Сабин Баринг-Гоулд - Мифы и легенды Средневековья
В Германии полно историй о волшебных свойствах цветка удачи.
Человек мимоходом срывает красивый цветок, в большинстве случаев голубой, и прицепляет его к шляпе или к груди. Идя мимо горы, он вдруг замечает, что она расступается перед ним. Он входит и видит прекрасную женщину, которая предлагает ему ни в чем себе не отказывать и набрать сколько угодно золота, что в изобилии рассыпано вокруг. Он набивает карманы сверкающими самородками и собирается уходить, но слышит голос женщины: «Не забудь самое ценное!» Думая, что она приглашает его взять еще золота, он ощупывает свои карманы, удостоверяется, что он сделал все, что мог, и упрекнуть себя ему не в чем, и устремляется к выходу. Бесценный голубой цветок, обладающий свойством открывать горы, остается лежать на земле там, где он его выронил.
В тот момент, когда он выходит наружу, гора с грохотом затворяется за ним и оставляет его без пятки. Теперь она закрыта для него навеки.
Один пастух перегонял свое стадо через Ильзенштейн. Будучи утомлен долгим и изнурительным путешествием, он оперся на свою палку. Тут же недра горы раскрылись перед ним, поскольку в его посохе был молочай. Внутри он встретил принцессу Ильзу, предложившую ему наполнить карманы золотом. Он так и сделал и собирался уходить, но принцесса воскликнула: «Не забудь самое ценное!» Она имела в виду его палку, прислоненную к стене.
Но пастух не понял ее и, взяв еще золота, пошел к выходу. Гора, сомкнувшись, разорвала несчастного пополам. В некоторых версиях это был маленький голубой цветок:
Лазоревый цветок, как говорят брамины,В раю который только лишь растет.
«Лалла Рук»Он жалобно прокричал: «Не забудь меня!» Но голос его был так тих, что его никто не услышал.
Отсюда и произошло имя этого маленького симпатичного цветка – незабудка. Когда это предание забылось, придумали красивую романтическую легенду, объяснявшую необычное название.
В сказке «Али-Баба и сорок разбойников» горы отворяет волшебное слово «Сезам», произнесший его получает доступ к сокровищам, что находятся внутри. На забывшего волшебное слово невезучего злодея обрушивается несчастье. Но сезам – это название известного восточного растения, sesamum orientale, или кунжут восточный, так что вполне вероятно, что изначально в персидской сказке, вошедшей в состав «Сказок 1001 ночи» в роли ключа, открывавшего гору, выступал цветок. В античных мифах тоже присутствует растение, раскалывавшее горы, а именно saxifraga, или камнеломка, чьи тонкие корешки, проникая внутрь, могли разрушить самую твердую скалу – этой силе древние греки не могли найти объяснения.
Исаия, описывая опустошение виноградников сионских, говорит, что на месте их «…будет терновник и колючий кустарник»[86], – а также «зарастет он тернами и волчцами»[87] и «на земле народа моего будут расти терны и волчцы».[88]
Слово нигде не используется самостоятельно, оно всегда сочетается со словом которое в LXX переводится как ἄκανθα καί χόρτος. Название растения в седьмой главе переведено как χέρσος ἄκανθα; в пятой – χέρσος и ἄκανθα, таким образом, χέρσος означает, а ἄκανθα означает. В девятой главе, там, где «огонь… пожирает терновник и колючий кустарник»[89], используется слово ἄγρωστις ξηρά, а в десятой – «терны его и волчцы»[90] – ὡσεὶ χόρτον τὴν ὕλην.
В отношении обоих этих названий переводчики не имеют единого мнения. Далее, словом «смирис», не сочетая его ни с какими другими словами, Исаия называет некое растение. «Смирис», как мы убедились, – это нечто, обладающее силой разрушать камни. Соответственно, та же идея, что выражается латинским словом saxifraga (камнеломка), на еврейском выражается словом «смирис»; так что мы можем перевести как «камнеломка и терн».[91]
У северных народов есть еще один талисман, которому приписывают те же свойства, что шамиру и молочаю. Это – Рука Славы. Она представляет собой руку повешенного, подготовленную особым образом. Ее следовало туго завернуть в кусок савана, так чтобы выдавить, возможно, еще оставшуюся кровь, затем поместить в глиняный сосуд вместе с селитрой, солью и перцем, тщательно перемешанными. В этом «маринаде» рука должна оставаться две недели, чтобы как следует высохнуть. Затем ее нужно еще высушивать на солнце во время «Собачьих дней», пока она совсем не съежится. Если солнечного тепла оказывается недостаточно, рука нагревается в печи, в которой сжигают вербену и папоротник. Затем нужно изготовить свечу из жира повешенного, смешанного с воском и лапландским кунжутом. Обратите внимание на использование этого растения. В Руку Славы вставляли эту горящую свечу. Дустер Свивел добавляет: «Вы делаете свечу и вставляете ее в Руку Славы в соответствующий час и минуту и с соответствующими ритуалами, и тот, кто ищет сокровища, не найдет ничего!» У Саути такой рукой владеет чародей Мохареб, он использует ее, чтобы усыпить Иохака, великана, охраняющего вход в пещеры. Из сумки он вынимает высохшую, сморщенную черную человеческую руку и вставляет в нее свечу. Далее чародей рассказывает, как он приобрел эту руку – руку убийцы, принявшего смерть на эшафоте, ту самую, которая и совершила страшное преступление. Он объясняет действие руки: сгорая, ее мертвые ингредиенты распространяют вокруг омертвелость, безжизненность.
