Норберт Мюллер - Вермахт и оккупация
Кратко обрисованный здесь рост потребностей в рабочей силе привел уже летом — осенью 1942 г. к более широкой организации принудительного труда советского населения и переходу от имевшей до сих пор место, в особенности в области военной администрации, практики привлечения населения к временным работам и к постоянному его принудительному использованию.
На подобном решении вопроса в особенности настаивали командующие войсками, так как их потребность в рабочей силе в связи с вышеупомянутыми причинами росла особенно быстро, а плотность населения в прифронтовой полосе из-за проводившейся при отступлении советских войск эвакуации жителей была в среднем самой низкой. Характерным примером этого является памятная записка начальника штаба 2-й армии командованию группы армий «В» осенью 1942 г. Исходя из того что находившееся в районе действий армии население, в том числе и женщины, уже с зимы 1941/42 г. поголовно привлекалось к проведению строительных и ремонтно-восстановительных работ, командование армии в связи с полученным распоряжением об отправке имевшихся в армии военнопленных вносило предложение об организации принудительного привлечения на работы молодых возрастов населения по образцу имперской трудовой повинности. Поскольку в прифронтовой полосе в наличии уже не было незанятой рабочей силы, для этих целей должны были использоваться жители расположенных в глубине тыловых районов оккупированной территории, а привлеченная таким путем рабочая сила направлена в зону действия боевых частей. Тем самым находившиеся еще в этом районе отряды имперской трудовой повинности (с 1942 г. и позднее использовались на оккупированной территории на строительных работах, а местами и для борьбы с партизанами) могли быть переданы в вермахт для прохождения службы в войсках.
Это и подобные ему требования нашли свое отражение в распоряжениях об усилении трудовой повинности населения оккупированных стран и районов, изданных в связи с провозглашением тотального использования рабочей силы и дополнивших мероприятия, проведенные в этой области еще осенью 1941 г. Тем самым оккупационные органы лишали вопрос о привлечении населения к труду даже малейшего признака добровольности. 6 февраля 1943 г., через четыре дня после капитуляции последних немецких частей, окруженных под Сталинградом, главное командование сухопутных войск опубликовало подписанное Цайтцлером «распоряжение о трудовой повинности и привлечении к работам населения в прифронтовой полосе вновь занятых восточных районов», которым все население в возрасте от 14 до 65 лет обязывалось фактически к неограниченному отбытию принудительных работ на оккупантов. (Хотя в «распоряжении» продолжительность рабочей недели устанавливалась в 54 часа, там имелся пункт, по которому население могло быть привлечено к сверхурочным и ночным работам, а также работам в праздничные дни.) Учитывая возможность депортации рабочей силы, в «распоряжении» было оговорено, что работы могут проводиться и за пределами фронтового района. За ослушание, в особенности за уклонение от работ и плохую работу, полагалось строгое наказание. В конце марта последовало соответствующее указание Розенберга рейхскомиссариатам. (Оно имело в основном то же содержание, что и «распоряжение» главного командования сухопутных войск, однако в нем не указывалась продолжительность рабочего времени, а возраст женщин, подлежащих трудовой повинности, ограничивался 45 годами.)
Сразу же после вступления в силу этих документов по всей оккупированной территории прокатилась волна акций по принудительной регистрации работоспособного населения, которая по размаху и жестокости превосходила все прежние мероприятия оккупационных органов подобного рода. Наряду с уже упомянутыми областями использования рабочей силы и увеличением депортации усиливалось массовое привлечение населения к строительству укрепленных оборонительных линий и опорных пунктов. Начиная с момента отхода фашистских войск из излучины Дона и с Кавказа, сначала на юге, а потом и на других участках фронта было сооружено большое количество подобных оборонительных линий и позиционных систем, таких, например, как ростовский плацдарм, Готский вал, прикрывавший Крым, оборонительная полоса «Пантера» групп армий «Центр» и «Север» и др. Особенно большие усилия были направлены на строительство так называемого Восточного вала, главной оборонительной линии стратегического характера, проходившей от полуострова Керчь по рекам Молочная, Днепр и Сож до Гомеля, далее — восточнее Орши, Витебска, Невеля и Пскова, затем севернее Чудского озера и по реке Нарва — вплоть до Балтийского побережья. Названная выше оборонительная полоса «Пантера» являлась ее северной составной частью. Фашистское командование надеялось на этой линии, которая вследствие быстрого продвижения советских войск была выстроена и укреплена лишь частично, окончательно остановить наступление Красной армии даже и после своего поражения под Курском. Важнейший ее участок, проходивший вдоль Днепра, прикрывал не только большую часть богатых в индустриальном и сельскохозяйственном отношении украинских областей, но и одновременно румынский нефтеносный район, и имел наряду со стратегическим и военно-экономическим также и чрезвычайно важное военно-политическое значение по удержанию Румынии и Венгрии на стороне фашистской Германии.
