Джеффри Блэйни - Очень краткая история мира
Дома и в Азии, и в Европе были самыми примитивными: большинство их в наше время назвали бы трущобами. В Европе и Китае люди часто делили одну постель, в которой могли тесниться три-четыре ребенка. Иногда вся семья спала вместе на матрасе, набитом собранной на поле соломой, которую ежегодно обновляли во время сбора урожая. Камыш, срезанный на краю соседнего болота, мог служить покрытием деревянного или земляного пола. Зимой дом обычно стоял холодным — постель была теплее. Китайцы разумно предпочитали нагревать общую семейную постель, а не все помещение, и миллионы китайцев спали на прямоугольных кирпичных лежанках, обогревавшихся жаровнями.
В больших городах многие люди, живя в одном помещении, нагревали его своим теплом. Даже если в комнате горел огонь, в разгар зимы он давал скудное тепло, отчасти потому, что дрова нужно было расходовать экономно. Их приходилось собирать в лесу и нести на собственных плечах домой; а это отнимало столь редкие часы свободного времени. Иногда поблизости не было леса, поэтому топливо для бедных людей становилось большой редкостью. Дешевые дрова в 1500 г. были для людей важнее, чем дешевая нефть в 2000 г.
Вместо труб дома были снабжены отверстием в крыше. Отопительное устройство наполняло помещение не только теплом, но и дымом, щипавшим глаза. Даже в дневное время в домах обычно не хватало света: оконные проемы были не застеклены, а закрывались деревянными ставнями, поэтому в открытом состоянии они пропускали не только свет, но и холод. В Европе в 1400-х гг. окна, хотя и маленькие, получали все большее распространение. Застекленное окно стало почти обычным явлением в Вене в 1484 г. Два столетия спустя интерьер Зеркальной галереи королевского дворца в Версале станет, вероятно, самым поразительным из всех созданных в мире до тех пор и демонстрацией того, чего можно добиться с помощью стекла. Крестьяне, до которых долетали слухи об этом чуде, могли только дивиться, поскольку в их деревне не видели стекла.
И в Китае, и в Индии, и в Европе — везде, где плотность населения была велика, — шло интенсивное уничтожение лесов. Соледобывающая и металлообрабатывающая промышленности пожирали целые леса; для обеспечения в течение года всего одной железоплавильной мастерской требовалось срубить 2000 га леса. Нехваткой леса можно объяснить многие события, которые легко было бы истолковать превратно. Так, в знаменитом фильме «Амадей» композитора Моцарта хоронят в Вене в 1791 г. без всякого гроба, из чего зрители могут поспешно заключить, что Моцарт был нищим. На самом деле, за три года до этого император Иосиф II запретил хоронить людей в гробах — отчасти для упрощения ритуала, порой отличавшегося непомерной пышностью, отчасти для облегчения соединения тела с землей. Но главной причиной такого запрета была экономия дерева.
При недостатке дров люди изобретательно находили им замену. В Египте жгли отходы сахарного тростника, в Индии — сухой коровий навоз, а на некоторых греческих островах — жмых оливок. Как альтернатива дереву постепенно начинал выступать уголь. На севере Китая, где в некоторых районах леса были практически сведены, на угле даже готовили пищу. На севере Англии и во Франции в 1200-х гг. уголь добывали в шахтах, и английский уголь отправляли на парусных кораблях через пролив Ла-Манш в нидерландский город Брюгге. В последующие шесть столетий все больше и больше угля привозили на кораблях в Лондон, что превратило его, вероятно, в первый крупный город в мире, который массово использовал его — как в кухонных плитах, так и в печах фабрик.
Почти повсюду существовали ограничения на рост городов. Город не мог превысить определенные размеры просто потому, что не мог получить в окрестностях необходимое для этого количество продовольствия и дров. Городу с населением, скажем, 30 000 человек требовалось в неделю столько дров, сколько могли бы увезти 600-1000 телег. Еще 200 повозок должны были доставить зерно, которого хватило бы в среднем на неделю. Поскольку эти телеги тянули лошади и быки, нужно было выделить большие площади земли, для того чтобы обеспечить их травой и сеном. Непомерно разросшиеся города, такие как древний Рим или современный Лондон, могли обеспечить себя, только доставляя необходимые продовольствие и топливо издалека, по морю или реке.
