Юрий Федосеев - Долетописная Русь. Русь доордынская. Русь и Золотая Орда
Приближался переломный и судьбоносный 1480 год. Год, ассоциирующийся в сознании русских людей с окончанием унизительного и в то же время разорительного татаро-монгольского ига. Между тем обстановка внутри Московского княжества и за его пределами складывалась для Ивана III не совсем удачно. Единственным позитивным событием, относящимся к тому времени, можно считать лишь заключение союзнического договора Москвы и Крымского ханства, готовившегося на протяжении пяти лет и направленного на противодействие Польско-Литовской унии и Золотой Орде. Во всем остальном Иван Васильевич испытывал серьезные затруднения. В Новгороде в который уже раз открылся боярский заговор, теперь с участием самого архиепископа Феофила, в связи с чем московский князь вынужден был усмирять его вооруженной рукой (с октября 1479 г. по январь 1480 г.). Не успел он вернуться в Москву, как на псковские земли вторглись ливонские рыцари. Почти одновременно с этим подняли мятеж два его брата, недовольные тем, что им почти ничего не досталось от новгородской добычи. Хуже того, вместо помощи Пскову, о чем просили псковичи, братья великого князя в свою очередь принялись грабить псковские волости, не оставив в них после себя «ни цыпленка», да еще взяли «окуп» за то, что покинут пределы Псковской земли. А в это время уже было известно, что золотоордынский хан Ахмат и великий князь литовский готовятся к походу на Москву. В таких условиях и более могущественный государь испытывал бы сомнения и колебания. Однако великий князь сумел найти убедительные доводы для того, чтобы его взбунтовавшиеся братья перед угрозой внешнего вторжения в сентябре того же года возвратились в Москву для совместной защиты их общей «отчины» и «дедины». Войска же Ахмата к тому времени уже находились в непосредственной близости к границам Московского княжества. Но, как и в 1472 году, они не стали форсировать Оку, а медленно передвигались по окраине литовских владений мимо Мценска, Любутска, Одоева к Воротынску в ожидании литовских полков.
У Казимира и на этот раз образовались проблемы, теперь уже спланированные извне. Исполняя договор с Иваном III, Менгли-Гирей напал на южные пределы Литовского княжества, чем оттянул на себя войска Казимира. Удерживал Казимира от выступления против Москвы и ставший ему известным заговор западно-русских князей, которые ждали только удобного случая, чтобы перейти под юрисдикцию единоверного князя московского.
Тем не менее Ахмат, даже лишившись литовской поддержки, все же решается на самостоятельные действия. 8 октября он делает попытку переправиться через реку Угру, но, встретив упорное сопротивление русских войск под командованием Ивана Молодого и его дяди, князя Андрея Меньшого, вооруженных к тому же огнестрельным оружием, отходит на запад и в двух километрах от неудавшейся переправы разбивает лагерь. Началось знаменитое Стояние на Угре, сопровождавшееся мелкими стычками, обменом письмами и посольствами. Большинство историков склонны обвинять Ивана III в нерешительности и даже в трусости, которую он якобы проявил перед лицом нового татарского набега. В подтверждение своих слов они приводят строки из послания духовника великого князя ростовского архиепископа Вассиана Рыло, где он понуждает князя к активным действиям против Ахмата, не останавливаясь перед нелицеприятными обличениями. Вероятно, так оно и было, но почему-то (возможно, из-за нежелания прослыть негуманными) многие авторы весьма робко упоминают о рейде, предпринятом по приказу великого князя «служилым» крымским царевичем Нур-Давлетом и князем Василием Ноздреватым. А ведь в ходе этого рейда они дошли до Сарая, оставив после себя сожженные татарские становища и горы трупов — женщин, стариков и детей. Жестокий век! Татары оказались побежденными их же оружием, и, только осознав это, они в панике бросились восвояси от московских пределов (7 ноября), подвергая сплошному разорению владения литовского князя, обманувшего их ожидания.
Уходя в степи, Ахмат, как и Едигей в свое время, чтобы сохранить лицо, направил московскому князю письмо, требуя дани и повиновения, угрожая в противном случае новыми набегами и всевозможными карами. Но дни самого Ахмата были сочтены. Прознав, что золотоордынский хан возвращается с богатой добычей, ханы Тюменской и Ногайской Орд, объединившись, на одной из стоянок напали на его ослабленное холодом и бескормицей войско, убили самого хана, а литовскую добычу, включая множество пленников, поделили между собой.
