Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ
Государственные комитеты — это те же министерства, но под другим названием. Некоторые из комитетов по своей мощи резко превосходили любое министерство. Например, распорядительного ресурса у Государственного планового комитета (Госплан СССР) было больше, чем у всех министерств вместе взятых. А власть Комитета государственной безопасности (КГБ) была почти безграничной. Но ни ресурса Госплана СССР, ни могущества КГБ было не достаточно для того, чтобы после завершения сезона снизить цены на залежалый товар.
Ясно, что и Председатель Совета Министров СССР не имел права изменить цену на шерстяные платки, которые никому даром не нужны. Кстати, он не имел права изменить цену и на другие товары — иголки, спички, шнурки для ботинок, резиновые сапоги и все остальное. Но и все члены правительства, собравшись вместе, такого права не имели. А это, повторяю, сам глава правительства, 13 замов, включая первого, 15 глав правительств союзных республик, 64 министра и 20 председателей Государственных комитетов.
Ради упрощения я не учитывал председателя правления Государственного банка СССР, начальника Центрального статистического управления и других товарищей, которые тоже входили в состав правительства нашей великой Родины.
Под руководством каждого министра — мощная структура управления с сотнями, а то и с тысячами высокооплачиваемых экспертов. Все члены правительства ездили в сверкающих лимузинах, в народе именуемых членовозами, все с мигалками, все под охраной ГБ. Все члены правительства были окружены заместителями, помощниками, советниками, секретарями, референтами, машинистками, телефонистками, стенографистками. Для членов правительства — персональные государственные дачи, закрытые поликлиники и госпитали, где они поправляли свое драгоценное здоровье, закрытые санатории, в которых они отдыхали от праведных трудов, закрытые распределители, в которых действовал главный принцип коммунизма: каждому — по потребностям.
Но, даже собравшись вместе, все они не могли снизить цену на прошлогодние пальто самого мерзкого качества. И не мог им помочь ни Госплан СССР, ни сам Комитет государственной безопасности. Все эти товарищи титаническим усилием своего коллективного разума могли только подготовить предложение и внести его в Политбюро.
Теперь самое главное: член Центрального Комитета, который отвечал за легкую промышленность и торговлю, тоже права не имел принимать решения такой важности. И член Политбюро, который направлял и контролировал работу этого члена ЦК, тоже такого права не имел. Скажу больше: сам Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза товарищ Андропов Юрий Владимирович решения такой важности самостоятельно принимать не осмеливался. Чтобы лишние заботы на себя не брать. Вот соберется Политбюро, тогда все вместе и решим, по-братски разделив ответственность.
В Политбюро решались вообще все вопросы. Разоблачать товарища Сталина или возвеличивать? Вводить войска в Афган или выводить? Делать бомбы из урана или из плутония? Посылать в космос человека или собаку? Перегораживать Ангару или Енисей? Делать гвозди или болты? А сколько и каких? Покупать зерно в Канаде или в Австралии? Кормить тем зерном Вьетнам или Кубу, Анголу или Никарагуа? Если кормить и тех, и других, да и еще целую ораву нахлебников, то по каким нормам? Поставить во главе Венгрии товарища Имре Надя или замочить его в сортире? Принимать на вооружение Су-25 или Ил-102? Развернуть вокруг Москвы армию ПВО или целый округ? Вооружить ее комплексами С-75 или С-200? А если обоими, то в каких количествах? А кого командующим поставить? А какое ему звание присвоить?
По всем вопросам — в Политбюро. Включая цены на трамвайные билеты, носки и шапки, одеяла и подушки, чайники и презервативы.
Происходило это оттого, что каждый начальник в социалистическом обществе стремился ответственностью себя не обременять, перекладывая ее на плечи вышестоящих. С одной стороны, товарищи в Политбюро подгребали всю власть под себя. С другой стороны, все нижестоящие вожди ответственность за принятие решений с чувством глубокого удовлетворения с себя снимали, перепихивая ее все выше и выше. Но и там, на самом верху, ушлые вожди на себя ответственность персональную брать не спешили. Под сообщениями об эпохальных решениях о снижении цен на «некоторые виды пальто», как и под всеми остальными сообщениями подобного рода, подписи членов Политбюро отсутствуют.