Необходимость тратить много времени и отводить много земли для получения топлива, идущего на обогрев и освещение, и сырья для изготовления теплой одежды непрестанно накладывала ограничения на уровень жизни большинства европейцев. Стандарты жизни людей в тропиках до XVIII столетия не отставали от европейских, отчасти потому, что им нужно было мало одежды и топлива для обогрева. Им требовалось меньше калорий, поскольку не нужно было переносить зимние холода. А некоторые особенно благодатные части тропиков имели даже источники дешевого керосина. Бирма снабжала нефтью несколько поколений, прежде чем ее фонтан не забил из скважины, пробуренной в Пенсильвании в 1859 г.
ВЫХОД ИЗ СТАРОГО ТУПИКА
В течение, быть может, 4000 лет уровень жизни среднего человека в Европе, Африке и Азии рос медленно, если рос вообще. Случались благоприятные годы и ужасные годы, незначительные подъемы и падения материального благополучия людей, умножались предметы роскоши, доступные для богатых; но две трети населения земного шара находились на нижних ступенях экономической лестницы, повседневная жизнь для них была борьбой за выживание. Однако между 1750 и 1850 гг. появились предвестники грядущих кардинальных перемен. Британия особенно готова была к скачку вперед. Ее население быстро росло, но уровень жизни большинства семей также поднимался по сравнению с предыдущим скромным минимумом. Благосостояние увеличивалось не из-за череды удачных лет с богатым урожаем, а в результате изобретательности и мастерства, привносимых во все формы повседневного труда — на море и земле, на фермах и фабриках.
Когда фермеры совершенствуют методы разведения скота и растений, а также удобрения для почв, одна ферма может производить больше продовольствия, чем прежде. А облегчение транспортировки грузов в результате строительства новых каналов, укрепления дорог, а позднее — создания железных дорог и пароходов, приводит к тому, что каждый район каждой страны может специализироваться в той отрасли экономики, к которой лучше всего приспособлен, и обмениваться продуктами своего производства с другими районами. В сущности, если изобретательность направлена на все сферы повседневного труда, а не только на транспорт, объем продовольствия и других продуктов увеличивается быстрее, чем растет население. И больше еды, топлива, жилья, одежды и свободного времени потенциально доступно каждой семье, по крайней мере, в эффективных государствах.
Это сочетание и взаимодействие событий и тенденций определит ход двух последующих столетий. Будут разрушены все традиционные образы жизни, но награда за это будет велика. В благополучных странах уровень жизни людей, получающих минимальные заработки, поднимется до тех стандартов, которые традиционно были привилегией стоящих на высших ступенях социальной лестницы.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
24 ПАДЕНИЕ КОЛОДЫ КАРТ
Непредсказуемые события или совпадения жизненно важных событий, происходящих одновременно, способны изменить ход истории. В возникновении Соединенных Штатов Америки, южноамериканских государств, Южной Африки, Канады и Австралии стечение непредвиденных событий в последние десятилетия XVIII в. сыграло особенно значительную роль. Многие из этих событий были связаны с успехами и неудачами Франции, чье влияние было неоспоримым и в случае ее побед, и в случае поражений в войнах. Когда эти события только начали разворачиваться, из всех европейских языков французский имел самые веские основания стать языком международного общения, но когда они наконец развернулись, уже были заложены основания для того, чтобы межнациональным языком XX в. стал английский.
В 1750 г. американский континент был расколот на два или три частично пересекающихся мира. Десятки коренных племен и мини-государств по-прежнему оставались самостоятельными, особенно на холодных крайних севере и юге и в прериях Северной Америки, но их влияние в более широком мире было ничтожным. Напротив, жителей многих частей континента, находившихся под европейским влиянием — а они были по преимуществу расположены вдоль побережий, — переполняли энергия, энтузиазм и уверенность в том, что будущее континента за ними. Население этих колоний росло, благосостояние стремительно повышалось, а их влияние на Западную Европу и Западную Африку распространялось все шире. И все же ими управляли из Парижа и Лондона, Лиссабона и Мадрида; это продолжалось на протяжении жизни не одного поколения, но не могло длиться вечно. К 1750 г. совокупный экономический потенциал европейских колоний в Северной и Южной Америке, вероятно, был выше, чем у большинства отдельно взятых государств Европы.
