"Русская Ганза". Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы. - Марина Борисовна Бессуднова

Марина Борисовна Бессуднова

"Русская Ганза"

Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы

Письма и материалы

Предисловие

В ливонской хронике начала XVI века мы встречаем следующее повествование: «Некогда купцы торгового сообщества так называемой немецкой Ганзы или 73 городов, основывали стапеля и конторы, чтобы иметь возможность пользоваться чрезвычайно большими вольностями и привилегиями. Одна контора в настоящее время располагается в Брюгге во Фландрии, вторая в Лондоне в Англии, третья в Бергене в Норвегии. То же самое было устроено и в Великом Новгороде в России, так как обыкновенно все дорогостоящие меха, а именно, соболя, куницы, выдры, белок, горностаев, ласки, а также множество воска и других дорогих товаров доставлялись туда, а уж потом через Ливонию в немецкие и прочие земли, чтобы путем [подобных] сношений возрастало благоденствие всех стран, городов и людей»[1]. Автор этих строк не погрешил против истины, поскольку вплоть до XVI века Немецкое подворье в Великом Новгороде, одна из четырех контор сообщества торговых городов Балтийского региона, известного как Ганза, являло собой сосредоточение его деловой активности в пределах русских земель. Центром подворья была католическая церковь святого Петра, и потому ганзейцы именовали его Петровым двором или просто Святым Петром. Большинство содержащихся в этом издании ганзейских посланий отмечено репликой «Дано с печатью Святого Петра», которая безошибочно подтверждает их принадлежность к документации новгородского Немецкого подворья.

Торговля Ганзы с Русью всегда обладала ярко выраженным своеобразием, отличавшим ее от прочих направлений ганзейского товарообмена, что, собственно, и дает нам основание говорить о «Русской Ганзе», характер развития и типологические особенности которой историческая наука, думается, раскрыла еще далеко не полностью. Немецкое подворье остается в фокусе внимания современных исследователей, которые продолжают изучать его жизнедеятельность в контексте величественной и во многом трагической судьбы Господина Великого Новгорода. Еще в «эпоху викингов» (IX–XI века), отмеченную бурным развитием международной торговли, начинается его превращение в один из крупнейших центров балтийского товарообмена, в богатую и влиятельную «волховскую монополию», привлекавшую заморское купечество перспективой получения высоких прибылей от торговли ценными мехами, воском и прочей продукцией лесных промыслов, в избытке поступавшей на западноевропейский рынок из русских земель. Расширение торговых контактов Новгорода с Западной Европой в XII веке привело к появлению в нем иноземных подворий — сначала Готского, предназначенного для проживания купцов с острова Готланд, а затем и Немецкого, где находили пристанище «гости» из Северной Германии и близлежащей Ливонии. Наибольшего расцвета Немецкое подворье достигло XIV — первой половине XV века, когда новгородская «вечевая республика» находилась на пике своего подъема давая основание присказке «кто против Бога и Великого Новгорода?». 1478 год и присоединение Новгорода к Московскому государству, знаменовавшее закат новгородской независимости, роковым образом сказалось и на судьбе Немецкого подворья. После полутора десятка лет относительного благоволения к ганзейцам, великий князь Московский Иван III Васильевич (1462–1505) в 1494 году распорядился закрыть подворье, что в немалой степени предрешило последовавшее сворачивание новгородской международной торговли. Волею великого князя Василия III (1505–1533) в 1514 году подворье восстановили, но в XVI веке оно являло лишь бледное подобие своей прежней деловой активности.

Изучение русско-ганзейской проблематики в обход Немецкого подворья попросту немыслимо, и потому не стоит удивляться обилию упоминаний о нем в исторической литературе. Начало научной разработки темы положили немецко-прибалтийские[2] и российские историки[3] XIX — начала XX века, которые первыми обратили внимание на богатейшие собрания ганзейской документации и сделали интересные наблюдения касательно зарождения, развития и характера русско-ганзейского торгового партнерства, его правовых основ, ассортимента торговли и механизма товарообмена, торговой политики сторон, конфликтных ситуаций и порядка их урегулирования — словом, всего того, что до настоящего дня образует фундамент «русской ганзеатики». Труды немецкого историка Л. К. Гётца, в начале прошлого столетия опубликовавшего добротное исследование русско-ганзейских торговых договоров[4] и объемный очерк, посвященный торговле Ганзы с Русью[5], ныне по праву считаются классическими, однако подлинный исследовательский «бум» в этой сфере произошел несколько позже, во второй половине XX и начале XXI века. Всякому, кто интересуется участием Великого Новгорода в ганзейской торговле и историей Немецкого подворья, небезынтересны будут труды П. Йохансена, А. Аттмана, Н. А. Казаковой, А. Л. Хорошкевич, Й. Рабы, Е. А. Рыбиной, Н. Ангермана, Э. Тиберга, Р. Хаммель-Кизова, Э. Хардер-Герсдорф, Е. Грота, Б. Шуберт, Ф. Хена, А. В. Валерова, П. В. Лукина, М. Б. Бессудновой и многих других специалистов, перечень которых приведен в библиографическом указателе настоящего издания. Особого внимания заслуживает сборник статей «Новгород — марка и контора Ганзы», выпущенный в 2002 году Н. Ангерманом и К. Фридландом, в котором освещаются различные аспекты ганзейской проблематики, касающейся Великого Новгорода эпохи Средневековья и раннего Нового времени[6].

Библиография, характеризующая степень изученности Немецкого подворья, поистине объемна — предлагаемый здесь перечень далеко не все исчерпывающ, — но и сейчас данный сектор ганзейской проблематики все еще оставляет место поиску, который предполагает также новое осмысление традиционных сюжетов. Важнейшая исследовательская парадигма, определившая изучение русско-ганзейских отношений на современном этапе, была задана во второй половине XX века Паулем Йохансеном, которому удалось пересмотреть отношение к Новгороду как «источнику богатства» Немецкой Ганзы, характерное для более ранней историографии. В качестве основной причины расцвета русско-ганзейской торговли конца XIV и XV века немецкий исследователь назвал изменение ассортимента русского экспорта, в котором стали преобладать товары массового спроса, и последовавшее изменение традиционных форм товарообмена[7]. С середины XX века изучение торговли ганзейских городов со средневековым Новгородом обрело большую разноплановость. В качестве самостоятельных объектов исследования стали выступать ганзейские коммуникации[8], товары, имевшие обращение в русско-ганзейской торговле[9], проблемы метража[10] и механизмы получения купеческих прибылей[11]. В качестве важнейших аспектов современной «русской ганзеатики» выступают правовые основы ганзейской торговли[12], социальные и межличностные отношения[13], различные формы культурного взаимодействия[14]. Следует также упомянуть работы, посвященные собственно Немецкому подворью[15] и русско-ливонской торговле в целом[16].

Как и прежде, много внимания уделяется проблеме упадка Немецкого подворья в конце XV века, которая традиционно рассматривается в контексте торговой политикой Ганзы, ливонских городов, Новгорода и подчинившего его Московского государства. Более ста лет назад, в пореформенную эпоху, широкое общественное признание в нашей стране обрели постулат о необходимости обретения Россией конца XV–XVI века выхода