Япония эпохи Мэйдзи - Лафкадио Хирн
— Мы тоже восхищаемся ими. Но как иностранец, вы также должны были заметить их недостатки.
— Какие недостатки?
— Недостатки в практических знаниях западного типа.
— Судить о людях одной цивилизации на основе стандартных требований другой, совершенно иной по своей организации, было бы несправедливо. Мне кажется, что чем совершеннее человек представляет свою собственную цивилизацию, тем больше мы должны ценить его как гражданина и как джентльмена. И если судить о японцах старого закала, полагаясь на их собственные стандарты, то они представляются мне почти идеальными людьми.
— В каком отношении?
— В отношении доброты, учтивости, героизма, самоконтроля, способности к самопожертвованию, сыновней почтительности, простоты веры и способности довольствоваться малым.
— Но достаточно ли этих качеств, чтобы обеспечить практический успех в новых условиях?
— Не вполне; но некоторые из них пригодились бы.
— Качества, необходимые для практического успеха в западной жизни, это именно те качества, которых не хватает старым японцам, разве не так?
— Думаю, что так.
— Наше старое общество воспитывало доброжелательность, учтивость и щедрость и учило жертвовать собственной личностью. Западное же общество воспитывает индивидуума путем неограниченной конкуренции — конкуренции в умении мыслить и действовать.
— Думаю, что это так.
— Но для того чтобы Япония была способна занять и удержать достойное место среди наций, она должна принять промышленные и торговые методы Запада. Ее будущее зависит от ее промышленного развития, но никакого развития не может быть, если мы продолжим следовать нашим старым нормам нравственности и манерам поведения.
— Почему?
— Неспособность конкурировать с Западом означает гибель. Но чтобы конкурировать с Западом, мы должны взять на вооружение методы Запада, а они во многом противоположны старым нормам нравственности.
— Возможно.
— Не думаю, что в этом можно сомневаться. Чтобы вести бизнес в крупном масштабе, люди не должны сдерживаться мыслью, что не следует искать выгод, которые могут повредить другим людям. Там, где нет никаких ограничений конкуренции, люди, которые основываются на добросердечности, должны потерпеть неудачу. Закон конкуренции заключается в том, что сильный и активный должен победить, а слабый, глупый и безразличный — проиграть. Но наша старая мораль осуждала такую конкуренцию.
— Это так.
— В таком случае, сэр, как бы ни хороша была старая мораль, мы не сможем добиться серьезного промышленного развития и даже сохранить нашу национальную независимость, следуя ей. Мы должны отказаться от нашего прошлого. Мы должны заменить мораль законом.
— Но это нехорошая замена.
— Это было хорошей заменой на Западе, если мы будем судить по материальному величию и мощи Англии. Мы в Японии должны научиться быть нравственными, согласно разуму, вместо того чтобы быть нравственными, согласно чувству. Знание нравственных соображений закона — само по себе нравственное знание.
— Для вас и тех, кто изучает универсальное право, — это возможно. Но как быть простым людям?
— Они должны следовать старой религии и продолжать верить в своих богов. Но жизнь, возможно, станет для них более сложной. Они были счастливы в старину.
Очерк «Дзюдзюцу» был написан два года назад[143]. Последующие политические события и подписание новых конвенций обязали меня переработать его, но сейчас, когда я держу в руках пробный оттиск, события войны с Китаем[144] вынуждают внести очередные коррективы. Чего никто не мог предсказать в 1893 году, весь мир признает в 1895-м — с удивлением и восхищением. Япония одержала победу в своей дзюдзюцу. Ее самоуправление практически восстановлено, ее место среди цивилизованных наций, по всей видимости, обеспечено — она навсегда вышла из-под опеки Запада. То, что ее умения и достоинства никогда не смогли бы принести Японии, она получила первой же демонстрацией своих новых военных возможностей.
Немало было запальчиво сказано о длительной секретной подготовке к войне, проведенной Японией, и о шаткости ее предлогов для вступления в нее. Я уверен, что цели военных приготовлений никогда не были иными, чем те, которые были указаны в моем очерке. Именно для обретения своей независимости Япония неустанно наращивала военную мощь в течение четверти века. Следующие один за другим импульсы народного противодействия чужеземному влиянию на протяжении всего этого времени — и каждый последующий сильнее предыдущего — послужили предупреждением правительству о нарастающем осознании нацией своей силы и о постоянно растущем раздражении, направленном против навязанных ей конвенций. Разве не очевидно, что именно беспощадное промышленное и политическое давление на Японию объединившегося Запада вынудило ее начать эту войну — как демонстрацию силы в направлении наименьшего сопротивления? Эта демонстрация достигла своей цели — Япония доказала свою способность противостоять остальному миру. У нее нет желания разрывать свои промышленные связи с Западом, если только она не будет принуждена к этому, но почти нет сомнений, что с военным ее возрождением эпоха западного влияния на нее — прямого или косвенного — завершилась.
Война еще не окончена, но окончательная победа Японии не вызывает сомнений, и мир уже спрашивает с некоторым опасением: что будет дальше? Возможно, китайцы — самая миролюбивая и самая приверженная старине из всех наций — одновременно под японским и западным давлением будут принуждены в целях самозащиты по-настоящему освоить наше искусство войны. После этого, возможно, произойдет великое военное пробуждение Китая, который в тех же обстоятельствах, что создали новую Японию, вполне может обратить свое оружие на Юг и Запад. О возможных последствиях этого можно узнать из недавно опубликованной книги доктора Пирсона «Национальная жизнь и характер»[145].
Не следует забывать, что искусство дзюдзюцу впервые возникло в Китае. И Западу еще придется считаться с Китаем — древним учителем Японии, над неизменностью которого бесчисленные бури завоеваний пронеслись одна за другой, подобно ветру над камышовыми зарослями. Испытывая давление, Китай может быть вынужден, подобно Японии, защищать свою целостность приемами дзюдзюцу, и результаты этой невероятной дзюдзюцу могут иметь самые серьезные последствия для всего мира. Возможно, именно от Китая придет отмщение всех тех вторжений, ограблений и истреблений, в которых был повинен Запад, когда имел дело с более слабыми нациями.
Уже сейчас мыслители, обобщая опыт двух великих колонизирующих наций, — мыслители, с которыми нельзя не считаться, как французские, так и английские — предсказывают, что земля никогда не будет под полным владычеством наций Запада и что будущее принадлежит Востоку. Такие же убеждения имеют многие из тех, кто в силу долгого проживания на Востоке сумел заглянуть глубже внешней поверхности этой необычной части рода человеческого, столь далеко отстоящей от нас в своем мышлении, и понять всю глубину и силу ее жизненных приливов, понять ее неизмеримые способности к заимствованию, разглядеть ее умение приспособиться почти к
