Анатолий Елкин - Арбатская повесть
В 1929 году в зарубежной прессе появилась работа бывшего капитана 2-го ранга русского флота А. Лукина, однофамильца Александра Александровича. А. Лукин, исходя из известных ему фактов и анализируя их, приходит к выводу, что
«гибель «Марии» — результат германской диверсионной работы. Работа эта была проделана организацией, в составе которой каким-то звеном был и морской атташе, и Распутин, и заводские баржи, и «кладовки», и наконец, латунные трубочки — механические взрыватели».
А. Лукин был недалек от истины: в ночь, предшествовавшую взрыву, такие же трубочки оказались в пороховых погребах «Марии». Непосредственно руководили операцией Сгибнев и Феоктистов…
Говорят, что время все тайное делает явным. Во всяком случае, с Верманом время сыграло злую шутку.
Шпиона подвела немецкая педантичность.
Исследуя материалы, так или иначе связанные с «деятельностью» Вермана, А. А. Лукин и его коллеги-чекисты обнаружили в николаевских архивах странную, пожелтевшую от времени бумагу о награждении Вермана в 1926 году Рыцарским крестом за «услуги, оказанные отечеству». Все это было отпечатано на бланке посольства Германии в СССР.
— Идиоты! — рявкнул Верман, увидев этот документ. — Такое посылать по почте резиденту разведки!..
— За что конкретно крест? — спросил Лукин.
— За «Марию»… Это же была одна из самых крупнейших удач разведки всей первой мировой войны…
Что же, не согласиться с Верманом нельзя.
Но как же сложилась судьба наших «героев» дальше, в бурные годы революции и гражданской войны?
Шпионская и контрреволюционная деятельность врагов молодой Советской Республики приобретает размах невиданный и грозный.
9 июля 1919 года публикуется написанное В. И. Лениным письмо ЦК РКП (б) к организациям партии «Все на борьбу с Деникиным». Здесь, в частности, говорится:
«Советская республика осаждена врагом. Она должна быть единым военным лагерем не на словах, а на деле».
Необходимо принять, указывает Владимир Ильич:
«Все меры предосторожности, самые усиленные, систематичные, повторные, массовые и внезапные…»
И они, молодые чекисты революции, не щадя себя, вели жестокий, непрекращающийся ни на мгновение бой.
Вот она — грозная чекистская «хроника» тех лет.
Бои, схватки, засады:
«В конце мая 1921 г. ВЧК ликвидировала крупную террористическую организацию Савинкова, действовавшую на территории северо-западных областей. В июне была ликвидирована врангелевская шпионская организация в Одессе, «работавшая» также и на Петлюру. Заговорщики устроили свою штаб-квартиру в одесских катакомбах, откуда вылезали по ночам для совершения налетов. 19 июня 1921 г. Одесской губчека были получены сведения о том, что бандиты собираются выйти ночью из катакомб с целью налета на Артиллерийский хутор. Бандитам была устроена достойная встреча. Отряд губчека отрезал банде путь отступления к катакомбам и в первую же ночь задержал свыше ста человек.
В ходе следствия по делу врангелевской белогвардейской организации в Одессе были обнаружены нити, ведущие к одесской петлюровской организации, а оттуда — к «Всеукраинскому центральному повстанческому комитету», созданному Петлюрой для руководства бандитизмом и организации кулацких мятежей. «Всеукраинский центральный повстанческий комитет» представлял собой шпионскую военно-политическую организацию, непосредственно связанную с Петлюрой и вторым отделом 6-й польской армии во Львове».
На Украину в помощь местным работникам была направлена большая группа чекистов во главе с членом коллегии ВЧК М. Я. Лацисом.
А вот появляется и наш знакомый!
«В июле — августе 1918 г. украинским чекистам удалось разоблачить и ликвидировать несколько крупных белогвардейских заговоров. Так, в Одессе были разоблачены шпионы граф Стибор-Мархоцкий, бывший городской голова города Николаева Матвеев и их сподручные. Белогвардейский заговор был раскрыт в Херсоне».
Это из «Очерков истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. 1917—1922 гг.».
Но куда же делся Виктор Эдуардович Верман?
Первого марта 1918 года немцы вошли в Николаев.
На второй день после взятия города была создана городская комендатура, во главе которой назначили полковника (впоследствии генерал-майора) Гильгаузена. Портовую комендатуру возглавил капитан Литке. Пробыл он на сем высоком посту недолго. Его сменил капитан-лейтенант Клосс.
