Георгий Кублицкий - По материкам и океанам
Кулик сделал чертеж в записной книжке. Стрелки показывали, в какую сторону повален лес на сопках. Боже мой, да ведь метеорит ударил как раз в котловину!
Как струя воды, ударившись в плоскую поверхность, рассеивает брызги на все четыре стороны, так точно и струя из раскаленных газов с роем твердых тел вонзилась в землю и непосредственным воздействием, а также и взрывной отдачей произвела всю эту картину мощного разрушения. Вот откуда этот радиальный вывал леса, этот "веер" поваленной тайги.
Но где же самый центр падения?
В северо-восточной части котловины Кулик наткнулся на десятки кратеров-воронок, очень похожих по форме на те, которые можно наблюдать в телескоп на поверхности Луны. Не осколки ли метеорита образовали эти воронки?
Кулику хотелось тотчас немедленно начать раскопки. Но воронки сочились водой, их затянул мох. Чтобы отвести воду хотя бы из одного кратера, нужно было затратить много дней. А в лагере трясли мешки, собирая последние горсти муки...
- Давай, Леонид Алексеевич, сматывать удочки, а то сивку-бурку кушать придется. - Один из ангарцев кивнул на отощавшего коня.
...Через несколько дней люди, первыми в мире увидевшие место падения самого гигантского метеорита последних столетий, тронулись через тайгу в обратный путь.
* * *
Как быстро пролетел год!
Кулику казалось, что он только вчера покинул вот эту бревенчатую избу на фактории Вановара, где его теперь встретили, как старого знакомого, с искренним, но сдержанным сибирским радушием.
Далеко-далеко остался Ленинград, комнаты Минералогического музея Академии наук, кафедра с зеленой лампой, недоверчивые покашливания в зале.
Его доклад об открытии в тунгусской тайге убедил далеко не всех. Некоторые утверждали, что бурелом мог быть следом сильного циклона, что пожарище могло остаться после самого обычного лесного пожара, вспыхнувшего от удара молнии или костра охотника. Указывалось, что воронки, похожие на те, которые он обнаружил, встречаются и в других местах, где под тонким слоем мха дремлет вечная мерзлота.
Но академики Вернадский и Ферсман поддержали предложение об организации новой экспедиции, которая могла бы продолжить изучение котловины.
На трех лодках, названных "Кометой", "Болидом", "Метеором", Кулик решает спуститься от фактории Вановара по Подкаменной Тунгуске до устья Чамбэ, подняться по Чамбэ вверх бечевой, а дальше знакомым путем проникнуть по Хушмо к Великому болоту.
На пятый день экспедиция добирается до безымянного порога в низовьях Чамбэ. Реке тесно в каменном коридоре. Крутясь водоворотами, она несет пену.
Утром, когда розоватые отсветы зари пляшут на волнах, начинается самое трудное. Семь человек тянут лямку, восьмой сидит на руле. Первая лодка оказывается за порогом.
Вторая лодка - Кулика. Он сам садится за руль. Опасно? А где сказано, что начальник должен прятаться за спину других?
Лодка доходит до середины порога. В этот миг кто-то из "бурлаков", поскользнувшись, падает, толкая других. Бечева ослабевает, лодка мгновенно разворачивается поперек реки. Еще секунда - и в хлопьях пены мелькают темное дно перевернувшейся лодки и рука рулевого.
- Спасайте! Утонул! Ах ты, грех какой! Люди бегут к порогу, толкая друг друга.
- Гляди, выплыл!
- Где?.. Верно!
Ниже порога, ухватившись за веревку, брошенную с третьей лодки, выходит из воды знакомая высокая фигура. Кулик бледен, но добродушно улыбается:
- Вот это, называется, повезло! Посмотрите - целехоньки!
Он протягивает ладонь. На ладони - мокрые очки...
Добравшись до котловины Великого болота, экспедиция прежде всего построила лабаз и крохотную избушку - таежное зимовье.
В тот год летний зной погубил ягоды, высушил траву.
И без того унылый, мертвый лес стал еще мрачнее. Торчавшие кое-где на корню огромные высохшие стволы валились при первом крепком порыве ветра. Исчезли птицы, звери обходили котловину стороной. Только пискливые бурундуки - земляные белки - проворно носились по обгоревшим стволам да летучие мыши, охотившиеся за комарами, бесшумно чертили воздух после заката.
Кулик и его помощники делали топографическую съемку котловины. Поздней осенью, когда болота подмерзнут, ученый с помощью магнитометра предполагал "пощупать" воронки: если метеорит был железный, то чувствительный прибор обнаружил бы его осколки глубоко вонзившиеся в землю.
Но до осени было еще далеко, а в тайгу пришла беда. Экспедиция жила на голодном пайке с того дня, когда в пороге перевернулась лодка и погибла часть продуктов. Болтушка из муки, скудно заправленная маслом, два-три куска сахару - разве это настоящая еда для таежников? Охоты - никакой, ягод нет; мудрено ли, что болезнь непрошенной гостьей пожаловала в зимовье.