К строительству подобных укреплений на отдельных участках фронта и в армейских районах привлекалось, как правило, поголовно все население. Так, командующий 6-й армией генерал-полковник Холлидт докладывал в начале апреля 1943 г. командованию группы армий «Юг», что в его районе к строительству оборонительных позиций привлечено 22 тыс. человек. В приказе начальника оперативного тыла армии генерал-лейтенанта Буркхардта от 2 октября трем полевым комендатурам армейского района предписывалось выделить на строительные работы принудительным порядком 25 тыс. человек. На участках отдельных дивизий 3-й танковой армии плотность привлеченного к принудительным строительным работам населения иногда достигала 10 тыс. человек. Поэтому в населенные пункты, расположенные в районе действия какого-либо соединения, высылался наряд войск, который производил там обыск, выстраивал население в рабочие колонны и доставлял пешим порядком к соответственным оборонительным участкам (зачастую на значительные расстояния), где оно размещалось в особых лагерях. О том, что этот метод носил общий характер, видно из целого ряда документов. Так, командующий группой армий «Север» Кюхлер приказал в начале июня посадить на казарменное положение или разместить в рабочих лагерях население, насильственно привлеченное к строительным работам. Подобное распоряжение было отдано еще в конце января 1943 г. командованием 2-й армии (группа армий «Центр»). При проведении подобных акций командующие войсками зачастую не обращали внимания на установленный «распоряжением» главного командования сухопутных войск возраст населения и привлекали к работам по строительству фортификационных сооружений детей и стариков.
Больших размеров достигло и принудительное использование населения на работах по превращению городов, сел и деревень оккупированных районов в полосе наступления советских войск в укрепленные опорные пункты. Комендант Харькова затребовал, например, в начале 1943 г. для осуществления таких работ от 90 до 120 тыс. человек, часть которых большими партиями доставлялась и с окраин города.
Каких крайностей достигало это использование рабочей силы, показывает доклад начальника штаба инженерно-саперной службы 7-го укрепленного района, в котором говорится, что из рабочего лагеря Витебск на работу были присланы мужчины и женщины, уже неработоспособные, которым было сказано, что их направляют в лазарет. Среди них были старики, слепые, парализованные, сердечники, которые не выдерживали даже незначительной нагрузки, эпилептики, беременные женщины, больные, страдающие тяжелыми абсцессами, и несколько человек с обмороженными конечностями. Рейнхардт, бывший тогда командующим армией, пытался утверждать позднее, на процессе против военных преступников, что здесь речь шла о единичном случае, происшедшем якобы в результате недосмотра. Однако суд на основании целого ряда документальных данных доказал, что привлечение на работы нетрудоспособных являлось далеко не единичным случаем.
Особенно следует подчеркнуть, что использование местной рабочей силы осуществлялось не только в тыловых районах, но и непосредственно на передовых позициях, причем население безжалостно подвергалось опасности, связанной с ведением там боевых действий.
Поскольку жители всеми средствами пытались уклониться от направления на принудительные работы, фашистские органы применяли специальные методы по их вылавливанию. В качестве характерного примера можно привести утвержденный командованием 3-й танковой армии план 43-го армейского корпуса по проведению насильственного привлечения к работам населения сельских общин корпусного района в начале июня 1943 г. В соответствии с ним населенные пункты должны быть заняты войсками, все трудовое население собрано и вывезено с последующим распределением по дивизиям. На случай, если бы жителям удалось спрятаться при приближении к населенным пунктам указанных войсковых команд, с помощью громкоговорителей должно быть объявлено о том, что населенные пункты заняты ими на длительное время. Считалось, что население будет вынуждено в этом случае покинуть укрытия и таким образом его можно будет собрать. Одновременно в задачу команд входило и выявление мест, где жители прятали свой скот. Исходя из того, что население все же будет пытаться спастись бегством от направления на принудительные работы, кроме вышеупомянутых команд выделялись еще и усиленные подвижные войсковые подразделения для поимки беглых и осуществления транспортировки населения. Попытка к бегству наказывалась расстрелом. Наконец, планом предусматривалось и создание в полосе каждой дивизии рабочего лагеря, обнесенного колючей проволокой, с постоянной вооруженной охраной.
