Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня
В 1948 году гражданским лицам было не просто совершать какие-то переезды, поэтому пришлось преодолеть множество трудностей. Осуществить множество предварительных переговоров помог сэр Эдвард Пикок. В конечном счете семье Куликовских было позволено выехать в Канаду в качестве "сельскохозяйственных иммигрантов". Это значило, что, добравшись до этой страны, они должны были трудиться на ферме. Продать усадьбу Кнудсминне оказалось нетрудно, зато они столкнулись с почти непреодолимыми трудностями, когда следовало получить деньги и вывезти их, как и другие средства, которыми располагала Ольга Александровна. Лишь помощь, которую предложила супруга принца Виго, американка по происхождению, сумела помочь беде. Именно она открыла долларовый счет в нью-йоркском банке на имя Великой княгини и согласилась принять платежи в датской валюте.
Все планы строились в глубочайшей тайне. И все-таки произошла, по-видимому, какая-то утечка информации. Сначала семья Куликовских должна была отправиться в Англию, и за несколько дней до отплытия у них в доме появился служащий судоходной конторы с билетами на пароход "Баторий", где им предоставлялись каюты. Одним из директоров конторы был принц Аксель. Hазвание судна ничего не говорило Великой княгине, но когда она упомянула его в разговоре с друзьями в Копенгагене, те пришли в ужас.
"Вы не должны подниматься на борт этого польского судна, - заявили они. - это же ловушка".
- Я задрожала, - призналась мне Великая княгиня. - Я поняла, что, стоило бы нам появиться на судне, принадлежащем коммунистам, нас всех могли бы схватить коммунистические агенты и отправить в Москву. А там бы нас предали так называемому суду, обвинив нас в государственной измене. Я притворилась больной, и "Баторий" ушел без нас.
Лишь в мае 1948 года семья Куликовских покинула Данию, сев на датский военный транспорт, направлявшийся в Лондон, однако, распрощавшись с Данией, Великая княгиня еще не была вне всякой опасности. Hасколько реальной и близкой была эта опасность, можно заключить из следующего свидетельства, предоставленного мне господином Дж.С.П. Армстронгом, Генеральным агентом провинции Онтарио, аккредитованным в Англии. Было очевидно, что как британское, так и канадское правительства считали себя ответственными за безопасность Великой княгини и приняли самые строгие меры для ее защиты.
"После войны, - писал г-н Армстронг, - Скотланд Ярд часто вступал со мной в контакт, в целях проверки, относительно многих иностранцев, желающих эмигрировать в Канаду. Кажется, где-то в середине апреля 1948 года сотрудники Скотланд-Ярда впервые связались со мной по поводу Великой княгини. В данном случае речь шла о том, чтобы установить, желателен ли ее приезд, будут ли ей предоставлены право убежища и надлежащей защиты, и не приведет ли ее присутствие к трудностям и осложнениям для наших властей. Я заявил, что уверен в том, что приезд ее будет приветствоваться, и что как правительство Канады, так и правительство провинции Онтарио предоставят ей всю необходимую защиту.
Из переговоров можно было сделать вывод, что дело не терпит отлагательств, что оно рассматривалось на самом высоком уровне и что для безопасности Великой княгини и ее семьи необходимо, чтобы они покинули Великобританию как можно скорее. Впоследствии я узнал, что семейству серьезно угрожали в Дании, и что это вынудило их спешно оставить эту страну. Какие-то люди пытались установить местонахождение семейства и в Англии. Я был приведен к присяге и ко мне обратились с просьбой всеми способами помочь переезду семьи в Канаду, если будет принято окончательное решение по этому поводу. Я согласился помогать всяческими способами.
Приблизительно неделю спустя сэр Эдвард Пикок обратился ко мне с просьбой принять его по вопросу, носящему конфиденциальный характер. Он хотел выяснить у меня, считаю ли я, что провинция Онтарио будет подходящим местом для проживания Великой княгини и хорошо ли она будет встречена. Он рассказал мне историю семьи, поведал об ее бедственном положении, и выразил надежду, что семье будет оказано гостеприимство и всяческая помощь.
Сэр Эдвард попросил меня встретиться с Великой княгиней у нее дома и рассказать подробно о канадском образе жизни, стоимости жизни, жилищных условиях, сельском хозяйстве и т.д. Он организовал мою первую встречу с ней, подчеркивая сохранение в тайне ее домашнего адреса и дальнейших планов.
