Александр Солженицын - Двести лет вместе (1795 – 1995)
Но сперва он берётся систематически зафиксировать неожиданное явление и научно ответить на вопрос: «как мог в СССР принять довольно заметные размеры антисемитизм в некоторых таких слоях, где он до революции был мало заметен» (заводские рабочие, студенты)[93]? И разбирает последовательно.
Интеллигентский антисемитизм. – На интеллигентском участке «антисемитизм сейчас развит более, чем где-либо». Однако настаивает, что «недовольство вызвано… не чрезмерностью процента евреев», а только от претензий, что евреи вообще смели появиться и составить служебную конкуренцию русским интеллигентам. «Развитие антисемитских настроений среди части городских рабочих и служащих, ясно обозначившееся в 1928 г., никак нельзя объяснить чрезмерным переполнением евреями работы по найму». – Среди «интеллигентских профессий антисемитизм в СССР чувствуется прежде всего в медицинской среде»; есть он среди инженерства; а в армии «проходят хорошую систематическую политическую выучку», и там антисемитизма нет, – хотя «в командном составе Красной армии… процент евреев… значительно выше, чем в населении страны в целом»[94].
Антисемитизм городской буржуазии. - «Коренным гнездом антисемитских настроений… являются все слои городского буржуазного обывательства». Но «борьба за уничтожение антисемитизма среди буржуазии… растворяется в… вопросе об уничтожении буржуазии вообще». – Так что «антисемитизм буржуазный исчезнет только тогда, когда исчезнет сама буржуазия»[95].
Антисемитизм в деревне. – В деревне «мы вообще почти вытеснили частного торговца из скупки крестьянского хлеба», и потому «среди широких крестьянских масс антисемитизм не привился и даже ослабел против довоенного», – проявляется теперь только там, где евреев переселяют на землю. Но это, мол, от кулаков и бывших помещиков[96].
Антисемитизм в рабочей среде. – «Антисемитизм среди рабочих стал заметно развиваться именно за последние годы», с 1929 года «ни в ком не вызывает уже сомнения», что он существует. Сейчас он проявляется несомненно чаще и интенсивнее, «чем это было несколько лет назад». Особенно он силён «среди отсталой части рабочего класса» – женщин и сезонников, однако «антисемитские настроения наблюдаются, к сожалению, среди гораздо более широкого слоя рабочих», чем «разложившиеся». И уж тут – экономическая конкуренция ни при чём, антисемитизм возникает даже там, где её нет, да среди рабочих евреи составляют «всего 2,7%». А «в низовых профорганизациях пытались замазывать проявления антисемитизма». Да труднее-то всего из-за того, что «замазывания антисемитизма» исходят именно от «пролетарского актива», ещё трудней – что антисемитизм проявляется у самого «пролетарского актива». «Много фактов, когда в числе антисемитов встречаются комсомольцы и члены партии. Особенно распространены толки о еврейском засилье», на собраниях «часто встречаются записки и выступления, Поддерживающие версию об исключительной борьбе советской власти только с православной религией».
Но что за дикость – антисемитизм у пролетариата? Откуда это могло возникнуть в самом передовом и сознательном классе? Где же, в чём причина?? – Нашёл. Главное: не осталось «иных подходов белогвардейского воздействия на массы», кроме антисемитизма; теперь «плановая организация его» действует именно «на антисемитских рельсах»[97]. Грозный вывод – как видим, нарастает.
Этот своевременно огляженный Лариным загадочный антисемитизм 20-х годов в СССР – признавался и много лет спустя другими авторами.
С. Шварц даёт свой вариант: причина в «вульгарном представлении о евреях как о главных носителях нэп'а». Но и он согласен: «Советское правительство не без основания видело в антисемитизме возможное орудие контрреволюции»[98].
Автор 1968 года добавляет: «После гражданской войны антисемитские настроения начали всё шире прорываться в быту почти повсеместно, захватывая слои населения, до революции остававшиеся свободными от этих настроений»[99].
