Майкл Вуд - Золото Трои

Последние таблички из Пилоса, например, рассказывают о гребцах, которых собирают из пяти мест, чтобы идти к Плеврону на берегу. Во втором, неполном списке перечислены 443 гребца — команды по меньшей мере 15 судов. Другой список, почти микенский перечень кораблей, — 700 человек, составляющих оборонительный отряд. С учетом пропусков в табличке можно полагать, что всего было перечислено около тысячи человек, чего хватило бы, чтобы укомплектовать 30 кораблей. Если принять численность постоянной армии как 2000 человек или около того, то получается, что выставлены силы, сравнимые с 90 кораблями, отправленными Нестором к Трое, согласно «Илиаде». Непохоже, чтобы в то время Пилос имел какие-либо укрепления: царь жил в роскошном дворце над заливом, уверенный в военной мощи. Однако теперь мы видим, что на длинной береговой линии Пелопоннеса была организована дозорная служба. Одна из наиболее важных табличек озаглавлена: «Так часовые охраняют берега». Она читается, как инструкция английской гражданской обороны в годы Второй мировой войны.

Отряд Малея в Овитоно… пятьдесят человек из Овитона пойдут в Ойхалию… отряд из Недватаса… двадцать человек из Кипариссии, в Арувоте, десять кипариссцев в Айталевес… отряд из Троса в Ро-о-ва: издольщик Ка-да-си-е, исполняющий феодальную службу… сто десять человек из Ойхалии в А-ра-ту-ва.

Что случилось после — загадка. Сразу после того, как были написаны таблички, дворец был уничтожен сильнейшим пожаром. Человеческих останков не найдено, вероятно, за дворец не сражались. Если катастрофа была делом рук человека, можно предположить, что царские сокровища разграбили, а женщин и детей увели в рабство. Судьба Трои стала судьбой Пилоса. Случилось это в начале года, так как нет следов стрижки овец или сбора винограда; несчастье, возможно, произошло в «месяц мореходов», пловистио (март), когда возобновилась навигация. Последнее, что смог царь Пилоса, — приказал совершить жертвоприношение, возможно, человеческое: «Исполните обряды в храме Зевса и принесите дары: Зевсу — одну золотую чашу, одного мужчину; Гере — одну золотую чашу, одну женщину». Табличка осталась недописанной, текст нацарапан неразборчиво и в спешке… Больше никогда в Пилосе не жили ни мужчины, ни женщины.

Трагический рассказ, если мы прочитали его правильно. Но все же нет уверенности, что документы говорят об исключительной ситуации, обороне на последнем рубеже, или даже о том, что катастрофа была рукотворной. И была ли судьба Пилоса судьбой остального микенского мира? Как видим, в это время уничтожены многие города, некоторые — Пилос, Менелайон, Криса, Зигуриес, Мидея и Эвтрез — никогда не были восстановлены, другие — Микены, Тиринф и Араке — возродились и дожили до новых разрушений в XII в. до н. э. Какие-то города вообще избежали разрушения, например Афины и, как ни странно, Асина на побережье вблизи Тиринфа. Как нам интерпретировать такие факты? Историки отходят от точки зрения, что на всю материковую Грецию, наводненную захватчиками, обрушилась одна катастрофа, теперь считается, что к упадку привел целый спектр местных условий и многочисленных причин. Кое-где угасание длилось более столетия и даже перемежалось подъемами в экономике и численности населения, как в Тиринфе. И все-таки существовал один внешний фактор, который мог привести к постепенному ухудшению материковой экономики к концу XIII в. до н. э. Фактор, который мог поколебать благополучный и стабильный мир материковых правителей и потребовать тех самых военных приготовлений, что мы наблюдали по всей Южной Греции. Таким фактором явились захватчики, в которых часто видели предвестников насильственного конца Эгейского бронзового века. Это были «народы моря».

Современный термин «народы моря» взят напрямую из названия, которое древние египтяне использовали, говоря о племени, совершившем на них два крупных нападения приблизительно в 1210 и 1180 гг. до н. э. Вообще же, «народы моря» встречаются в египетских источниках значительно раньше, но эти два хорошо известных упоминания относятся к наиболее значительным. Примерно в 1210 г. до н. э. фараон Меренпта поведал о победе в западной пустыне над ливийцами, которые привели с собой в качестве союзников «народ Шердена, народ Шеклеша, народ Акайваша из чужих земель Моря… Акайваша — иноземцы с моря». Акайваша — не единственный «народ моря». Были и другие народы, рассматривавшиеся таким же образом. В списке северных врагов Рамзеса III (около 1180 г. до н. э.) вождь шерденов назван «Шердена с моря», перечислены «вождь тьекериу-врагов», «Турша с моря» и «вождь пулисати (филистимлян) врагов». В надписи, увековечивающей победы Рамзеса III над ливийцами на западе и нубийцами на юге, упоминаются «чужие земли, острова, с которых приплыли против его земель», и среди них филистимляне и «Турша из середины моря». (Когда писались все эти тексты, филистимляне еще не осели на своих библейских землях, они входили в состав племен, мигрировавших с севера, с островов; по библейским преданиям, их родиной был Кафтор, то есть Крит.) Наконец, в папирусе Харриса читаем слова Рамзеса III: «Я низверг всех, кто преступил границы Египта, придя со своих земель. Я сразил данунов с их островов, тьеккеру и филистимляне… шердены и вешеши с моря обратились в ничто».