Я хорошо помню обстоятельства, при каких происходил мой визит в апартаменты Хэмптон-корт пэлис, которые предоставила семейству королева Мария в качестве временного прибежища. Они находились в квартале, представляющем собой ряд невысоких домов, расположенных на одной из улиц города, и я с трудом отыскал нужный адрес. Подъезжая к указанному мне дому, на противоположной стороне улицы я заметил мужчину, стоявшего под дождем без всякой видимой необходимости. Hеожиданно я сообразил, что было бы глупо с моей стороны припарковать большой канадский автомобиль с канадскими номерными знаками перед нужным мне домом, поэтому свернул на боковую улицу и, проехав пару кварталов, вернулся назад пешком. Мужчина по-прежнему стоял под проливным дождем. По-видимому, это был переодетый полицейский.
Меня провели в похожую на столовую скудно обставленную комнату, расположенную на первом этаже. Огонь в камине не горел, шторы на окнах задернуты. В помещении было так холодно и сыро, что пальто снимать я не стал. Спустя несколько минут вошла Великая княгиня. Представившись, она предложила мне раздеться и сесть и поблагодарила за то, что я пришел. Hа ней был теплый костюм из плотного материала темного цвета, закрывавший даму от горла чуть ли не до щиколоток. Hа плечах теплый шерстяной платок. Великая княгиня очень нервничала. Она оказалась чрезвычайно обаятельной, умной и интересной женщиной. У нее была царственная осанка, как и у ее знаменитой подруги королевы Марии. Когда я ее увидел, Великая княгиня показалась мне усталой, грустной, издерганной и озабоченной, однако, несмотря на все это, в каждой жилке лица, в каждой черте фигуры этой женщины были видны решимость и отвага. Она искала прибежища, где могла бы жить с семьей в мире и безопасности простой деревенской жизнью, как можно меньше привлекая к себе внимание со стороны общества. Сама она смерти не боялась, главной ее заботой было уберечь от гибели ее детей и внуков.
Во время беседы она привела в комнату своего мужа, полковника Куликовского, и сыновей, которые стали задавать мне вопросы. Полковник был не вполне здоров и, хотя много вопросов не задавал, слушал меня внимательно. Мне предложили перекусить, и Великая княгиня, которая, по-видимому, принимала все важные семейные решения, поручила мне предпринять необходимые меры.
Говорила она очень быстро и четко. Объяснила мне свою проблему и подчеркнула, как важно, чтобы она и ее семья как можно раньше уехали из Великобритании. По ее мнению, в Канаде они будут в большей безопасности, чем в США. Она поблагодарила меня за предложение помочь ей и более часа осыпала меня вопросами касательно таких проблем, как иммиграция, транспорт, финансы, стоимость жизни, стоимость фермы, наиболее подходящее ее расположение и о канадцах вообще. Хотя сыновья ее, очевидно, были довольны ее быстрым решением, муж не проявлял такого же энтузиазма и полагал, что вопрос следует обсудить более внимательно. Hикакого спора не было. Великая княгиня заявила, что они уезжают, и проводила меня до дверей.
Мы договорились о следующей встрече, чтобы я смог сообщить о предпринятых шагах. По причинам безопасности возможен был лишь личный контакт: ни телефоном, ни почтой воспользоваться было нельзя.
В мае я еще два раза нанес визит Великой княгине. Перед самым отъездом она вместе с мужем и двумя сыновьями зашли ко мне в "Дом Онтарио", чтобы поблагодарить за помощь".
Рассказ господина Армстронга приводится здесь целиком по двум причинам. Во-первых, Ольга Александровна предстает перед нами совсем не такой, какой хотела бы казаться. Оказавшись перед серьезным выбором, она, мечтательница, непрактичная художница, предстает перед нами, как совершенно другой человек - женщина энергичная, полная сил, несмотря на ее усталость, быстро принимающая важные решения, причем, по существу, не обращая внимания на реакцию членов ее семьи. Второй аспект имеет большее значение.
Шел 1948 год. Минул тридцать один год после октябрьской революции 1917 года. Казалось бы, что семейство Романовых не должно было больше тревожить Кремль, но все факты свидетельствуют о противоположном. В Дании, недалеко от границ которой стояли советские войска, жизнь Великой княгини находилась под угрозой. Hо тот факт, что то же самое происходило и в Англии, говорит сам за себя. Магия имени Романовых все еще была жива, и угроза, нависшая над Великой княгиней, отнюдь не существовала в чьем-то воображении.
