Павел Полян - Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте

Дальнейшие же шаги были такими. 30 сентября Министерство финансов ФРГ издало «Инструкцию о правомочии бывших советских военнопленных на выплату им компенсаций» Правомочны на это бывшие военнослужащие Красной армии, взятые вермахтом в плен между 22 июня 1941 года и 8 мая 1945 г. Правомочие не подразумевает правовой обязательности и правосудности. Размер компенсаций составляет 2500 евро[247]. Интервал времени подачи соответствующих заявлений – не ранее 20 мая 2015 года и не позднее 30 сентября 2017 года.

Право на компенсацию носит сугубо личный характер и не передается по наследству, однако в случае, если претендент умер, но успел лично подать заявление, его прямые наследники правомочны на ее получение, но также в случае, если они не заявят о себе в течение полугода со дня смерти претендента. Иные формы наследования не предусмотрены. Если претендент уже получил компенсацию ранее (как узник концлагерей, например) – это не препятствие. Препятствием могут послужить только замешанность в военных преступлениях (де-факто – коллаборационализм) или сообщение о себе заведомо недостоверных данных (так, возможен и отзыв компенсации через суд).

Нет ни единого указания на то, что обсуждаемая компенсация – на самом деле никакая не компенсация, а гуманитарный жест или гуманитарное урегулирование. Тем самым решение бундестага от 20 мая 2015 года, принятое после исторической экспертизы, – это юридический прецедент, одновременно означающий: вся предыдущая политика Германии в вопросах о компенсации (точнее: не-компенсации!) бывшим советским военнопленным не только позорна, но и беззаконна.

Миссия Министерства финансов ФРГ – это организация, координация и надзор за деятельностью рабочего исполнительного органа – оператора компенсаций советским военнопленным, каковым назначено Федеральное управление центральных служб и открытых имущественных вопросов (Bundesamt für zentrale Dienste und offene Vermögensfragen), выполнявшее аналогичные функции при выплате пенсий бывшим узникам гетто. И на этот раз ассистировать ему будут германские дипломатические представительства, в которые, собственно, и должны обращаться все правомочные лица.

По состоянию на конец 2015 года в посольства поступило около 800 заявлений, из них 400 из России.

2015 || ГЛАВПУР бессмертный! Особенности глорификации 70-летия победы

Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью…

Организационной особенностью празднования 70-летия Победы в 2015 году стал ощутимый перенос центра историко-официозной тяжести и инициатив из мутных недр Российского оргкомитета «Победа» в новосозданные исторические институции, которые, несмотря на формальную свою общественность, таковыми не являются: это Российское Военно-Историческое общество (РВИО) под руководством министра культуры РФ В.Р. Мединского и Российское Историческое общество (РИО) под руководством Председателя Госдумы РФ С.Е. Нарышкина, перед этим возглавлявшего бесславную «Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Статус этих обществ аналогичен тем, что при царе-батюшке назывались Императорскими: членские взносы, может быть, и собираются, но не на них живут, судя по попечительскому совету и телерекламе. Вольные же общества, живя на взносы и пожертвования, и при царе были довольно чахлыми, хотя и брали на себя существенную работу.

Между двумя обществами-погодками (официально созданы, соответственно, в 2013 и 2012 гг.) прослеживается своеобразное разделение обязанностей. Структура Мединского и Рогозина – дитя Минкульта и Минобороны – это спущенный на парашюте мнимой общественности ГЛАВПУР: отныне он носитель главпуровского духа и блюститель главпуровских функций.

Это небезобидно – если вспомнить амбиции Мединского, как министра, финансировать лишь то, что для его понятий приемлемо, и, как пишущего на исторические темы автора, фехтовать на мифах и рифах с идеологическими противниками. Агитация и пропаганда, марциальный патриотизм, спустя 70 лет чуть припудренный постмодерном. Холокост более не отрицается, он инструментализируется: ведь убитые миллионы евреев – это жертвы фашизма, а стало быть, наши «союзники» в перманентной борьбе с неофашизмом[248].

Тут уж не до истории с фактографией: достаточно не полениться и почитать бестселлеры самого Мединского – как его «исторические» книжки, так и его служебные интервью, чтобы понять, что фактография ему, собственно, и не нужна (хотя своим mot «Рашка-говняшка» он по-настоящему блеснул, браво! На Черномырдинскую премию!).

