Джек Уэзерфорд - Чингисхан и рождение современного мира
Впрочем, наказание Фатимы не противоречило букве закона того времени, так как она не была монгольского происхождения, а также не являлась женой монгола. Более того, она была военнопленной, чье общественное положение было весьма ненадежным и незащищенным. Когда, в конце концов, женщина под пытками призналась в целом списке прегрешений, включая то, что она якобы околдовала Туракину и остальных членов Золотой Семьи, Гуюк подверг ее неслыханному по жестокости наказанию. Он приказал, зашить ей все отверстия в теле, чтобы не позволить никакой части ее души выйти наружу. Затем ее завернули в войлочное одеяло и утопили в реке. Так окончилась жизнь Фатимы, советницы матери Гуюка и одной из наиболее могущественных женщин тринадцатого века.
Продолжая традицию, начатую публичными пытками и казнью Фатимы, короткое правление Гуюка было окрашено в цвета мести. Он развязал грубую кампанию по укреплению своей власти и уничтожению соперников. Он приказал воинам найти и убить всех, кто был связан с Фатимой. Он начал судебную тяжбу против своего дяди Тэмуге Отчигина, последнего оставшегося в живых брата Чингисхана. Незадолго до избрания Гуюка он настаивал на своем праве наследовать трон и предпринял неудавшуюся попытку собрать армию и напасть на земли Туракины-хатун. В молодости Тэмуге Отчигин выжил в схватке с шаманом Тэб Тэнгери, но в соперничестве со своим внучатым племянником он проиграл. На тайном судилище, в закрытом гэре под наблюдением Гуюка, мужская часть семейства приговорила Тэмуге к смерти за попытку вооруженного захвата власти.
Затем Гуюк переключил свое внимание на других женщин, которые управляли империей. Он устранил наместницу, правившую в землях семьи Чагатая, и приказал разузнать побольше о делах в поместье Тулуя. В то время оно находилось под управлением Соркоктани, которая отказалась стать женой Гуюка после смерти мужа. Во время расследования он приказал сдаться всем воинам, что служили ей и ее сыновьям. Взяв под контроль и обезопасив таким образом свой восточный фронт, он собрал армию и двинулся на восток на «большую охоту». На самом деле, этот поход был ничем иным, как предлогом для внезапной атаки на хана Батыя, который был в то время на Руси. Гуюк хотел отомстить своему двоюродному брату за прежние оскорбления на праздничном пиршестве. Из всех ханов Гуюк был больше всего уверен в важности Европы. Он хотел завершить ее покорение и добавить Европу к своей личной вотчине в составе Монгольской империи.
Не осмеливаясь открыто бросить вызов Гуюку, Соркоктани осторожно сделала свой ход, намереваясь помешать ему совершить внезапное нападение. Она тайно послала гонцов к Батыю, чтобы сообщить ему о планах Гуюка. Вполне возможно, что она лично выступила против хана, потому что вскоре после того, как он покинул родовую твердыню в центральной монгольской степи, вполне здоровый сорокатрехлетний Гуюк вдруг умер при невыясненных обстоятельствах после всего лишь полутора лет правления. Вероятно, кто-то его убил, но список подозреваемых, желавших его смерти, слишком велик. Никакие монгольские документы о деталях его смерти не сохранились, а удивительно лаконичные персидские хроники просто отмечают, что «назначенный ему час пришел».
Пока в сердце империи бушевали политические неурядицы, отдаленные провинции начали проявлять сепаратистские настроения. Джувайни, известный своей любовью к метафорам, писал: «Дела всего мира отклонились от пути честности, а узды торговли и честных деловых отношений свернули с дороги праведности». Он писал, что страна погрузилась во тьму, а «чаша мира до краев наполнилась беззаконием». Монголы и их подданные «продолжали следовать этому пути, так как находились в тупике, и у них не было ни выносливости для того, чтоб остаться, ни места, куда бы они могли бежать».
После небольшого перерыва на время правления Гуюка, война выживших цариц продолжилась, причем еще более интенсивно, так как вдова Гуюка Огул Гаймыш сделала шаг к власти над империей, как ранее поступила ее свекровь Туракина после смерти Угедея. Огул Гаймыш недоставало сноровки Туракины, а время было для нее неблагоприятным, большей частью потому, что ее собственные сыновья соперничали с ней за право быть наместниками. Соркоктани, которую целиком и полностью поддерживали четверо ее сыновей, и которая всю жизнь готовилась и выжидала, наконец, сделала свой ход. Вместо того чтобы дожидаться, когда вдова Гуюка созовет курултай в столице Каракоруме, хан Батый, подстрекаемый Соркоктани, созвал его сам в 1250 году близ озера Иссык-Куль в горах Тянь-Шань. Это место находилось за пределами Монголии, и ему было гораздо проще туда добраться. Курултай избрал старшего сына Соркоктани Мункэ, но семья Угедея бойкотировала избрание на основании того, что выборы должны проводиться в Монголии, в Каракоруме, который, как известно, их семья и контролировала.