«Благодарный фатерланд», естественно, не забыл Вермана. Перед ним чуть было не открылась карьера чисто военного свойства. Вначале он служил офицером при портовой комендатуре, а затем, обласканный высоким начальством, переводчиком при штабе теперь уже командующего генерал-майора Гильгаузена.
В 1918 году, по представлению капитан-лейтенанта Клосса, Верман «за самоотверженную работу на пользу Великой Германии» награждается Железным Крестом 2-й степени. В сущности, Виктору Эдуардовичу не на что было жаловаться: все шло превосходно. Правда, не давала покоя мысль, что организация взрыва на «Марии» могла бы быть отмечена не менее достойным образом, чем служба в портовой комендатуре…
Он не знал тогда, что награда за «Марию» последует. Только в связи с обстоятельствами, о которых мы уже рассказали.
А пока… Пока все полетело к черту. В Германии грянула революция, и Верману, не без оснований, нужно было уходить в тень. Что он немедленно и сделал.
Правда, перед новым перевоплощением в добропорядочного инженера, у него была одна памятная тайная встреча с офицерами разведки.
Ему сказали: «Все это пройдет… Взбунтовавшуюся чернь очень скоро загонят в их стойла. И тогда мы все начнем сначала. Вам нужно затаиться и ждать… Ждать, и решительно ничего не предпринимать. Когда будет нужно, к вам придут…»
И вот Верман стал ждать.
В 1924 году, ночью, в его дом постучали:
— Пора!..
Техноруку николаевских мастерских Трактороцентра Верману не нужно было объяснять, что от него требовали и хотели…
Снова встретились Верман, Сгибнев и Феоктистов на своем черном пути, обрубленном в 1933-м чекистским мечом.
Но это уже другой рассказ, не имеющий прямого отношения к тайне взрыва «Императрицы Марии».
4. МАТРОС ПРИХОДИТ К ДЗЕРЖИНСКОМУ. ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ САМАРЫ
«Чем измерить наши дороги, по которым мы прошли до конца…» — строки эти написал в восемнадцатом матрос «Императрицы Марии» Валерий Черный, пулеметчик Первой Конной.
«Чем измерить наши дороги…»
Корабль — родной дом моряка. Частица его родины.
Корабль — это люди, экипаж, их миропонимание.
Глубоко пахала революция. Легли межи между «вчера» и «сегодня». И дом оказался линией фронта, а люди с «Марии» — по разную сторону баррикад. Крутыми путаными тропками увела судьба за рубеж многих офицеров корабля, и вот уже у бога ищет поддержки отец Роман, по чужим странам скитается Городысский.
Я часто думаю: приходит ли к ним ночами Россия? В державном сиянии невесомых снегов. В звонкой мартовской капели. В ослепительном волшебстве березовых рощ.
Или уже все былое поросло темной и вязкой тиной? И воспоминания — как неверные, зыбкие миражи.
А время уже подвело черту под жизнью большинства из них, стоявших когда-то на палубе «Марии».
И с болью, и с тоской, и со счастьем в душе завершали они свой земной круг.
Что ни судьба — захватывающий роман, круто замешенный на огне, битвах, мятежах, войнах. Пути их — отблеск всех граней того стремительного разрушающего и созидающего потока, каким была революция.
Тропки едва нащупываются сквозь время. То исчезают, то появляются вновь…
Что случилось с ними там, за рубежом 1917-го?..
Ф. И. Паславский после затопления линкора «Свободная Россия» пробивается на Царицын, сражается с белогвардейщиной под его стенами, принимает активное участие в оснащении Волжской флотилии. В 1918 году переводится на Каспий — радистом на крейсер «Интернационал». В мирные дни он — радист в пароходстве. С первых дней Великой Отечественной — в строю. Отличник советского Военно-Морского Флота, Ф. И. Паславский награждается медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа» и др. (а ведь он — 1896 года рождения). Все последние годы — морской историк, общественник Музея Морского Флота в Одессе.
Яков Андреевич Варивода, матрос-плотник I статьи с «Императрицы Марии» прожил трудную и сложную жизнь: сражался на фронтах гражданской, организовывал «Коммуну степей» в Средней Азии, восстанавливал колхозы. Когда я получил от него письмо, он был уже колхозным пенсионером…
Чтобы рассказать о всех — не хватит десятков томов. Пройдем только двумя тропками.
Инженер… И вдруг стал художником, искусствоведом!.. Что произошло с тобой, Леонид Митрофанович Афанасьев?..
