Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов - Эндрю Нагорски
Её отец пришел к иному выводу, несмотря на то что помог спасению Папена, дав ему возможность послужить новым господам. На той же неделе к нему пришел один из профессоров Берлинского университета, как бы поговорить о лекции, которую 13 июля Додд собирался читать на историческом факультете. Немец был очень раздосадован жестокостью, которую нацизм разбудил в его соотечественниках: его шокировало, что они оказались способны на такое варварское поведение. Он особенно похвалил редакторскую колонку в лондонской Times, где нацистская «ночь длинных ножей» была названа возвратом к Средневековью. «Бедная Германия, она теперь десятилетиями не оправится от этого. Если б я мог переехать в другую страну, я бы просто ушел сейчас из университета», – сказал он.
В своей дневниковой записи от 8 июля Додд признает, что испытывает все больший пессимизм. К нему приезжала американская делегация, но она просила ничего не говорить о ней прессе, чтобы потом в Америке у них не было проблем из-за того, что они ездили в Германию. Совершаемые гитлеровцами убийства наращивали враждебность к Германии в других странах. Что до самой Германии, то Додд писал, что он «не знает стран, где психология пришла бы в настолько ненормальное состояние».
Посол все чаще сомневался в осмысленности собственной миссии. «Мне поставили задачу работать здесь над установлением мира и хороших отношений, – писал он. – Я не понимаю, как можно что-то сделать, пока Гитлер, Геринг и Геббельс управляют страной. В жизни не видел и не читал, чтобы на подобном месте оказывались три менее подходящих человека». Если дочитать дневник до этого места, то словно слышишь, как Додд вздыхает, дописывая: «Не пора ли мне сложить полномочия?»
* * *
23 февраля 1934 г. Уильяму Ширеру, жившему в Париже со своей женой Тесс, исполнилось тридцать – но поводов праздновать и радоваться у него было мало. Чуть раньше, в 1925 г., он сразу по окончании колледжа уехал из Седар-Рапидс в штате Айова, чтобы пожить интересной жизнью репортера и поездить по миру. Он работал в Париже на Chicago Tribune, познакомился там с Эрнестом Хемингуэем, Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом и Айседорой Дункан; он старался получать задания, которые давали ему возможность поездить по всей Европе, добираясь до самого Афганистана и даже до Индии, где он подружился с Махатмой Ганди, а также подхватил малярию и дизентерию. В 1932 г., когда Великая депрессия подходила к своим худшим временам, он потерял работу и неудачно травмировался при катании на лыжах, потеряв глаз. Они с Тесс попытались пожить в Испании на его сбережения, пока он работал над романом и ранними мемуарами, но ни то ни другое не опубликовали. Когда он вернулся в Париж, то нашел себе в январе 1934 г. работу в парижском отделении New York Herald.
Но, как он писал в дневнике в день своего рождения месяцем позже, это была «худшая работа в моей жизни».
Все самое интересное происходило в других местах – в Германии и Италии, где к власти пришли сильные люди. Во Франции же продолжались забастовки и волнения, но там у всего происходящего не было видно рулевых. «Париж, в который я приехал работать в юном возрасте двадцати одного года, я любил как женщину. Но послезавтра я вернусь в совсем другой Париж», – писал он в 1934 г, незадолго до возвращения туда.
30 июня Ширер с энтузиазмом написал в своем дневнике, что уже несколько часов телефонная связь с Берлином не работает. «Какой сюжет!» – прокомментировал он. Он цитировал сообщения об аресте Рема лично Гитлером, об убийстве нескольких руководителей штурмовиков. «Французы довольны. Они думают, что это начало конца нацистов», – продолжил американский корреспондент. Хотя своего особого мнения Ширер не изложил, но он все-таки понял, что сейчас поблизости происходит самая большая история в его жизни. «Мне бы сейчас задание в Берлин, – написал он. – Я бы хотел освещать эти события». Две недели спустя, когда стали яснее масштабы и жестокость чисток, Ширер добавил: «Мы-то почти забыли, как сильны в немцах садизм и мазохизм».
В своем почти забытом публикой романе «The Traitor» («Предатель»), написанном о войне, Ширер показал, что чувствовал сам в те времена. Протагонист романа, молодой полный надежд американский журналист Оливер Найт, обсуждает со старшим коллегой свои планы поехать в Европу. Тот говорит, что Париж – замечательное место, но там можно стать лишь «еще одним молодым американцем в Париже», потратить уйму времени на вино, женщин и болтовню о Европе, о которой не имеешь понятия. Кроме того, Франция «слишком статична», продолжал он, «в наши времена в ней не случится ничего, что потрясет мир».
Немцы не такие, продолжал персонаж. Несмотря на Баха, Бетховена, Шиллера и Гёте их культура – лишь «тонкий налет на их варварстве, языческом варварстве германских лесов, которое постоянно прорывается и поглощает их». В Германии сейчас назревают большие события, и всякий молодой человек, надеющийся оставить след в журналистике, должен отправляться туда, а не в Париж.
Когда Ширер писал этот роман, он уже знал, что будет дальше, – но написанное все-таки отражает и его чувства в 1934 г. Он очень хотел отправиться в Берлин.
2 августа президент фон Гинденбург умер в возрасте восьмидесяти шести лет. Когда-то он был заметной политической фигурой, но с момента, когда Гитлер стал канцлером, президент практически не имел ни значения, ни власти. «Кто может теперь стать президентом? Что сделает Гитлер?» – спрашивал Ширер в своем дневнике, когда услышал новости. На следующий день он получил ответ: Гитлер объявил, что берет на себя президентские обязанности в дополнение к текущим и что армия должна будет принести клятву «безусловного повиновения Адольфу Гитлеру, фюреру германского рейха и народа, Верховному главнокомандующему Вооруженных сил». Это была не клятва служить стране: эта формулировка последовательно предполагала службу одному человеку, чья сила теперь была несомненна и беспредельна.
Ширера потрясла сама дерзость этого хода. «Он способен на многое», – написал Ширер в своем дневнике 4 августа. Гитлер также объявил, что 19 августа будет проводиться плебисцит для подтверждения объединения политической и военной власти в его лице. Свои действия он оправдывал якобы существовавшим против него и армии заговором, который стал причиной зачистки 30 июня. Побывав на встрече Американской торговой палаты в Берлине, Фромм сделал запись в своем дневнике: «Никто не верит, что жизнь Гитлера была в опасности или что кто-то планировал контрреволюцию».
3 августа Никербокер, опытный журналист, в прошлых своих репортажах проницательно заметивший очень многое, сообщил, что коричневорубашечники Рема запланировали
