Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Буш с Барбарой и Горбачев с Раисой Максимовной посетили мастерскую на Тверском бульваре. Президентам двух стран хозяин дома подарил бронзовые модели Георгия.
А Горбачев вручил Церетели в Кремле золотую звезду Героя Социалистического Труда и орден Ленина. Как сказано в указе, подписанном 11 ноября 1990 года, это звание присваивалось "за большой личный вклад в развитие советского изобразительного искусства".
Литейные заводы до конца 1991 года размножали статуи, бюсты, статуэтки Ильича… А на площадях к монументам вождя выходили толпы людей, не желавшие больше жить по его заветам. На митингах ораторствовали новые люди. Они звали к свободе. В Тбилиси ярче всех говорил Гамсахурдия, недавний диссидент, публично покаявшийся в своих заблуждениях перед телекамерами.
В Москве все шли на митинги слушать, что скажет Ельцин и демократы. Церетели не писал их портреты, не воплощал новоявленных героев в бронзе. Его томили другие образы.
— По большому счету, скучно стало жить, — говорил он после триумфов в Лондоне и Нью-Йорке. — Списали ракеты, американцы нас не боятся, мы их не боимся… Что должен теперь предложить художник? Новые искания, новую форму…
Этой новой формой стали Георгий Победоносец и святая Нино. Нужно было мужество и бесстрашие, чтобы создать в стране, где воцарилось безбожие и атеизм, бронзовые фигуры христианских святых. Зураб в конце ХХ века возродил древнюю традицию, вернул России и Грузии образы поверженных святых. Но художник не копировал прошлое, хотя прекрасно знал — кто и как творил до него "Чудо Георгия о змие". В каждой стране, в разное время Георгий Победоносец представал на иконах, картинах, в статуях с отличиями, свойственными национальным традициям и эпохе.
* * *…Залитая асфальтом площадь у стен Кремля заполнялась народом, не желавшим больше жить под властью коммунистов. В унисон с Манежной площадью митинговал проспект Руставели. Там бурные демонстрации шли не только под лозунгами демократии, но и под страшным призывом: "Грузия — грузинам!" В Германии национализм вкупе с социализмом породил национал-социализм, погромы и мировую войну. В Грузии национализм под маской демократии породил шовинизм и гражданскую войну. Республика развалилась. Брат пошел на брата, сын на отца. С фасадов домов Тбилиси исчезли все надписи на русском языке. Титановые кольца Зураба, как мы знаем, взорвали по приказу диктатора. Стоявший на горе обелиск «Солнце» рухнул…
Никто не предполагал, что свобода приведет к гражданской войне. Придя к власти, президент Гамсахурдия, кумир толпы, назначил жившего в Москве художника заместителем министра иностранных дел Грузии. Это назначение ничего не изменило в жизни удостоенного такой чести. Надежда президента использовать международный авторитет и связи Церетели в своих интересах не оправдалась. Встрече с президентом Америки — не посодействовал. И Звиад сменил милость на гнев: лишил формальной должности и публично объявил бывшего "заместителя министра иностранных дел" врагом нации. И кто это сделал? Сын классика грузинской литературы, ученый-филолог, поэт и переводчик, хорошо знавший Зураба. Кто его не знал в городе, где все художники и писатели здороваются друг с другом, где все кругом или родственники, или товарищи и друзья, где все не раз сиживали вечерами за общим столом, пили вино и пели вместе грузинские песни…
Вместо песен засвистели пули. Диктатор сбежал из Тбилиси и погиб. "К власти в Грузии пришли известный вор и неизвестный скульптор". Так сострил Джаба Иоселиани, доктор филологических наук, защитивший диссертацию по теме "Комедийные маски грузинского театра", он же коронованный в юности в тюрьме "вор в законе", отсидевший в неволе за правонарушения восемнадцать лет. Вот этот герой современной истории стал главным действующим лицом трагедии, гражданской войны, главой Военного Совета. Другим борцом с диктатором выступил "неизвестный скульптор". Тот был младше Зураба на четыре года, поступил в Академию художеств на отделение скульптуры, когда тот учебу заканчивал. Они заочно встретились много лет спустя на проспекте Руставели в стенах магазина фруктовых вод «Лагидзе». Там Церетели проявил себя мастером дизайна. Тенгиз Китовани, будущий глава гвардейцев, свергнувших диктатора, — проявил себя в малых формах пластики из декоративного стекла. Этот же "неизвестный скульптор" в бою против диктатора разрушил здания проспекта Руставели…
