Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин
Белые птицы и звери считались царями своих родов. Белых кречетов звали иначе красными, и ясно, что не за цвет. На поиски белого кречета уходят годы и подковы. Словом, «благороднейший в семействе благородных соколов», белый кречет, аристотелев zirfalco bianco, символически один.
Так что присылка двух Милану – профаническое удвоение.
«Орнистотель»
Письмо в Милан – готовая программа фрески или картины, на которой Аристотель изображался бы верхом. На чудном бестиарном фоне: «Если твоей светлости угодно иметь великолепных соболей, горностаев и медведей, живых или убитых, могу тебе их достать сколько ни пожелаешь, так как здесь родятся и медведи и зайцы белые, как горностаи. Когда я отправляюсь охотиться на таких зверей, между ними есть такие, которые от страха бегут к океану и прячутся под водою на 15–20 дней, живя там подобно рыбам…»
Но в центре фрески, на аристотелевой рукавице, два невидной масти кречета не помещаются физически, ни эстетически, ни символически. Недаром введена фигура сына (впрочем, действительно существовавшего – Андреа). Контур всадника двоится, чтобы удержать двоякий контур птицы. Бесцветной птицы, так что кони блекнут. И только где-нибудь вверху, на сходе новой, ренессансной перспективы, ярко дан, поскольку именован в тексте, белый кречет.
Московская монета с именем «Ornistotil»: аверс, реверс и прориси
Есть итальянская монета тех же лет: всадник бросает на ветер цветы. Этот ребус разгадан давно и легко: цветы на ветер – fiori al venti. Или, возможно, fiori avanti – …вперед. Фиораванти был, помимо прочего, денежный мастер, едва не фальшивомонетчик: уехав в Москву, он ушел от суда. На обороте монеты-ребуса читаем: «Aristotil».
На московской монете, где всадником сам государь, а в руках его меч, оборот запечатан автографом мастера денежных дел: «Ornistotel». Сомнения в авторстве Фиораванти – от странности этого «n». Но ornis по-гречески птица, откуда и орнитология. Снова игра со словами, но и свидетельство странной серьезности поисков зодчего в области незаходящего солнца.
Глава II. Напрудное
Всадник на белом коне с белым кречетом на рукавице
Четверть века спустя (если возможно датировать событие предания), в долгое княжение того же государя, сокольник по имени Трифон упустил на охоте любимого государева сокола. Именно кречета, согласно чутким изложениям предания. Именно белого, согласно самым чутким. Поехал искать, во избежание казни. Не найдя, уснул среди леса – Сокольников или Лосиного Острова. И увидел своего ангела, мученика Трифона, на белом коне, с белым кречетом на руке. Ангел открыл, где отыскать потерю. На месте находки сокольник построил обетную церковь из камня во имя заступника.
И сам, собирая на храм, являлся на белом коне, с белым кречетом на рукавице, как в «Князе Серебряном» у Алексея Толстого, где птице даже присвоено имя: Адраган.
Это предание доныне памятно в Москве. Предание не просто книжное, но освященное, включенное в акафист мученику Трифону, в число его чудес.
Князь Патрикеев
В акафисте храмостроитель Трифон не назван сокольником, но царским боярином. Принято видеть в нем князя Ивана Юрьевича Патрикеева. (Фамилия звучит простонародно; между тем, Патрикий есть патриций, знатный, благородный. Гедиминовичи Патрикеевы, родоначальники князей Голицыных, Куракиных, Хованских и Щенятевых, – это сама аристократия.)
Двоюродный брат Ивана III, сын его тетки (есть версия другого счета колен), Патрикеев виден одесную государя в его делах. Однажды приютил его в своем дворе после кремлевского пожара. Бывал наместником столицы. А в опале, принужденный к монашескому постригу, князь Иван Юрьевич взял имя Трифон.
Это случилось в 1499 году, когда Иван Великий, почти шестидесятилетний, выбирал наследника престола. Выбирал между внуком Димитрием, оставшимся от старшего, но умершего сына, – и младшим сыном Василием. Шла династическая распря, усугублявшаяся тем, что сыновья были от разных жен: покойный старший – от Марьи Борисовны, рожденной княжны Тверской, младший – от Софьи Палеолог. За каждым кандидатом стояли партии географические, и решение немедля откликалось за границей: по матери Димитрий приходился внуком Стефану Великому молдавскому. Василий был императорской крови.
Сначала, в 1498 году, Иван венчал великим княжением «при себе и после себя» внука, причем впервые на Руси по греческому, царскому обряду. На следующий год властитель передал часть прав от внука к сыну. На этой перемене и преткнулся Патрикеев, по мнению Карамзина, стоявший за Димитрия и против Софьи.
Как легендарному сокольнику, великий князь оставил брату жизнь.
Церковь Трифона в Напрудном
Событие предания о кречете молва легко переносила в царствование Ивана Грозного. Поскольку Трифоном, без отчества, могли бы звать простого человека; аристократическая должность «сокольничий», распорядитель государевой охоты, учреждена при Грозном.
Церковь Трифона Мученика в Напрудном. Чертеж фасада
Церковь Святого Трифона в Напрудном, на современной Трифоновской улице, смотрит на оба времени, но традиционно датируется временем Ивана III. Чаще 1492 годом, от сотворения же мира 7000-м. Реже – 1500 годом. Первая дата знаменита ожиданием конца времен и неожиданным началом Нового времени для Запада, которому вместо скончания света открылся колумбов Новый Свет. В Москве под этим годом тоже состоялась подлинная перемена времени и света: Новый год стал отмечаться вместо марта в сентябре. (И отмечается доселе Церковью, спасенный в круге ее календаря от следующей, петровской перемены.) В храме Святого Трифона сакраментальный год указан надписью на камне, вправленном снаружи в стену (возле южного портала) и относящемся к чьему-то погребению.
Если же связывать постройку церкви с опалой Патрикеева, то датировка 1500 годом метафизически точнее.
Другое дело, что Напрудное, известное со времени Ивана Калиты, было селом великокняжеским, и мы не знаем документов, жалующих или продающих его кому-либо. Но есть правда культуры, часто не равная правде истории. В Напрудном культуре для чего-то нужно замещать Ивана III князем Иваном Патрикеевым. Двоить их контур, как и в случае Фиораванти, отца и сына.
Мученик Трифон.Фреска XVI века из церкви Трифона в Напрудном. ГТГ
Мученик Трифон патронирует русскую охоту. Местность царской охоты: Лосиный Остров, Сокольники, Измайлово – словом, бассейн верхней Яузы, или северо-восточный клин Московского уезда, нынешней Москвы, – эта местность имеет Напрудное своим передним, обращенным к городу углом. У церкви Трифона нет главного фасада, однако надстоящая над юго-западным углом плоская звонница создает главный ракурс. Этой гранью храм обращен к Москве, являя острие лесного клина, то, на котором (по версии Толстого, на одиноком дереве) и ждал погоню отлетевший белый кречет.
Апсиду церкви украшала наружная фреска, снятая
