"Русская Ганза". Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы - Марина Борисовна Бессуднова
Vorstender nu tor tiit to Nouwerden wesende.
56
Купцы с Немецкого подворья жалуются городскому совету Ревеля на притеснения со стороны новгородских властей: на высокие штрафы, взысканные с ганзейцев посадником Иваном Лукиничем, конфликты из-за восстановления ворот Готского подворья, выходящих на Михайлову улицу, русских носильщиков и мздоимство городского начальства; просят ревельцев сделать соответствующие запросы у новгородских послов, которые скоро прибудут в Ревель; жалуются на мошенничество поставщиков сукна.
28 декабря 1439 года.
Опубл.: LEKUB 1. Bd. 9. № 546. S. 391–393.
Почтенным господам, бургомистрам и совету Ревеля, да будет передано [это] письмо поскорее.
Наш дружеский привет с пожеланиями благополучия. Почтенные, любезные господа, да будет вам известно, как купцы вам прежде уже писали, о денежных поборах, которые здесь случаются все чаще и чаще. А самая большая [неприятность], которая с нами случилась, произошла из-за улицы святого Михаила [Михайловой улицы] в тот год, когда посадником был Иван Лукинич, который несправедливо присуждал немцев [к выплате] крупных денежных сумм, о чем вам, вероятно, прежде уже писали. Далее случилось так, что [хофескнехт] Мунштеде постановил соорудить на Готском дворе ворота в сторону Михайловой улицы, и олдермены [купеческие старосты] с Михайловой улицы то ли три, то ли четыре раза бывали здесь и видели, как выкапывали старые опоры; там были возведены новые опоры, которые оказались немного толще старых; они же [новгородцы] уложили свои мостовые у старых опор впритык к подворью, а потому новые из-за толщины невозможно было установить на место, где прежде стояли старые, из-за чего от мостовых плах был отрезан кусок шириной с ладонь. Когда опоры были установлены и створки навешены, [люди] с Михайловой улицы пошли и привели посадника и тысяцкого, и сойдясь против ворот перед церковью святого Михаила, устроили там большое бурное собрание, разошлись и направили хофескнехту посланцев. Когда он вышел к ним, к церкви, там стояли старосты с Михайловой улицы, которые оттесали щепу от одной из опор и сказали хофескнехту, что воротами он-де украл их землю; они хотели сразу же вершить суд и заявили, что повесят хофескнехта на воротах вместе со щепой, которую оттесали от опоры. На это им был дан ответ, что в обязанности хофескнехта не входит представлять подворья в судебном разбирательстве, поскольку он не получал такого приказа от своих старшин; опоры и ворота уже стоят, так пусть же они подойдут к ним и осмотрят; и если старосты с Михайловой улицы скажут им со ссылкой на крестоцелование, как много или как мало их земли захватили опоры, то их нужно будет перенести, и никак иначе; равным образом они [новгородцы], со своей стороны, обязаны будут [снести] то, что пристроили к ограде вокруг Готского подворья, поскольку ограда [из-за этого] сверху наклоняется внутрь подворья, а не стоит прямо; если же потребуется новая ограда, то она отрежет у подворья с полсажени и даже больше. Тут Иван Лукинич, который был тогда посадником, сказал, что не мы пригласили его сюда и что он перво-наперво хочет разобраться с воротами; после того как по этому делу будет совершено докончание, мы должны будем пригласить его осмотреть ограду, если он тогда еще будет при должности. Под конец он сказал, что хочет сообщить об этом Новгороду и епископу. Потом часто случалось, что Иван Лукинич при встрече с хофескнехтом всякий раз говорил ему, чтобы тот отставил опоры назад. Тот не хотел этого делать, пока они ему не скажут со ссылкой на крестоцелование, на какое расстояние, и пока не снесут то, что понастроили вокруг подворья впритык к ограде. И спор, таким образом, еще не устранен. А русского, который их [ворота] ставил, те с Михайловой улицы оштрафовали и запретили ему в дальнейшем завершать их; и они все еще стоят в верхней части не забитые досками и без навершия, поскольку никто не решается их доделать. Позже хофескнехт с предстоятелями ходил к старостам с Михайловой улицы и предупредил, что если из-за ворот нас на подворье обворуют, то наши старшины вынуждены будут вести тяжбу с Великим Новгородом по поводу ущерба. Но это дело все еще стоит. Также они [ганзейцы] вчера побывали там с Александром Лотецковым; как они с этим намереваются [поступить], нам не известно, а потому мы пока не можем вам написать, чем это закончится. Еще к вам прибудет послом некто по имени Ананий Симонович, кто тогда был тысяцким, он имел отношение к делу о воротах и ему хорошо известно, как это вышеизложенное дело произошло; он больше года был тысяцким и при нем не был оштрафован ни один немец, и он всегда судил в их пользу. Подумайте же о том, чтобы обсудить это и защитить подворья и купцов, поскольку вы там имеете больше власти, чем мы тут. Нас заботит, что, ежели вы этого не сделаете, купцам без защиты здесь станет хуже, а потому, вероятно, есть потребность вам поговорить об ограде и штрафах. Далее: купцы изо дня в день получают множество жалоб из-за коротких поставов сукна, которых много было этим летом: с концов они были обрезаны, а кромки [с торговыми знаками] снова пришиты и должным образом опломбированы; много было также таких, что внутри в трех или четырех местах были разорваны, снова зашиты и продавались под видом только что изготовленных поставов. Были здесь, например, два ипрских полулакена, которые с одной стороны куска имели разрывы, а добрая половина локтя в куске была оторвана, затем они были приторочены к одной кромке. Кроме того, они [новгородцы] жалуются, что закупили в [ливонских] городах много английского [сукна] вместо ипрского. А потому окажите милость и позаботьтесь о том, чтоб они могли его обменять, поскольку купцы из-за этого могут претерпеть большое бесчестье
