Иоахим Гофман - Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945
И что же Исследовательский центр по военной истории? Ни одна из его публикаций не имела до сих пор такого резонанса, как эта книга. Однако центр, к которому я принадлежал 35 лет и который в любых других случаях отличался щедрым участием, не проявил интереса. Он не счел себя обязанным даже ответить на официальное доверительное предложение из России. Я сам был вынужден извиниться за это в Санкт-Петербурге. В рамках интервью с Кириллом Александровым, редактором вновь издаваемого Российским центром исторических исследований академии под руководством А.В. Терещука военного журнала «Новый часовой» (New Sentry. Russian Military Historical Journal, 1/1994), я смог указать его читателям хотя бы на некоторые аспекты моей «Истории Власовской армии», которая была представлена как «наиболее компетентная исследовательская работа» по этой важной теме.
Эта частная исследовательская работа была напечатана в 1984 г. по настоятельному пожеланию тогдашнего главы этого ведомства д-ра Хакля, в будущем бригадного генерала, в «малой серии» «отдельных публикаций» и переиздана в 1986 г. ввиду высокого спроса.
Негативная позиция MGFA в отношении петербургского предложения понятна ввиду неудачного в некоторых отношениях развития, которое претерпело это ведомство со времени своего создания как института, обязанного следовать научным традициям, под руководством полковника штаба д-ра Майер-Велькера.
То, что генерал Власов и организованное на немецкой земле Русское освободительное движение против Сталина тем временем менее, чем когда-либо, принадлежали к темам, с которыми бы MGFA хотел быть связанным, более чем ясно.
Определяющие силы в MGFA, которые принадлежали и к сторонникам подстрекательской выставки, направленной против вермахта и просто кишевшей ошибками и фальсификациями, не были заинтересованы в распространении исторической правды о генерале Власове и Русской освободительной армии. И когда я, ввиду стабильного спроса в стране и за рубежом, предложил в 1997 г. вновь издать мою книгу, для отказа были приведены финансовые основания. В этих условиях и поскольку нельзя было ожидать нового издания моей книги о Власове, я в 1998 г. счел нужным изъять у Исследовательского центра по военной истории «Историю Власовской армии», переданную ему в 1984 г.
1 сентября 2001 г. исполнилось 100 лет харизматичному русскому борцу за свободу генералу Андрею Андреевичу Власову. Вопреки собственным намерениям Гитлера, ему с помощью немецких друзей удалось во главе де-факто и де-юре независимой Русской национальной армии восстать против сталинской деспотии. Он не забыт сегодня в России – более того, как написал мне 7.7.1999 г. швейцарский военный историк Винцент Эртле, прекрасно знакомый с российскими реалиями, Власов в России, кажется, переживает «подлинный ренессанс». Следует указать и на предназначенную для широкого круга читателей содержательную книгу «Русская освободительная армия», изданную в Москве С.И. Дробязко в том же году в популярной Военно-исторической серии «Солдатъ» издательства АСТ и прекрасно оформленную А.В. Каращуком, в основу которой легла и моя «История Власовской армии».
Издательство Langen Müller Herbig, обеспечившее удачное новое издание моей книги «Истребительная война Сталина», смогло оценить, какой исторический и политический материал содержит история Власовской армии и какой глубоко трагичный финал имела эта Освободительная армия. Голубой Андреевский крест противостоял Красной советской звезде! И если издательство вслед за красной книгой «Сталин» теперь выпускает голубую книгу «Власов», то я очень благодарен за это издателю, господину д-ру Герберту Флейснеру, и господину Рохусу фон Забюснигу.
Осень 2001 г.
Иоахим Гофман
1. Истоки РОА
Нападение Германии и ее союзников 22 июня 1941 г. поставило Советский Союз в крайне бедственное положение не только в военном, но и в политическом отношении, т. к. внутренние противоречия Советского государства, до сих пор существовавшие лишь в скрытом виде, враз неприкрыто вышли наружу. В условиях беспощадной системы надзора и террора эти противоречия, естественно, не могли проявиться в форме открытой оппозиции. Но там, где аппарат НКВД терял свою действенность, уже очень скоро обнаруживалась и непрочность идеологических основ советской власти. Сами советские люди своим поведением демонстрировали, что с пафосом восхвалявшиеся устои большевистской доктрины – монолитное единство советского общества, нерушимая верность Коммунистической партии и самоотверженный «советский патриотизм» [1] – не выдержали уже первого испытания на прочность. Так, жители территорий, оказавшихся под угрозой врага, не только оказали сопротивление приказаниям партийных и советских органов об эвакуации и уничтожении материальных ценностей, где только это удавалось [2] – подавляющее большинство населения даже встретило чужеземные войска явно благожелательно, по меньшей мере – что точно так же противоречило догме – с выжидательным любопытством и, во всяком случае, без ненависти. Неблагополучие на советской стороне еще сильнее бросается в глаза, если учесть непредусмотренное поведение солдат Красной Армии. Последним всегда внушали, что в бою у них остается лишь один выбор – победить или погибнуть. Третьего было не дано, ведь Красная Армия представляла собой единственные вооруженные силы, где уже простая сдача солдат в плен расценивалась как дезертирство и измена и подвергалась тяжелейшим карам [3]. Тем временем, вопреки всему политвоспитанию и всем угрозам наказания, до конца 1941 г. в плен немцам сдалось не менее 3,8 миллиона красноармейцев, офицеров, политработников и генералов, а в целом во время войны – около 5,24 миллиона. Население, встречавшее захватчиков дружелюбно и открыто, а не с ненавистью и враждой, миллионы красноармецев, предпочитавших сдаваться в плен, а не сражаться до последней капли крови и умирать «за партию и правительство, за Советскую Родину, за товарища Сталина» – это был почти неисчерпаемый человеческий резервуар, который мог быть использован в целях ведения политической войны против советского режима.