Несколько историй об этой ужасной руке встречается в «Фольклоре северных графств Англии» Хендерсона. Я приведу здесь только одну; ее мне рассказал рабочий из Вест-Райдинга в Йоркшире. Эту же историю приводит Мартин Энтони Делрио в своих «Магических изысканиях» 1593 года, она дается в качестве приложения в книге Хендерсона.
В некоей довольно глухой местности, посреди вересковой пустоши, находился постоялый двор. Как-то раз темной ночью, когда все его обитатели уже приготовились ко сну, раздался стук в дверь. На пороге стоял дрожащий от холода нищий, чьи лохмотья были насквозь промокшими от дождя, а руки совсем посинели. Он попросил ночлега, который и был ему милосердно предоставлен. В доме не было ни одной свободной кровати, но нищему сказали, что он может устроиться на полу перед огнем, где потеплее.
Вскоре все в доме уснули, кроме одной девушки-служанки. Через маленькое оконце в двери кухни она могла видеть, что происходило в большой комнате. Когда все разошлись и нищий остался один, он поднялся с пола, сел за стол, вынул из кармана коричневую сморщенную человеческую руку и вставил ее в подсвечник. Затем он чем-то смазал ее пальцы и, поднеся к ним спичку, поджег их. Охваченная ужасом, девушка метнулась к черной лестнице, взбежала наверх, чтобы разбудить своего хозяина и других мужчин; но напрасно – все они крепко спали, погрузившись в заколдованный сон. Видя, что ее усилия бесплодны, она вновь кинулась вниз. Заглянув в оконце, она увидела, что пальцы на руке по-прежнему горят, не горел только большой палец – это был знак, что в доме кто-то не спит. Нищий стал собирать все ценное в доме в большой мешок; ни один замок не мог устоять перед горящей рукой. Поставив ее на землю, вор зашел в соседнюю комнату. Как только он скрылся из вида, служанка бросилась к руке и попыталась потушить пляшущие на кончиках пальцев желтые огоньки. Она дула на них, потом вылила на руку немного остававшегося в кувшине пива – но огоньки только ярче разгорелись, затем попробовала воду – но опять безуспешно. Тогда, в качестве последнего средства, она схватила кувшин с молоком и выплеснула его на горящую руку – и четыре огонька немедленно погасли.
Пронзительно крича, девушка подбежала к двери в комнату, в которую вошел вор, и заперла ее. Весь дом был поднят на ноги, и вор оказался схвачен и повешен.
Похожую легенду рассказывает Томас Инголдсби. Но мы не будем пересказывать ее сюжет, а лучше попытаемся поднести мифологического шамира к самому мифу и посмотрим, не спадут ли замки со всех дверей, не откроются ли перед нами врата в пещеру чудес, не сумеем ли мы проникнуть в самую суть этой легенды и понять, откуда произошла эта вера в волшебного червя, принадлежащего Князю Моря, камень мудрости, сезам, незабудку или Руку Славы.
Какими свойствами обладает этот магический предмет?
Он взламывает замки, дробит камни, открывает недра горы, где лежат сокровища, скрытые доселе от человеческих глаз, парализует, погружает в волшебный сон или, наоборот, возвращает к жизни.
Я думаю, во всех этих разнообразных сказках говорится об одной и той же вещи, а именно о молнии.
Но что же это за птица, приносящая в клюве шамир, червя или камень, разрушающий горы? Это грозовая туча, которая в древних мифах разных народов часто принимала вид могучей птицы. В греческой иконографии Зевс, согласно определению Еврипида, «небо, держащее землю в своих влажных объятиях», обычно изображается с молнией в руках, рядом с ним показан орел, символизирующий тучу. «Блистающие небеса над нами, что все называют Юпитером», как говорит Цицерон, не могут обойтись без облака и молнии, а когда небо принимает человеческое воплощение, его неизменным спутником становится птица. Это та самая грозовая туча, что, приняв форму орла, ежедневно терзает печень Прометея. Те же грозные яростные тучи представляют гарпии. В древнеиндийской мифологии легкое пушистое белое облако, плывущее в небе, было белым лебедем, равно как и в скандинавской, в то время как черные тучи отождествлялись с воронами, кружащимися над землей, чтобы потом вернуться к Одину и рассказать ему все, что происходит в мире. Клубящийся туман – это птица Рух из сказок «1001 ночь», высиживающая свое огромное сияющее яйцо, солнце, и живущая в сверкающей самоцветами долине, звездном небе. Сравнение облака с птицей достаточно легко приходит на ум как современному поэту, так и библейскому Давиду – недаром он говорил о «крыльях ветра». Итак, если облако, или туча, – это огромная птица, то молнии – это не что иное, как извивающиеся черви или змеи, которых она несет в клюве. Канадские индейцы по сей день считают молнии огненными змеями и верят, что гром – это их шипение. Согласно преданиям друидов, именно эти небесные пресмыкающиеся породили солнце. Молния, разрушающая все, во что она попадает, рассматривалась как камень, брошенный птицей-тучей. Сходство молнии с небесным цветком, голубым, желтым или красным, является более отдаленным; тем не менее существуют свидетельства, которые я не могу здесь привести, что именно так молния в ряде случаев и рассматривалась.