Кем бы ни были эти таинственные агрессоры, египтяне были с ними знакомы. Где-то около 1290 г. до н. э. Рамзес II уже вынужден был сражаться в Дельте с морскими разбойниками, включая шерденов, «которые пришли на военных кораблях из середины моря». Это, видимо, было важное сражение: Дельта «теперь пребывает в безопасности, обретя покой», — утверждает источник 1278 г. до н. э., теперь, когда царь «уничтожил воинов Великого Зеленого Моря». И действительно, после этого сражения было взято так много пленных, что Рамзес смог выставить вспомогательные части из шерденов в битве с хеттами при Кадеше в 1274 г. до н. э.

Вполне вероятно, что морские разбойники представляли собой растущую угрозу Восточному Средиземноморью еще за столетие до решающих набегов. Откуда они явились и кем они были? Это вопросы дискуссионные, но общая картина достаточно ясна: если какая-то часть «народов моря» и была мигрантами, то многие были обычными пиратами. Народ лукка, который жил на анатолийском берегу напротив Родоса, совершал пиратские рейды на Кипр, на Финикию, на Северную Африку. Термин «море», или «Великое Зеленое», обозначает Восточное Средиземноморье в целом. Такие народы, как акайваша, филистимляне, шердены и лукка, не имели изначальной связи с Сирией, Палестиной или Египтом: они находились за пределами этого мира, за морями на северо-западе. Похоже, что «острова», с которых они пришли, расположены в Эгейском море, и в этой связи была выдвинута пленительная гипотеза: а вдруг египетские акайваша — это гомеровские ахейцы (пусть и совершавшие обрезание, как рассказывают египтяне, хотя исторические греки такой обычай не практиковали)? Могут ли скрываться гомеровские троянцы, тевкры за названием тьекериу? Или тирсены (лидийцы из западной Анатолии, которые затем якобы перебрались в Италию) за «турша из Моря»? Короче, не были ли «народы моря» мигрирующими народами, которые прошли через Эгейский мир с севера в Египет и поспособствовали крушению мира микенских дворцов? Или это были просто микенские греки — бездомные мигранты, банды разбойников и кондотьеров, сорвавшиеся с места, когда экономические, социальные или какие-то другие явления разрушили хрупкую стабильность их общества? На такие размышления наводит похожесть военного снаряжения и шлемов греков, скажем, на микенской вазе, и оружия «народов моря», изображенных на египетских рельефах и изразцах. Примечательно, что, когда филистимляне (пулисати), потерпев поражение, были расселены египтянами в полосе Газы, их керамика и оружие оказались сходными с эгейским. Кроме того, библейские предания связывают филистимлян с Кафтором (Критом) и Эгеидой. Для других народов, упомянутых как «северные агрессоры», несмотря на привлекательное сходство имен, мы не имеет возможности провести надежную идентификацию. Некоторые совершенно загадочны и, вероятно, такими и останутся. Но судьбу шерденов и шеклешей, как и филистимлян, можно проследить дальше: этимология названий связывает их с Сардинией и Сицилией. Не исключено, что кто-то мигрировал в западном направлении после потрясений начала XII в. до н. э. На это указывают и греческие предания, и археологические данные. Мы не должны, однако, считать, что это были огромные миграции народов вроде «великого переселения народов» после падения Рима.

Египетские надписи дают нам совершенно точные цифры потерь «народов моря» в битве с Меренптой: убито по меньшей мере 6300 ливийцев, 1213 акайваша, 742 турша и 222 шеклеша. Прочие цифры утеряны. Более 9500 человек (включая женщин) взяты в плен. Стало быть, нападение около 1210 г. до н. э. совершили в основном ливийские войска, пополненные отрядами воинов «народов моря». Всего сражалось около 20 000 человек, из которых примерно четверть составляли «люди моря». Имели «народы моря» организованные поселения в Ливии или они действовали из Эгейского региона? Мы не знаем. Примерно поколением позже Рамзес III столкнулся с нападениями сходного масштаба: более 12 000 человек было убито в ливийском сражении в пятый год его царствования, еще 2000 убито и 2000 взято в плен шестью годами позже. Для нападения «народов моря» в восьмом году (около 1180 г. до н. э.) у нас нет цифр, но вполне правдоподобно предположить, что это была армия в 10 000 человек, к которой нужно добавить женщин, детей и нестроевых (передвигавшихся на бычьих упряжках). По тому времени это были огромные армии. Хеттская армия при Кадеше, со всеми союзниками, насчитывала 35 000 человек, но отдельные монархии не могли обладать столь внушительной военной силой. Даже крупные микенские царства, такие как Пилос или Тиринф, при ориентировочной численности населения более 60 000 человек, снаряжали для наступательных кампаний армии, самое большее, в 2000–3000 бойцов.