Против таких настроений предстояло не рассуждать академически, а энергично и остро действовать. В мае 1928 происходило Агитпропсовещание при ЦК ВКПб, уделившее большое внимание вопросу «о мероприятиях по борьбе с антисемитизмом». (По частой партийной практике, материалы эти остались вне публикаций, рассылались циркулярно по парторганизациям.) Борьбу с антисемитизмом «включить в программу партпросвещения», в публичные доклады, лекции, в прессу, радио, кино и в школьные учебники; создать атмосферу непримиримости к антисемитизму. Наконец: «применять высшие дисциплинарные кары по отношению к виновным в антисемитской практике»[100]. – В газетах последовали резкие статьи, как, например, в «Правде» – «На борьбу с пособниками контрреволюции» Льва Сосновского (Л.С.), весьма доверенного в высоких партийных кругах: такой-то начальник в Киеве «проявил себя ярым антисемитом», открыто увольняет евреев из аппарата, а райком партии его поддерживает; «неблагополучно и в киевских ВУЗах… на стенах в Институте народного хозяйства… надписи "бей жидов, спасай советы"». И «наряду с усилением борьбы с антисемитизмом» статья требует «резко поставить вопрос об усилении репрессий в отношении "конкретных носителей"» антисемитизма, а также «их укрывателей», – этот газетный язык был всем тогда очень ясен в переводе на язык ГПУ[101].
По докладу Ларина, в этом духе, партактив Бауманского района Москвы постановил включить вопрос об антисемитизме в программу ФЗУ и школ 2-й ступени, сам же Ларин продолжал теоретически выяснять общие и кардинальные «Пути и методы преодоления антисемитизма». – До сих пор имел место «недостаточный отпор с нашей стороны» и «развивались антисемитские нашёптывания»; «в районах и ячейках далеко не всегда относятся к антисемитскому душку с должной беспощадностью». – И напрасно у нашей прессы «ложный страх "выпячивать еврейский вопрос" (чтобы этим путём "не развить антисемитизм ещё больше")», – это приводит «к смазыванию борьбы с контрреволюционным вредительством». Антисемитизм относится к «общественно-бытовым извращениям», как пьянство, распущенность, – и слишком часто по отношению к коммунистам мы ограничивались одним только выговором. «Ведь мы без разговоров исключаем человека, если он идёт в церковь и там венчается, а антисемитизм по своему значению ни в коем случае не меньшее зло». – И хотя общий прогноз отличный: по мере роста СССР в сторону социализма подорвутся корни и под «советским» антисемитизмом и под пережитками досоветских отношений, – тем не менее «более суровое обуздание проявлений интеллигентского антисемитизма, пока они имеют место среди служащей и учащейся интеллигенции, безусловно необходимо»[102].
Но в той прекрасной боевой обстановке незабвенных Двадцатых годов – и мысль, и язык сами собою разгоняются и твердеют. – «Характер современной противоеврейской агитации в СССР» – «политический, а не национальный». – «У нас в СССР агитация против евреев направлена не только против евреев, но косвенно и против советской власти». Да чего там косвенно: антисемитизм есть «средство замаскированной мобилизации против советской власти». И «кто против поведения советской власти в еврейском вопросе, тот, значит, против трудящихся и за капиталистов». - Разговоры насчёт «"еврейского засилья"… рассматривать как явно контрреволюционное выступление против самых основ национальной политики пролетарской революции». – В проявлениях антисемитизма «несомненна роль передаточного ремня от буржуазной идеологии (и иногда даже от прямой белогвардейщины), какую играет часть интеллигенции». Да, это – «белогвардейские шептуны»! Ясно, что тут – «планомерная… агитация тайных белогвардейских организаций»; за «обывательской противоеврейской агитацией всегда стоит незаметно руководящая ею борьба против советской власти со стороны тайных заговорщицких организаций монархистов». А тянется она – из «центральных органов» антисоветской эмиграции («куда рядом с еврейскими банкирами входят и царские генералы», вместе), – и «целая система приводных ремней ведёт оттуда к нашим заводам», отчего и понятна нам «классовая, а не национальная природа огульной противоеврейской агитации в СССР». – «Необходимо уяснить всей массе, что сеяние противоеврейских настроений по существу является попыткой подготовки контрреволюции. Надо, чтобы масса подозрительно настраивалась против каждого, кто будет проявлять… сочувствие антисемитизму… Надо, чтобы в таком человеке масса видела или тайного контрреволюционера», или «передаточный рупор… тайных монархических организаций» (ведь всюду же – заговоры!); надо, «чтобы в сознании широких рабочих масс слово "антисемит" приобрело то же значение, что и слово "контрреволюционер"»[103].