Но неустрашимая Соркоктани придумала блестящий план. У нее не было доступа к столице империи, но как вдова младшего сына Чингисхана, она владела древней родовой вотчиной, где Чингисхан родился, был избран и похоронен. Никто не мог отказаться приехать на курултай на священной земле. Хан Батый, ее союзник, не мог прибыть туда, но он послал тридцать тысяч солдат под командованием своего брата Берке для защиты Соркоктани и ее семьи на время избрания Мункэ и официального возведения его в должность. Она снова организовала выборы, и первого июля 1251 года собравшиеся провозгласили сорокатрехлетнего Мункэ Великим Ханом Монгольской империи. На этот раз никто не смог возразить против места проведения выборов.
Чтобы достойно отметить свое избрание, Мункэ издал указ, который гласил, что в этот день все должны отдыхать, и даже животных запрещено было использовать для работы или переноски грузов. Воспрещалось также прокалывать землю колышками для гэров и загрязнять воду. Никто не мог охотиться на диких животных, а тех животных, которых нужно было убить для праздничного стола, следовало забивать, не проливая их кровь на священную землю. За священным днем следовала неделя празднества. Ежедневно гости поедали три сотни лошадей и волов, три тысячи овец и две тысячи телег с араком, излюбленным алкогольным напитком монголов.
Это празднество было кульминацией всей жизни Соркоктани, и по сути являлось больше воздаянием ей почестей, нежели чем-либо еще. Тогда как сыновья Чингисхана были относительно слабыми, самолюбивыми и склонными к пьянству, она произвела на свет и обучила четверых сыновей, которым суждено было оставить ощутимый след в истории. Каждый из ее сыновей будет ханом. В следующие годы Мункэ, Арик-Буга и Хубилай будут носить титул Великого Хана разные периоды времени, а другой ее сын, Хулагу, станет вторым ханом Персии и основателем своей собственной династии. Ее сыновья расширят империю до ее максимального размера, покорив Персию, Багдад, Сирию и Турцию. На юге они завоюют китайскую династию Сун, затем вторгнутся во Вьетнам, Лаос и Бирму. Они уничтожат ужасную секту гашишинов и казнят халифа мусульман.
Семья Угедея и Гуюка прибыла на курултай поздно, уже после самого избрания, когда празднование было в разгаре. Три наследника из семьи Угедея внезапно вошли в шатер и объявили, что они хотят оказать почтение новому хану. Новый хан велел схватить их и заковать в цепи, так как его шпионы уже сообщили ему, что их приезд был всего лишь хитростью. Они намеревались отвлечь царский двор, пока остальные члены семьи собрались неподалеку и готовились скрытно напасть на веселящуюся и пьяную толпу. Мункэ с легкостью захватил неудавшихся убийц и начал новый этап судебных процессов. Он не мог пытать или проливать кровь потомков Чингисхана, поэтому он приказал пытать и пороть розгами их советников, преимущественно китайцев и мусульман, пока те не выдали своих хозяев. Под конец суда, Мункэ признал своих двоюродных братьев виновными во множестве преступлений. Двоим из них набивали рты камнями и землей, пока они не умерли. Некоторые из их советников совершили самоубийство. В целом, Мункэ казнил семьдесят семь человек из семьи Угедея или близких к ней.
Пока Мункэ наблюдал за судом над мужчинами, его мать судила женщин. Соркоктани приказала схватить несчастную наместницу Огул Гаймыш-хатун. Суд над ней был лишь слегка менее жестоким, чем суд над Фатимой. Ее палачи пришили ей к рукам куски сыромятной кожи, выставили ее раздетой на всеобщее осмеяние, а затем завернули в войлок и утопили вместе с другой влиятельной женщиной из этого рода. Третью женщину из их семьи завернули в покрывало и забили ногами до смерти.
Хан Мункэ превратил суды такого рода в масштабную чистку, посылая отряды следователей по всей империи. Они допрашивали, изобличали и карали всех, кого подозревали в неверности нынешнему правителю и его семье. Суды проводились по всей империи: от Китая и Монголии на востоке до Афганистана на юге и Персии с Ираком на западе. Даже высокопоставленные чиновники вроде правителя уйгуров не смогли избежать наказания, но наибольший урон был нанесен самой Золотой Семье. Казалось, Мункэ серьезно намеревался искоренить всех, кто поддерживал семьи Чагатая и Угедея. Мункэ отобрал Каракорум и прилегающие к нему земли у потомков Угедея. По всей империи правители и чиновники, которым удалось избежать кары, все еще были вынуждены ехать в Каракорум и представляться новому хану, давая ему возможность убедиться в их верности, и рискуя при этом быть наказанными. Те, кто проходили проверку, оставались на своих должностях. После масштабной и кровавой чистки семьи Угедея, Мункэ-хан приказал амнистировать всех остальных неполитических заключенных и пленников.
