Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
Несмотря на желание Гамильтона немедленно применить силу, Вашингтон колебался. Вместо этого он направил комиссию по заключению мира для переговоров с мятежниками. Только после её провала в конце августа 1794 года он отдал приказ о создании пятнадцати тысяч ополченцев из штатов Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэриленд и Вирджиния — армии, превосходящей по численности всё, чем он командовал во время революции. Эта чрезмерная демонстрация силы была необходима, заявил президент, поскольку «мы не давали миру никаких свидетельств того, что можем или хотим поддержать наше правительство и законы».
Перед лицом этой многочисленной армии всё сопротивление на Западе рухнуло. Армия арестовала несколько человек и отправила двадцать мятежников в Филадельфию. Из них только двое были осуждены за измену, и оба были помилованы президентом. «Мятеж был объявлен и провозглашён, против него вооружились и выступили в поход, — подшучивал Джефферсон, — но его так и не смогли найти». Тем не менее, многие федералисты были довольны результатами. Восстание стало испытанием силы правительства, и оно успешно справилось с ним. Как сказал Гамильтон от имени многих федералистов, «восстание принесёт нам много пользы и укрепит все позиции в этой стране». На самом деле, восстание настолько пошло на пользу национальному правительству, что некоторые считали, что за всем восстанием стоят федералисты. Мэдисон не сомневался, что если бы восстание не было так быстро подавлено, федералисты предприняли бы «грозную попытку… утвердить принцип, согласно которому постоянная армия необходима для исполнения законов».
Для Вашингтона и других федералистов восстание было ближе. Хотя оно было подавлено, угроза потрясений, воссоединения и распространения французских революционных идей сохранялась. «Определённые общества, созданные самими собой», повсюду сеяли смуту. Восстание, заявил президент в своём гневном послании Конгрессу в ноябре 1794 года, было «разжигаемо комбинациями людей, которые, не заботясь о последствиях… распространяли, по незнанию или извращая факты, подозрения, ревность и обвинения против всего правительства». Редко когда президент проявлял так много своего печально известного нрава публично, но он был серьёзно обеспокоен беспорядками, которые, казалось, были связаны с хаосом, происходящим в революционной Франции. Организованные оппозиционные группы, называющие себя республиканцами или демократами-республиканцами и подтверждающие своё братство с атеистической революционной Францией, бросали вызов правительственной власти по всей Америке.
Восстание виски оказалось одной из наименьших проблем, с которыми столкнулась администрация Вашингтона.
4. Возникновение республиканской партии Джефферсона
Оппозиция программе федералистов развивалась медленно. Поскольку единственной альтернативой новому национальному правительству казались разобщённость и анархия, Александр Гамильтон и федералисты поначалу смогли выстроить свою систему без особых трудностей. Кроме того, никто пока не мог представить себе легитимную оппозицию правительству. Партии считались симптомом болезни политического тела, признаком пристрастности и корысти, идущих вразрез с общим благом. В республиках, которые были посвящены содружеству, не могло быть места для оппозиционной партии.
В первый год работы нового правительства (1789–1790) Джеймс Мэдисон выступал в роли лидера конгресса, который стремился противостоять антифедералистским настроениям. Некоторое время Мэдисон, казалось, был везде и сразу: выступал в Конгрессе, продвигал законы, писал речи для президента и Конгресса. Из-за своего доверия к Вашингтону он изначально верил в сильную и независимую исполнительную власть. В Конгрессе он отстаивал исключительные полномочия президента по смещению чиновников исполнительной власти и добивался создания Министерства финансов с одним главой, а не с коллегией, за которую выступали некоторые конгрессмены.
В январе 1790 года Гамильтон был готов представить свой первый доклад Конгрессу. Опасаясь быть потрясённым экспертными знаниями Гамильтона, Конгресс потребовал, чтобы доклад Гамильтона о государственном кредите был представлен в письменном виде.
Как только конгрессмены начали осознавать последствия доклада, быстро возникла оппозиция, особенно в отношении предложенного Гамильтоном решения проблемы внутреннего долга. Гамильтон не был удивлён. Он знал, что интересы штатов и местных властей будут противостоять всем усилиям по укреплению национальной власти. Но он был поражён тем, что его самым жёстким критиком в Палате представителей был его давний союзник Джеймс Мэдисон. Они с Мэдисоном тесно сотрудничали в 1780-х годах и даже вместе написали большую часть «Федералиста». Гамильтон считал, что Мэдисон желает сильного национального правительства так же, как и он сам. Но теперь Мэдисон, похоже, менялся.
В 1780-х годах Мэдисон был националистом, но, как теперь стало ясно, не таким, как Гамильтон. Мэдисон не возражал против финансирования долга. Он даже предложил Гамильтону несколько форм налогообложения, включая акциз на ликёроводочные заводы и земельный налог, чтобы обеспечить доход для погашения долга. Но он уже успел стать убеждённым защитником интересов Виргинии и Юга, часто говоря о необходимости справедливости и равенства среди тех, кого он теперь называл «конфедерацией штатов». При урегулировании долга он хотел, чтобы правительство как-то различало первоначальных и нынешних держателей государственных облигаций. Многие из его избирателей в Вирджинии слышали истории о спекулянтах-северянах, скупающих старые государственные ценные бумаги за бесценок. Они были возмущены тем, что по плану Гамильтона первоначальные покупатели ценных бумаг вообще не получат никакой компенсации.
Гамильтон не хотел иметь ничего общего с какой-либо дискриминацией между первоначальными и нынешними держателями облигаций. Мало того, что проведение такой дискриминации превратилось бы в кошмар, отказ выплатить нынешним держателям ценных бумаг их полную номинальную стоимость был бы нарушением договора и нанёс бы ущерб способности ценных бумаг служить деньгами. Мнение секретаря возобладало. 22 февраля 1790 года предложение Мэдисона было легко провалено в Палате представителей — тридцать шесть против тринадцати.
Однако вопрос о принятии федеральным правительством на себя долгов штатов не был решён так просто. Только три штата — Массачусетс, Коннектикут и Южная Каролина — имели почти половину всех долгов штатов и отчаянно желали, чтобы их взяли на себя. Хотя некоторые штаты были безразличны, несколько штатов — Вирджиния, Мэриленд и Джорджия — уже выплатили значительную часть своих собственных долгов и вряд ли могли приветствовать выплату федеральных налогов для погашения долгов других штатов. Дебаты продолжались полгода, некоторые конгрессмены угрожали, что без принятия на себя долгов штатов Союз невозможен. 2 июня 1790 года Палата представителей приняла законопроект о финансировании без принятия на себя долгов штатов. В ответ Сенат включил принятие долгов штатов в законопроект Палаты представителей.