И вот через тайгу пробирается печальная процессия. Только Кулика пощадила болезнь, и, часто поглядывая на компас, он ведет остальных. Его высокая, чуть сутулая фигура мелькает между стволами. А ведь надо было продержаться всего какой-нибудь месяц до заморозков... Проклятая цынга!
Люди еле бредут по тайге, часто останавливаясь и отирая пот. Но уже видны домики Вановары. Теперь - к Енисею, где, сверкая яркими огнями, плывут на юг белые пассажирские пароходы. Однако проходит день, второй, третий, а начальник экспедиции не торопится с отплытием.
- Ну, Леонид Алексеевич, когда же в путь-дорогу? - спрашивает Кулика его помощник.
Кулик загадочно смотрит из-под стекол очков:
- Вам, да и всем остальным я бы советовал не задерживаться. С цынгой не шутят.
- "Вам"?!
- Вот именно. А я... Что вы так на меня смотрите? Я, пожалуй, вернусь к моему метеориту.
- Леонид Алексеевич! - почти сердито говорит помощник. - Это даже не фанатизм, это безумие, самоубийство! Одному в тайге!
Кулик спокойно улыбается:
- А почему одному? Вот товарищ Китьян тоже хочет своими глазами увидеть то место, где с неба упал камень.
Плотный, коренастый таежник, возившийся с ружьем в тени у забора, не спеша подходит к Кулику.
* * *
Скоро месяц, как Кулик и его новый помощник, охотник Китьян Васильев, живут в таежном зимовье. Темно в избушке. Чтобы записать что-либо, Кулику приходится каждый раз открывать дверь. Они донесли в зимовье железную печку, а стекло для окон сберечь так и не сумели. В лунную ночь - это было, кажется, на седьмой день обратного пути к Великому болоту - проснувшийся Кулик при свете чуть тлевшего костра увидел медведя, обнюхивавшего печку. Ученый потянулся к ружью. Зверь, быстро повернувшись на звук, раздавил прислоненные к печке два листа стекла и был таков.
По вечерам Кулик и Китьян раскладывали у входа в избушку едкий дымокур. Охотник рассказывал таежные были, Кулик вспоминал фронтовую жизнь, камеру-одиночку, свои скитания. Но больше всего у костра говорили о метеорите. Китьяну никогда не надоедали эти разговоры.
- Алексеич, - говорил он, глядя в осеннее небо, - а что, если все звезды на нас повалятся?
- Никогда этого не будет, Китьян, - отвечал Кулик.
- А ведь наш же вот упал...
- Эх, Китьян! Я же тебе говорил, что наш - не звезда, а метеорит. Метеориты - это, вероятно, обломки крупного небесного тела - планеты. Они носятся во вселенной, в межпланетном пространстве, и мы не видим их до тех пор, пока какой-нибудь из них не влетит в земную атмосферу. Знаешь, какова их скорость? Двадцать, а то и больше километров в секунду. Семьдесят тысяч километров в час! Вот ты идешь, и воздух для тебя совсем не помеха. А когда катишься с горы на санках - кажется, что тот же воздух стал гуще, плотнее.
- Верно, Алексеич. Аж дыхание захватывает.
- Ну вот. А для небесного гостя воздух - уже огромное препятствие. При трении о воздух метеорит так раскаляется, что начинает светиться и иногда сгорает весь, не долетев до Земли. Но наш-то с тобой не сгорел, нет! Он был слишком велик для этого. Он весил, наверно, многие тысячи тонн. Правда, он мог раздробиться при ударе, и поэтому найти хотя бы его обломок будет нелегко. Но все же мы попробуем, Китьян, а? Помнишь воронки, которые я тебе показывал? Пусть только подмерзнет!
Но зима заупрямилась и не шла в таежные края. Опять настали голодные дни. Сначала Китьян стрелял бурундуков, ловил рыбу в ручье. Но бурундуки скоро попрятались по гнездам на зиму, а рыба ушла в омуты Хушмо.
Как-то в конце сентября Кулик сказал Китьяну:
- Вот что, друг. Давай поделим остатки муки - и отправляйся-ка ты в Вановару. Не могу я больше морить тебя голодом.
Китьян побагровел:
- Сибиряку такие слова! Пришли вместе - и уйдем вместе. А умрем - так тоже вместе. А ты... Эх, ты...
Кулик шагнул к Китьяну, хотел обнять его, но тот увернулся, выскочил из избушки и долго еще дулся на ученого.
Болото не замерзло и в октябре. Снег оседал на черных стволах. В ночь, когда поднялась первая метель, Китьян разбудил Кулика:
- Слышишь, стреляют?
Они открыли дверь и прислушались. Ветер свистел над болотом. Снег, влетая в избушку, таял у порога.
