Петр Аршинов - ИСТОРИЯ МАХНОВСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Мы обязаны констатировать, что русские анархисты проспали в своих кружках величайшее массовое движение, которое в насто­ящей революции является пока что единственным, призванным осуществить исторические задачи порабощенного человечества.

Но в то же время мы считаем, что этот печальный факт про­изошел не случайно, что он имел вполне определенные причины. Остановимся на них.

Среди наших теоретиков анархизма большой процент составля­ют выходцы из интеллигенции. Это обстоятельство много значит. Находясь под знаменем анархизма, многие из них все же не могли целиком порвать с психологией среды, из которой вышли. Больше Других занимаясь теорией анархизма, они постепенно проникались сознанием руководительства в анархическом мире и считали, что и само анархическое движение начнется от них или при их не­посредственном участии. Движение началось далеко от них, на ок­раине, и притом в самых глубинах современного общества. Лишь немногие из теоретиков анархизма нашли в себе необходимые чут­кость и мужество признать это движение именно тем, к которому их давно подготовлял анархизм, и поспешить к нему на помощь, правильнее будет сказать, что из всех интеллигентных, теорети-ески образованных анархистов только Волин решительно вошел в Движение, полностью отдав ему свои способности, силы и знания, ольшинство же теоретических работников анархизма остались в стороне от него. Это, конечно, не говорит ни против махновщины ни против анархизма, а только против тех анархистов и анархических организаций, которые в момент исторического социального движения крестьян и рабочих оказались настолько узки, пассивны и беспомощны, что даже не сумели или не хотели подойти к своему делу, когда оно облеклось в плоть и кровь и звало на свое поле всех, кому дороги свобода труда и идеи анархизма.

Другой, еще более важной стороной бессилия и бездействия анархистов является путаность идей анархизма и организационный хаос в его рядах.

Несмотря на всю силу, положительность и бесспорность идеалов анархизма, в нем есть немало недоговоренностей, общих отвлечен­ных мест и уклонов в области, не связанные с социальным дви­жением трудящихся. Это создает почву для всякого рода кривых толкований целей анархизма, его практической программы.

До сих пор многие анархисты растрачивают свои силы над воп­росом — является ли проблемой анархизма освобождение класса, человечества или личности. Вопрос пустой, однако он постоянно возникает из некоторых неясных положений анархизма и дает ши­рокий простор злоупотреблениям в области анархической мысли, а затем и в области анархической практики.

Еще больший простор подобным злоупотреблениям дает неяс­ная теория анархической свободы личности. Конечно, люди дей­ствия, с сильной волей и сильно развитым революционным инстинктом, в идее анархической свободы личности увидят преж­де всего идею анархического отношения к каждой другой лич­ности, идею неустанной борьбы за анархическую свободу масс. Но люди, не ведавшие революционной страсти, заботящиеся боль­ше о проявлении своего «я», понимают эту идею по-своему. Вся­кий раз, когда вопрос заходит об организации анархической практики, о серьезной ответственности за нее, они хватаются за теорию анархической свободы личности и на основании ее про­тивятся всякой организации, бегут от всякой ответственности. Каждый из них уходит под свою «смоковницу», создает свое дело, проповедует свой анархизм. Мысль и действия анархистов рас­пыляются до абсурда.

Как результат этого, мы находим у русских анархистов изо­билие различных практических систем. В 1904-07 гг. мы имели практические программы безначальцев и чернознаменцев, пропо­ведовавших частичные экспроприации и безмотивный террор как методы анархической борьбы. Нетрудно видеть, что эти програм­мы являются выражением случайного настроения случайных лиц в анархизме и могли появиться и быть предложены в анархиче­ской среде лишь при условии слабо развитого чувства ответст­венности перед народом и его революцией. В последнее время мы имеем ряд теорий, то болеющих симпатиями к государствен­ной власти или к руководительству массами, то отвергающих принцип всякой организации и проповедующих абсолютную сво­боду личности или говорящих о слишком «универсальных» задачах анархизма, а в сущности стремящихся бежать от тяжелых обязанностей момента.

