Иван Грозный. Начало пути. Очерки русской истории 30–40-х годов XVI века - Виталий Викторович Пенской
Падение Андрея Шуйского и поражение «партии» Шуйских в борьбе за влияние на государя на время как будто стабилизировало ситуацию при дворе Ивана Васильевича. Жизнь катилась своим чередом – Иван по-прежнему, как и раньше, выполняет возложенные на него в соответствии с его статусом церемониальные обязанности – принимает и отправляет послов, участвует в торжественных богослужениях и обрядах, заседает в Боярской думе, жалует отличившихся воевод и детей боярских и т. д. Однако, как уже было отмечено выше, времени на это у него меньше, чем ранее, – он все чаще и чаще покидает столицу, оставляя решать текущие вопросы управления страной на бояр, среди которых выделяется фигура князя Д.Ф. Бельского, фактически возглавлявшего думу и «правительство» юного великого князя. И поскольку бояре, как и прежде лишенные жесткого контроля «сверху», были предоставлены сами себе, борьба за власть и влияние на юного государя продолжалась, сопровождаясь всякого рода эксцессами в виде казней и опал, причины которых остаются неясными до сих пор и вряд ли будут разгаданы в будущем.
Началось все с того, что 16 декабря 1544 г. опала настигла князя И.И. Кубенского: «Положил князь велики опалу свою на князя Ивана Кубенского за то, что они (именно так и записано в летописи – во множественном числе! – В. П.) великому государю не доброхотствовали и его государству многие неправды чинили и великое мздоимство учинили и многие мятежи и бояр без великого государя веления многих побили»[399]. Опального князя вместе с женой отправили в Переяславль и там посадили «за сторожи» на том же дворе, где прежде сидели в заключении дети брата Ивана III Андрея, а спустя меньше чем полгода, в мае 1545 г., опала с Ивана Кубенского так же внезапно была снята.
На этом история с Иваном Кубенским не завершилась. В октябре 1545 г. Иван Васильевич неожиданно вернулся с потехи в Москву и наложил опалу сразу на нескольких сановников. Объектом гнева юного государя стали снова Иван Кубенский, а вместе с ним князья Петр Шуйский, его родственник Александр Горбатый, Дмитрий Палецкий и боярин Федор Воронцов (тот самый, из-за которого случилась «заворошня» осенью 1543 г.)[400]. Правда, опала была недолгой, и уже в декабре по «печалованию» митрополита Макария она была снята со всех опальных[401].
Однако для Ивана Кубенского эта вторая опала не стала последней. Составитель Постниковского летописца писал, повествуя о пребывании Ивана Васильевича в Коломне летом 1546 г. (приведем его печальный рассказ полностью – он того стоит): «Июля в 21 день, назавтрее Ильина дни, велел князь велики на Коломне у своего стану перед своими шатры казнити бояр своих князя Ивана Ивановича Кубенского да Федора Демида Семеновича Воронцова, да Василья Михайловича Воронцова же, что был попреж того дмитровской дворецкой, за некоторое их к государю неисправление. И казнили их – всем трем головы посекли, а отцов духовных у них перед их концем не было. И взяшя их по повеленью по великого князя приятели их и положиша их, где же которой род кладетца. А боярина и конюшего Ивана Петровича Федоровича в те же поры ободрана нага дръжали, но бог его помиловал, государь его не велел казнити за то, что он против государя встречно не говорил, а во всем ся виноват чинил. А сослал его на Белоозеро, а тягости на него не велел положити. А животы их и вотчины их всех велел князь велики поймать на себя. Тогды же после тое казни и не-одиножды был на Коломне на пытке Иван Михайлович Воронцова»[402].
Итак, после краткого следствия, которое, по тогдашним обычаям, сопровождалось пытками (на которых присутствовал сам Иван), трое сановников были казнены через усекновение головы, один был пытан, а третий, признав все свои вины, отделался испугом и ссылкой в Белоозеро. Что стало причиной этой казни, за что пострадали Кубенский и Воронцовы, а за компанию с ними и конюший Иван Федоров? Составитель Летописца начала царства в нескольких словах попробовал внести ясность в эту мрачную историю. По его словам, виновником казни трех бояр стал дьяк Василий Гнильевской, «бяше тогда у великого государя в приближении», оклеветавший опальных[403]. Но вот что любопытно – в редактированном тексте Царственной книги эта история обставлена новыми подробностями.
Согласно правкам, внесенным неизвестным редактором в текст летописи, перед тем, как случилась эта казнь, в царском лагере под Коломной произошел неприятный случай – Иван выехал со свитой «на прохлад поездити потешитися», и по дороге его встретили полсотни новгородских пищальников, которые попытались было бить ему челом. Недовольный тем, что его потеху неожиданно прервали, Иван приказал отослать челобитчиков (делу время, а потехе час – видимо, Иван решил, что новгородские мужи действовали вопреки заведенному распорядку подачи челобитных). Пищальники отказались повиноваться и «начаша посланников государских сопротивитися, бити колпаки и грязью шибати». Возмущенный «безчинием», который учинили новгородцы, Иван приказал своим дворянам гнать их взашей, но не тут-то было! Пищальники «начаша болма съпротивитися, и дворяне на них напустили», и тогда в ответ на «напуск» «пищальники все стали на бой и почяли битися ослопы и ис пищалей стреляти, а дворяне из луков и саблями». В общем, резюмировал редактор, «бысть бой велик и мертвых по пяти, по шти на обе стороны; и государя не пропустили тем же местом к своему стану проехати», так что Ивану пришлось возвращаться в свой шатер объездным путем[404].
Случай, конечно, был вопиющий – в расположении войска, в полевом лагере, произошло столкновение с применением оружия обеими сторонами, пролилась кровь, и жизни самого государя угрожала опасность – ну а как кто-то из пищальников случайно попадет в великого князя? Что стало причиной этого побоища, нет ли тут чьего-то злого умысла – принимая во внимание нравы тогдашнего московского двора, такие мысли не могли не прийти в голову юного государя (Иван не забыл, как ночью 3 января 1542 г. вооруженные дворяне заполонили его двор, вломились в его палаты и бесчинствовали у него