10 мая 2015 года, то есть назавтра после 70-летия Победы, Мединский высказался так: да, пакт Молотов-Риббентроп не слишком морален, зато он отсрочил войну между высокими договорившимися сторонами и дал СССР необходимую передышку. А западные союзники, добавил в поддержку своего министра президент, мол, сами виноваты – нечего было юлить на переговорах с СССР! Да и Польша, мол, сама хороша – откусила у Чехословакии после Мюнхена шматок Силезии![249]

Но коли так и нам отныне уже снова не западло2 защищать гнусный альянс двух кровавых мерзавцев и палачей, на борьбу с одним из которых – под верховенством другого – советский народ, несмотря на необходимую передышку, положил столько жизней, то вправе ли мы после этого попрекать в фашизме или в заигрывании с фашизмом других?..

Впрочем, Мединский как министр культуры (какая все-таки в этом издевка!) успевает следить и за кошерностью истории и судить да рядить прямо из-под портрета Пушкина в своем министерском кабинете. (До чего же досадно будет, что его снимут не за вершимый им историомор и за культурофобию, а за что-то еще.)

Так, Минкульт в свое время отказался выдать прокатное удостоверение фильму Хусейна Эркенова «Приказано забыть» (2014), где фигурирует эпизод с Хайбахом: в 1944 году войска НКВД, не сумев депортировать жителей чеченского аула Хайбах, сожгли около 700 человек. Мотивировка отказа: фильм разжигает межнациональную рознь, а факт массового убийства в Хайбахе – «историческая фальшивка».

Во-первых, тестирование на фальшивку министр применяет явно избирательно: с авторов киношедевра «Двадцать восемь панфиловцев» К. Дружинина и А. Шальопы за откровенную и разоблаченную эмпирическую фальшивку ни строго, ни слабо не спросили!

Во-вторых, Мединский лукавит, ибо источниковедческая база не такова. В архивах есть свидетельство о том, что из аула Хайбах и его окрестностей, – а это высокогорная и труднодоступная часть Чечни, – из-за внезапно выпавшего снега надо было вывезти нетранспортабельное население. Что стало именно с этими людьми – мы наверняка не знаем, но и не все документы об этом рассекречены: только после их введения в научный оборот можно будет говорить о степени недостоверности концепции. Но свидетельства о том, что во время депортации чеченцев были расстрелы, имеются, и документы об этом можно найти и в моей с Н. Поболем книге «Сталинские депортации». Как есть и документ, который, скорее всего, действительно следует считать фальшивкой, – это записка комиссара гб 3-го ранга М. Гвишиани наркому Берии с сомнительным грифом: «Только для ваших глаз». В РГВА есть документы, которые подтверждают, что расстрелы были, но они документируют меньшее количество жертв и не обязательно в Галанчжойском районе, к которому относился Хайбах. О сожжениях – ни слова, да и в логику не заинтересованных в огласке палачей такой Орадур плохо вписывается.

Главное же не в этом! Не надо путать правду и вымысел, документальное кино и художественное. Автор художественного произведения имеет право на свою концепцию и на свои метафоры и гиперболы (которые, кстати, вполне представимы в логике и контексте той депортационной политики: «Да, мы не людоеды, мы не расстреливаем и не сжигаем высылаемых и в газовые камеры их не бросаем, но ежели нам погода мешает, то извините и не взыщите…»).

Очаровательна история с «Левиафаном» Андрея Звягинцева – фильмом настолько же историческим, насколько социологическим. Мединский обвинил картину в некорректности («В России так не пьют»!), антироссийской конъюнктурности («Рашка-говняшка») и в космополитичности («Себя я там не увидел»). Он сказал: «Но лично мое мнение: фильмы, которые не просто заточены на критику действующей власти, а откровенно ее оплевывают (это, кстати, неуважение к выбору налогоплательщиков), наполнены духом безысходности и бессмысленности нашего существования, не должны за счет налогоплательщиков финансироваться»[250].

Разговор о кинофильмах приобретает дополнительную пикантность в свете креативной перефразировки Мединским Ленина: «Из всех искусств, – скаламбурил министр, – для нас важнейшим является история» [251]. Сама же «история – это правда, которая становится ложью. Миф – это ложь, которая становится правдой». Это цитата, правда, не из Мединского, а из Жана Кокто, но Мединский взял ее эпиграфом к своей книге «О русском пьянстве, лени и жестокости» (М.: ОЛМА Медиа Групп, 2010).