То есть: решал безликий орган, но никто конкретно за это не отвечал.
Достаточно интересно, что сообщали нам не все решения Политбюро, а только некоторые. И только хорошие. Про снижение цен на шерстяные платки — в правом верхнем углу. А к зиме повышение цен на те же платки словно происходило самой собой, без вмешательства Политбюро. По крайней мере, нам об этом не докладывали.
4
После того, как был сбит южнокорейский лайнер, все, кто был способен мыслить самостоятельно, вдруг отчетливо поняли: Советский Союз скоро рухнет.
Тем, на чьей памяти все это происходило, объяснять ничего не надо. Но у молодого поколения могут возникнуть вопросы: а разве есть хоть какая-то связь между сбитым в сентябре 1983 года южнокорейским лайнером и крушением Советского Союза в августе 1991 года? И какое отношение к крушению Советского Союза имело снижение цен на прошлогодние меховые воротники? Есть ли тут хоть какая-то связь?
Есть связь! Самая прямая.
1 сентября 1983 года Советская Армия, уничтожая нарушителя в воздушном пространстве своей страны, действовала совершенно правильно! Но во власти Советского Союза происходил постоянный, жестокий и неумолимый отрицательный отбор. С каждым разом во главе государства оказывался все более и более никчемный и трусливый вождь. Дошло до того, что в ноябре 1982 года Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза стал некто Андропов Юрий Владимирович. За глупость и трусость его презирали все, даже чекисты, из стройных рядов которых он происходил.
В 1979 году Андропов, еще будучи председателем КГБ СССР, стоял во главе группы членов Политбюро, которые настояли на вводе войск Советской Армии в Афганистан. Чтобы на такое решиться, особой храбрости не требовалось. И ума тоже. Вот и решились. В ответ народ Афганистана, сначала нехотя и неуверенно, взялся за оружие. И уж более никогда его из рук не выпускал. Афган распался на множество областей, контролируемых полевыми командирами, которые воевали не только против советских освободителей, но и между собой.
Но каждому мелкому вождю надо было кормить свое войско. Деньги нужны. Большие деньги. Выход был найден. На просторах Афгана вдруг маковым цветом буйно расцвело производство наркоты. Чтобы наркоту сбывать, требовалось развернуть торговую сеть, чьи метастазы проникли во многие страны, прежде всего — в Советский Союз. Это в свою очередь потянуло за собой подкуп пограничников, таможенников, больших партийных начальников. Процесс пошел.
Затяжная война без всякой надежды на победу имела множество следствий, и все они были негативными — прежде всего, для Советского Союза. Война сорвала людские массы с огромных территорий Афганистана и швырнула в лагеря беженцев в соседние страны. Эти лагеря вскоре стали рассадниками международного терроризма, замешанного на религиозном фанатизме самого крайнего толка. Зараза эта расползлась по соседним странам и по всему миру.
А тем временем товарищ Андропов уверенно расчищал путь к трону. Дорвавшись до верховной власти, он развернул по всей стране борьбу за трудовую дисциплину. По его приказу милиция, а также личности в штатском из Лубянского ведомства и их добровольные помощники, в народе именуемые стукачами, в рабочее время устраивали облавы в кинотеатрах, банях, магазинах, на рынках и просто на улицах. Останавливали мужчин и женщин, требовали документы и объяснения, почему они не на работе. Своим тупым полицейским мозгом товарищ Андропов не смог сообразить, что человека можно цепями приковать к самосвалу или к бульдозеру, к станку или подъемному крану, можно под конвоем водить в сортир и под конвоем возвращать на рабочее место, но заставить человека продуктивно работать невозможно, если нет у него стимулов, если нет интереса и резона вкалывать настойчиво и целеустремленно.
Экономические проблемы страны Андропов пытался решить полицейскими методами. Он требовал повышать ответственность руководителей всех степеней и рангов за принимаемые решения, но на себя никакой ответственности не брал. У него не хватало храбрости даже на то, чтобы личным распоряжением снизить цены на прошлогодние, залежавшиеся, никому не нужные валенки. Решения такой важности принимались только всем составом Политбюро, чтобы ответственность «разверстать» на всех.
