Астрея. Имперский символизм в XVI веке - Фрэнсис Амелия Йейтс
Галлия-Артемисия-Юнона или королева-мать Екатерина Медичи главенствует над символизмом въезда в своих хорошо известных и устоявшихся ролях. Она – миротворица в религиозной войне, всегда выступающая на стороне согласия и гармонии. Как вдова Генриха II Екатерина представляла французскую монархию до совершеннолетия Карла. Теперь же она устанавливает мир и согласие в рамках Сен-Жерменского договора. Начиная на этой ноте царствование своего сына, Екатерина ещё более способствовала широкому имперскому миру в своей роли Юноны – устроительницы брачного союза между двумя великими представителями империи.
Кастор и Поллукс приносят мир кораблю французского государства
Одну из арок на церемонии въезда должен был венчать большой корабль[458] (Илл. 19b). Корабль был символом Парижа и также всей Франции, то есть судно на арке – это одновременно и Париж, и Франция. На нём можно различить коронованные геральдические лилии в окружении цепи ордена святого Михаила. Рядом стоят две фигуры, помогающие ему в плавании. У каждой из них во лбу горит звезда. Это намёк на известную эмблему, популяризованную Альчати. Она основана на легенде о том, что явление Кастора и Поллукса морякам во время шторма сулит скорое наступление хорошей погоды[459]. Эмблема обычно изображала братьев в виде звёзд или огней на оснастке корабля. Значение арки таково, что Карл IX и его брат Генрих – это два брата, ведущих корабль Франции к миру. Они являются, как Кастор и Поллукс, чтобы возвестить о наступлении тихой погоды после шторма. Язык этих эмблем должен был быть хорошо понятен тем, кто смотрел на арку, так как символы Кастора и Поллукса в соединении с кораблём французской государственности являлись обычным языком королевской пропаганды. Они использовались на том же самом месте ещё при въезде Генриха II, отца Карла IX, для которого также возвели арку с кораблём, оберегаемым мифическими братьями.
Как пример ронсаровских инструкций по строительству декораций, я приведу здесь указания, которым должны были следовать художники при сооружении арки Кастора и Поллукса[460]:
Арка и статуи на ней должны быть, как указывает месье Ронсар, сделаны под камень, так, чтобы от основания [арки] до архитрава поднималось что-то вроде скал … Вокруг имитации воды на арке изобразить раковины улиток и рыб. В центре арки поместить двух дельфинов или морских рыб, между которыми будет висеть краб. И эти рыбы будут как будто поддерживать большую табличку с надписью. По обе стороны от таблички следует сделать два больших изваяния – старика с бородой и женщину с длинными волосами. Фигуры должны прислоняются к двум большим вазам, из которых льётся вода.
Над упомянутой табличкой и имитацией карниза должно находиться большое судно, напоминающее античный корабль. Его должна окружать вода, тростники и острова. По обе стороны от корабля будут огромные статуи высотой семь или восемь футов. Сам корабль должен быть красиво украшен в античном стиле, иметь мачту и паруса. А что касается упомянутых фигур, они должны быть выполнены в соответствии с описанием указанного поэта следующим образом: … кроме упомянутого античного корабля должны присутствовать два красивых молодых человека, каждый со звездой на голове. Они должны как будто касаться корабля и помогать ему. А под каждой из фигур следует поместить конские удила и уздечку.
Сравнивая эти инструкции с гравюрой в книге Буке (Илл. 19b), можно увидеть, что художник, создававший эффект камня и текущей воды на арке (Пьер д'Анже[461]), самым тщательным образом следовал указаниям Ронсара. Так же и Жермен Пилон, ваявший гипсовые скульптуры, в точности исполнял имевшиеся у него инструкции поэта, вплоть до конской упряжи под ногами у Кастора и Поллукса (известных также как Диоскуры), указывавшей на их роль объездчиков лошадей.
У Ронсара есть известное стихотворение о королевских братьях, защищающих, подобно Диоскурам, корабль Франции от штормов.
Sur le navire de la ville de Paris Protе́gе́ par Castor et Pollux, ressemblants de visage au Roy et a Monseigneur le Duc d'Anjou
Quand le Navire enseigne de Paris
(France et Paris n'est qu'une mesme chose)
Estoit de vents et de vagues enclose,
Comme un vaisseau de l'orage surpris,
Le Roy, Monsieur, Dioscures esprits,
Freres et filz du ciel qui tout dispose,
Sont apparus à la mer qui repose
Et le Navire ont sauvе́ de perilz[462].
(О корабле города Парижа, который защитили [от опасности на море] Кастор и Поллукс, похожие на короля и монсеньора герцога Анжуйского.
Когда корабль, шедший под парижским флагом
(Париж и Франция – синонимы, неужто есть сомненья?),
Пленён ветрáми и волнáми был в морских архипелагах
Подобно судну, что врасплох застигло на море волненье,
Король и герцог, словно духов Диоскуров дружная семья,
Сыны и братья тех небес, в руках которых судьбы мира,
На море безмятежном разом показали силу,
Корабль от опасности спасли они тогда).
Прочитанное в отрыве от контекста, лишь как одно из многих литературных творений ренессансного поэта, это произведение теряет свою яркость и значение, свою тесную связь с эпохой. Ведь изначально оно предназначалось для тех толп зрителей, что разглядывали декорации въезда Карла IX, возбуждённо ища на них обнадёживающие приметы времени. Они читали его начертанным на табличке в центре арки Кастора и Поллукса.
Имперская тема во въезде королевы
По окончании торжеств в честь въезда короля никому и в голову не могло прийти, что вскоре за ним последует и въезд королевы, поскольку все считали, что она беременна, и церемония перенесётся на следующий год. Такие слухи циркулировали вплоть до 11 марта, когда королева-мать уведомила городские власти, что въезд новой королевы состоится 29 числа того же месяца. Эти новости вызвали всеобщий переполох. Разборка декораций, сооружённых для короля, была остановлена и началась их неистовая перестановка и переделка. Согласно инструкциям Екатерины, ничто не должно было выглядеть так же, как при въезде короля. Город, насколько возможно, выполнил поставленную задачу, хотя власти и жаловались, что, ввиду спешки, их проекты не были реализованы так, как того хотелось бы[463].
Наиболее существенные изменения коснулись арки Франкуса и Фарамонда. Их фигуры заменили на Пипина и Карла Великого. Буке объясняет, что Шарлемань через Хлодвига был потомком Фарамонда и что его империя включала в себя как Францию, так и Германию. Нынешний союз