В будущем Золотая Орда, еще более раздробленная сыновьями Ахмата, хоть и доставляла кое-какое беспокойство Московскому княжеству, но серьезной угрозы его национальной безопасности уже не представляла. Тем не менее, по обычаям раннего евразийского Средневековья, не только Иван III, но и его преемники продолжали нести большие материальные издержки на «покупку мира» у своих неспокойных соседей, посылая различным ханам, в том числе и своим касимовским вассалам, дорогие поминки (подарки) за счет средств, собираемых для этих целей с населения. Была даже четко определенная сумма расходов на эти цели — тысяча рублей в год, причем 717 рублей из великокняжеской казны, остальные за счет удельных князей.
Последующие десятилетия отношения Московской Руси со Степью строились в основном по схеме: Москва — Казань — Крым.
Так что же Казань? Через год после Стояния на Угре умирает казанский хан Ибрагим, сын первооснователя Казанского ханства Махмудека. Престол наследует Али-хан, его сын от одной из второстепенных жен. Но такое развитие событий не устраивает старшую жену Ибрагима, промосковски настроенную Нур Салтан, ставшую вскоре старшей женой крымского хана Менгли-Гирея и мечтавшую увидеть на казанском троне своего сына Мухаммед-Эмина. Начинается упорная борьба сторонников противостоящих партий. Не остается в стороне от этой борьбы и Москва. В 1487 году Иван III отправляет под стены Казани многочисленную рать во главе с князем Даниилом Холмским (тверская ветвь Рюриковичей). После двухмесячной осады Али-хан сдается, и на трон возводится Мухаммед-Эмин, чья вассальная зависимость от московского князя, как и зависимость его брата Абдулатифа, занимавшего некоторое время казанский трон, не подвергалась сомнению вплоть до самой смерти Ивана III.
Это было первое покорение Казани, после которого авторитет Москвы в глазах восточных правителей заметно вырос. Уже в 1490 году Иван III принимает посольство Герата. В том же году он заключает союз с ногайскими мурзами против «сыновей Ахмата», владевших осколками некогда могущественной Золотой Орды. Через два года он как «защитник всего православного христианства» принимает посольства кахетинского царя Александра, а еще через год и сам направляет посольство в далекий Египет.
Отношения Москвы с Крымским ханством складывались на фоне их враждебных отношений с Литвой и Волжской Ордой и с учетом утвердившейся турецкой гегемонии во всем Черноморском бассейне. Следует сказать, что Оттоманская Турция, возникшая на руинах Византийской империи, к тому времени владела морскими проливами, устьями Дуная и Днестра, Крымом и Таманью, из чего следовал совершенно естественный вывод, что султан единолично и по своему усмотрению распоряжался ключами от морских ворот Молдавии, Венгрии, Польши, Татарии и Руси. А поскольку крымский хан считался вассалом Турции, ибо власть получал из рук турецкого султана, то и политику он проводил соответствующую, а именно: не допустить, чтобы у католической Европы, которую турки вознамерились захватить, появился союзник в лице Московской Руси. И как бы это ни показалось парадоксальным, но общность врагов в лице Литвы и Волжской Орды на время сделала крымских татар — потомков недавних злейших врагов всех русских земель, иноверцев — чуть ли не единственными союзниками Московского княжества.
Увы, но союз этот, выгодный Москве, был крайне невыгоден другим русским землям, и в первую очередь православным южнорусским провинциям Литовского княжества, которые с молчаливого согласия, а то и по прямому указанию Ивана III подвергались беспощадным набегам крымских татар. Результатом одного из таких татарских рейдов было полное разрушение Киева, пленение и продажа на невольничьих рынках практически всех уцелевших жителей «матери городов русских» (1482 г.).
Но не нужно думать, что в разрешении спора между Москвой и Литвой за западно-русские земли Иван III опирался только на «иноверцев» и не пытался найти третейского судью или союзника в лице христианских королей. Поиск таковых велся достаточно активно. Так, в 1482 году московский князь обменялся посольствами с Венгрией, для того чтобы выработать совместные мероприятия против агрессивной политики короля Казимира. Переговоры, к сожалению, не достигли желаемого результата по независящим от сторон обстоятельствам. Через год Иван III договаривается о браке своего сына Ивана Молодого и дочери Стефана Молдавского Елены. Он понимает, что этот шаг накладывает на него серьезные обязательства по защите новых родственников-единоверцев, но идет на это сознательно в расчете на приобретение хоть и слабого, но стратегически важного союзника — на случай разногласий с крымскими татарами, венграми и поляками. В конце 1480-х годов Москва ведет активные переговоры с Германской империей. От королевской короны, принятие которой означало бы автоматическое вхождение Московии в систему Священной Римской империи, Иван III с присущим ему чувством собственного достоинства отказывается, предлагая заключить союзный договор. И вроде бы все шло к благополучному завершению, но в самый последний момент император отдал предпочтение Литве, и договор не вступил в силу.