русских анархистов десятки лет треплет желтая малярия — дезорганизованность. Она выела в них чувство реальной мысли и к моменту революционной эпохи уготовила им историческое без­действие. Дезорганизованность есть родная сестра безответственно­сти, а обе вместе они ведут к измельчанию идеи и пустоте на практике.

Вот почему, когда массовое движение в лице махновщины вы­шло из народных глубин — анархисты оказались такими неподго­товленными, безвольными и слабыми.

Явление это, по-нашему, временное. Оно объясняется тем, что русский анархизм организационно еще не кристаллизовался. Он должен сорганизоваться, связав воедино всех тех, кто всем сердцем болеет за анархизм и кто прежде всего предан рабочему классу. Этим самым будет устранен наносной, дезорганизаторский элемент в анархизме.

Анархизм — не мистика, не разговор о прекрасном, не крик отчаяния. Он велик прежде всего своей преданностью угнетенному человечеству. Он несет в себе правду масс, их героизм и волевые устремления, и в настоящее время является единственным соци­альным учением, на которое массы могут доверчиво опереться в своей борьбе. Но, чтобы оправдать это доверие, анархизму недо­статочно быть только великой идеей, а анархистам — платониче­скими выразителями ее. Анархистам необходимо быть постоянными участниками, чернорабочими революционного движения масс. Тог­да это движение будет дышать всей полнотой анархических идеа­лов. Даром ничего не дается. Всякое дело требует настойчивых усилий и жертв. Анархизм должен обрести единство воли и един­ство действий, точное представление своих исторических задач. Анархизм должен войти в массу, слиться с ней.

Несмотря на то, что махновщина зародилась и развивалась са­мостоятельно, без воздействия со стороны анархических организа­ций, судьба ее и судьба анархизма тесно переплелись в русской действительности. Махновщина ярко светила анархическим светом. Повстанческая масса из всех социальных учений останавливалась с любовью единственно на анархизме. Очень многие повстанцы называли себя анархистами, не отказываясь от этого имени и перед лицом смерти. И в то же время анархизм дал махновщине не­сколько прекрасных работников, которые с полным самопожертво­ванием отдали свои силы и знания этому движению. Как ни мал был процент этих работников, они успели принести движению мно­го пользы, связав анархизм с трагической судьбой махновщины.

Это переплетение судеб анархизма и махновщины началось с середины 1919 г. Летом 1920 г. оно было закреплено на Украине одновременным походом большевиков на махновцев и анархистов [ наиболее ярко сказалось в октябре 1920 г., во время военно-по­этического соглашения махновцев с советвластью, когда махновцы первым условием этого соглашения поставили требование освобождения из тюрем Украины и Великороссии всех махновцев и анар­хистов и предоставления им права свободно исповедовать и рас­пространять свои идеи и понимания.

Попробуем обозначить хронологически процесс вхождения анар­хистов в махновское движение.

Еще с первых дней революции 1917 г. в Гуляй-Поле организо­валась группа анархистов-коммунистов, которая вела усиленную революционную работу в районе. Из этой группы вышли потом выдающиеся деятели и руководители махновщины — Н. Махно, С. Каретник, Марченко, Калашников, Лютый, Григорий Махно и другие. С самого зарождения махновщины эта группа находилась в тесной связи с движением.

В конце 1918 г. и начале 1919 г. в махновском районе созда­ются анархические группы и пытаются связаться с махновцами. Однако некоторые из этих групп, как, например, в г. Бердянске и иных местах, далеко не соответствовали призванию анархистов и кроме отрицательного ничего не обещали движению. К счастью, движение было настолько здоровым, что прошло мимо них…

В начале 1919 г. в Гуляй-Поле, кроме таких выдающихся ме­стных крестьян-анархистов, как Махно, Каретник, Марченко, Ва­силевский и др., были уже анархисты, приехавшие из городов от известных организаций — Бурбыга, Михалев-Павленко и др. Они работали исключительно на фронте или в повстанческих частях в тылу.

Весной 1919 г. в Гуляй-Поле приезжают несколько товарищей, занявшихся главным образом организацией культурно-просвети­тельного дела в районе: они осуществляют издание газеты «Путь к Свободе» — основной печатный орган махновцев, создают мес­тный Гуляй-польский Союз анархистов, начинающий работать в армии и среди крестьянства.