных ценностей. Бежали из Вьетнама и бывшие «премьеры» Нгуен Као Ки, Чан Тхиен Кхием и другие. В три часа тридцать минут утра тридцатого апреля с крыши посольства США покинули Сайгон на вертолетах посол Мартин и еще сто двадцать четыре американца. Это был уже конец старого Сайгона. Один американский вертолет разбился.
В город со всех сторон входили части патриотов. В 9 часов 25 минут утра во дворец пришло сообщение, что 5, 18, 22 и 25-я дивизии сайгонского режима разгромлены, атакован аэродром Таншоннят, танки приближаются к центру города… После этого Большой Минь объявил по радио о сдаче столицы. Он обратился с призывом к сайгонский войскам прекратить сопротивление и сложить оружие. 30 апреля в 12 часов 30 минут в президентском дворце собрались фактически все члены сайгонского правительства.
…Бонг задумчиво смотрел в окно на зеленую аккуратно подстриженную лужайку перед дворцом и вспоминал:
– Министры старались сохранять видимость достоинства и спокойствия. В 13 часов 30 минут Большой Минь обычно обедал. И в этот день с утра для «президента» было заготовлено меню: печень в женьшеневом соусе, крабы, вермишель с креветками… Но обед не состоялся. В 14 часов 30 апреля 1975 года официальный представитель революционных властей принял безоговорочную капитуляцию марионеточной армии и администрации. С этого момента началась новая страница в истории Дворца независимости, ставшего главной резиденцией военно-административного комитета, штаб-квартирой революции в Сайгоне.
Через несколько дней я вновь пришел во Дворец независимости. Председатель военно-административного комитета города принял меня в том же самом зале, где проходила капитуляция сайгонского режима. Под ногами тот же самый ковер со словом «тхо» – «долголетие». Председатель говорил о задачах, вставших перед народной властью сразу же после освобождения города.
– Представьте себе, какое «наследие» оставил сайгонский режим: трудно и вообразить, что в одном только этом городе около четырехсот тысяч человек больны туберкулезом, лепрой и другими социальными болезнями, сто тысяч наркоманов, триста тысяч проституток и других деклассированных элементов, огромная масса безработных, около миллиона бывших солдат и офицеров, которых следовало поставить на особый учет. В этих сложных условиях необходимо поддерживать строгий революционный порядок и безопасность, нормализовать экономическую жизнь города, пустить в ход промышленные предприятия, провести работу среди бывших солдат, офицеров, служащих сайгонского режима, членов буржуазных партий. Подход к каждой социальной группе, отдельным лицам должен быть сугубо дифференцированный и справедливый. Более того, следует срочно наладить снабжение города продовольствием, предоставить транспортные и другие средства для возвращения в родные места беженцев. Если исходить из жилищного фонда Сайгона, оптимальная численность населения должна быть примерно два – два с половиной миллиона. Сырья для промышленных предприятий остается на 2–3 месяца. А в городе – около 4 миллионов человек.
Рикша в оборванной рубашке, мальчуган с культями рук и буржуа в белоснежном костюме и галстуке-бабочке… Их можно было видеть на каждом перекрестке бывшей улицы Катина, на которой сохранялись все 63 бара, переполненные уголовниками и наркоманами. Рядом с фешенебельными кварталами, зелеными широкими бульварами пролегали словно зажатые в тиски из камня и гофрированного железа закоулки, в которых нелегко разминуться и двум прохожим. К топким берегам каналов и зловонных проток прилипли хижины бедняков, над которыми никогда не шумела крона деревьев. Здесь безгранично властвовали болезни и нищета, голод и антисанитария.
Каждый день приходили в Сайгонский порт суда, доставлявшие продовольствие, возвращающихся в города беженцев. Транспортные корабли везли в Сайгон заключенных, томившихся в «тигровых клетках»[14] Кондао. Я был свидетелем возвращения узников.
К шестикилометровым причалам Сайгонского порта подходили корабли бывшей сайгонской армии. Стал на прикол военный корабль под номером «Н-602». В последние дни войны, выполняя приказ сайгонского командования, этот корабль взял курс на Филиппины. «В открытом море, – рассказывал капитан корабля, – мы получили по рации приказ народно-революционных властей вернуться в Сайгонский порт. Я довел этот приказ до сведения команды, которая потребовала, чтобы был поднят белый флаг. Корабль вернулся в Сайгон. Все моряки зарегистрировались в военно-административном комитете…»
* * *Первый праздник и парад Победы состоялись в городе Хошимин, как и во всем Вьетнаме, 15 мая 1975 года. В течение нескольких часов по площади перед дворцом, по проспекту 30 апреля шли танковые и ракетные дивизионы, зенитные и артиллерийские части, пехотинцы и партизаны. С раннего утра на площадь перед Дворцом независимости и к проспекту 30 апреля, названному так в честь дня освобождения Сайгона, потянулись сотни тысяч людей. На лицах одних – счастье, радость обретенной новой жизни. На лицах других – по меньшей мере любопытство, стремление увидеть тех, кто выстоял в борьбе против империалистической агрессии, сломил сайгонский государственный механизм.