Оставим фантазии вообразить, что произошло бы, если бы Гитлер вел войну против Советского Союза согласно пропагандистским утверждениям – как подлинно освободительную, а не как колониальную, захватническую и эксплуататорскую войну. Русский эмигрант, доверенное лицо адмирала Канариса и германского Абвера в российских вопросах, участник заговора 20 июля 1944 г., барон Каульбарс был лишь одним из тех, кто на основе своих знаний и опыта придерживался мнения, что в случае «создания русского национального правительства» основы советской власти, вероятно, зашатались бы [4]. «Власов, – утверждал и генерал-майор Хольмстон-Смысловский [5] вскоре после войны, – был продолжателем Белой идеи в борьбе за национальную Россию! Это было страшное явление, и оно таило смертельную угрозу. При других политических условиях и если бы немцы поняли Власова, то РОА только в результате своего возникновения, лишь с помощью пропаганды, без борьбы сотрясла бы до основания всю сложную систему советского госаппарата». Как заявил барон Каульбарс на допросе в 1944 г., «80 процентов» советских военнопленных можно было привлечь «в национальную русскую добровольческую армию в русской униформе для борьбы против большевизма». И в этом отношении он не был одинок. «Было время, – писали, например, Терновский и Бездетный, – в самом начале войны, когда почти все пленные были готовы сражаться с большевизмом даже в рядах германской армии» [6]. Генерал Власов и его ближайшие сотрудники, точно знавшие положение дел в Советском Союзе, даже в 1943 г. еще были убеждены, что радикальное изменение курса германской восточной политики и в этот момент привело бы к падению сталинского режима [7]. Во всяком случае, достоверно известно, что Сталин ничего так не боялся, как создания альтернативного правительства на германской стороне. Лишь когда немцы не протянули руку русскому народу и не раз сознательно оскорбили его национальную гордость, это дало Сталину возможность со своей стороны поставить национальную идею на службу борьбе против угрозы своему господству извне. При помощи жестоких мер, – укажем лишь на расстрел командующего Западным фронтом генерала армии Павлова и генералов из штаба этого фронта – увязанных с ловко инсценированной пропагандистской кампанией, советское руководство сумело до некоторой степени восстановить подорванную мораль частей Красной Армии и хотя бы на время преодолеть кризис.
Даже если захватнические планы Гитлера и не позволили мобилизовать антисоветский силовой потенциал, это, с другой стороны, все же не означало, что тот остался вовсе неиспользованным. Русское движение сопротивления против Сталина, имевшее влиятельных сторонников и помощников, особенно в германском вермахте, медленно, но верно пробивало себе путь и в неблагоприятных условиях Германии, где правил Гитлер. Именно как признак его стихийной силы следует рассматривать тот факт, что оно, несмотря на почти непреодолимые препятствия, смогло развиться в «Третью силу» [8] между Сталиным и Гитлером и после преодоления тяжелых неудач, в конечном итоге, и внешне обрело организованное выражение в лице Освободительного движения генерала Власова. Немцы воспрепятствовали созданию русского национального правительства, тем самым отсутствовали предпосылки для формирования русской национальной армии, то у желавших сражаться советских граждан – поначалу лишь у пользовавшихся предпочтением представителей национальных меньшинств и казаков, а после смягчения режима также у украинцев, белорусов и русских – оставался только один путь: вступать в «туземные части» (landeseigene Verbände), организуемые снизу германским армейским командованием, или в качестве «добровольных помощников» (Hilfswillige) в германские подразделения. Возникновение восточных легионов и восточных частей уже явилось предметом детального рассмотрения, и их история будет исследоваться и в дальнейшем. Здесь отметим лишь предварительно, что будущие добровольческие части в рамках германского вермахта в целом охватывали на 5 мая 1943 г. уже 90 русских батальонов плюс 140 частей силой до роты, 90 полевых батальонов восточных легионов и трудно обозримое число более мелких единиц, что в штате немецких частей имелось 400 тысяч (возможно, даже 600 тысяч) добровольных помощников, а кроме того, существовали некоторые более крупные соединения под германским командованием (1-я Казачья дивизия, несколько отдельных казачьих полков, Калмыцкий кавалерийский корпус) и, прежде всего, уже имелись в зачаточной форме русские национальные вооруженные силы под русским командованием, а частично и в русской униформе (РННА – Русская национальная народная армия, РОНА – Русская освободительная народная армия, бригада «Дружина», 102-й Донской казачий полк, Восточный запасной полк «Центр»), о которых в дальнейшем еще будет идти речь[4].