Многие оплакивали тогда мужей, отцов и братьев. А Зураб оплакивал мать. Она умерла в горе, узнав из телепередачи, что ее сын объявлен "врагом нации". Длинные руки диктатора успели дотянуться до московской мастерской на Тверском бульваре. В окно на первом этаже дома влетела бутылка с зажигательной смесью. В огне сгорели сто картин, "Гитару Высоцкого" вынесли из огня с ожогами. Перед пожаром Гамсахурдиа звонил в Москву и приказал не принимать президента США…
Разве мог грузин отказать в гостеприимстве президенту страны, где ему было радостно жить и творить? Там стояли неколебимо пять «Подсолнухов» и «Прометей». Там в Нью-Йорке побеждал Зло Георгий Победоносец. А в родной Грузии монументы разрушали…
"Психи", пролив кровь, недолго правили в Тбилиси. Из Москвы после бегства свергнутого президента, вернулся домой бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший министр иностранных дел СССР. "Неизвестный скульптор" и "известный вор в законе" были единодушны относительно того, кому отдать власть. В ответ на идею вручить ее одному проявившему себя политику доктор филологических наук сострил: "Зачем нам выводить на поле Нодия, если у нас в команде есть Пеле". Роль лидера снова взял Шеварднадзе. Среди грузин в Москве прошла молва, что перед отъездом на родину совещались в доме на Тверском бульваре лидеры разной ориентации, откуда все вместе дружно отправились на аэродром, чтобы лететь домой.
— Так ли это? — спросил я,
— Нет, не собирались у меня на Тверском бульваре. Я всех пригласил к себе домой в Багеби.
Как это произошло, в недавно вышедшей на русском в Москве книге под названием "Третье измерение", описал Джаба Иоселиани, бывший глава Военного Совета Грузии, в чьих руках была тогда фактически вся власть.
— 7 марта 1992 года еду в аэропорт — встречать Шеварднадзе. Из самолета первым выходит он, за ним идут наши ребята, охрана — бывшие спортсмены, борцовский состав, Нанули Шеварднадзе… Здесь и Зураб Церетели. Здороваемся, обнимаем друг друга. Часть народа прорвалась к самолету, тянутся к Шеварднадзе. Садимся в машины и выезжаем…
— Сегодня день рождения моей жены, — смущенно говорит Шеварднадзе…Зурабу Церетели большего не надо. Всех приглашает в свою резиденцию в Багеби. У Зуры как всегда стол накрыт со вкусом. Здесь наши так называемые светские представители, певцы. Нанули сидит в большом кресле юбиляра. Шеварднадзе рядом со мной. Кетовани и Сигуа (два других тогда самых влиятельных лица. — Л. К.). Я благодарен им, что не начали капризничать, и кажется, правда довольны. Я рассказываю Шеварднадзе о создавшемся положении.
Из этого описания видно, будущий президент Грузии возвратился на родину не только в одном самолете с другом, но и в одной машине с ним поехал в дом на горе.
— Я тогда поднял тост за Эдуарда Амвросиевича, за президента Грузии…
* * *Спустя год после триумфа в Нью-Йорке, где президент США назвал Георгия Победоносца "выдающимся произведением", автор принимал в московской мастерской Буша-старшего с супругой Барбарой и Горбачева с Раисой Максимовной. На снимках, сделанных в тот вечер, Зураб выглядит счастливым человеком. В мастерской президенты двух великих держав увидели модель новых монументов — Колумба для Америки и Колумба для Испании.
В тот вечер казалось, что мечта установить на американском берегу монумент, равный по высоте небоскребу, сбудется быстро, если такие люди, как президенты США и СССР, принимают идею с радостью.
Но Бушу и Горбачеву править оставалось недолго…
Церетели задумал установить тогда два обелиска на одну тему — по случаю 500-летия со дня открытия Америки. Один монумент адмирала предназначался Европе, откуда с берегов Гвадалквиира ушли каравеллы. Другой — Америке, берегам океана, где парусники достигли Нового Света. Конечно, монумент на океане должен был быть намного выше того, что предназначался для реки.
— Я, когда у себя на Тверском бульваре принимал Буша, долго обсуждал с ним такой вопрос — должен ли Колумб быть выше статуи Свободы или ниже.
Буш сказал, что должен быть ниже.
Я ему возразил, что выше. "Сначала, говорю, — вы нашли Землю. И только после этого установили на этой Земле Свободу".
Статуя «Свободы» поднялась над берегом Гудзона на 85 метров. Не сразу ее полюбили. Статую Колумба для США Зураб решил поднять на 126 метров, создать культурно-торговый центр внутри громадного пьедестала…
