Арлен Блюм - От неолита до Главлита
Либретто спектакля не было предварительно представлено в Горлит, поэтому у нас не было возможности указать на его слабости и идейные просчёты. Считаю, что либретто нуждается в исправлении.
Цензор Липатов 30 апреля 1963 г.»[167].
И не те пословицы…
«10 октября 1963 г. Леноблгорлит
Справка о вмешательствах политико-идеологического содержания в 3-м квартале 1963 г.
Издательство „Художник РСФСР“. Не разрешён к печати календарь на 1964 г. „Времена в старых русских пословицах“. Темы приводимых пословиц не вызывают ассоциации с современной жизнью, а календарь на 1964 год!
Ряд приводимых пословиц содержит чуждые нашему миропониманию понятия:
„Отложи шашни да примись за пашни“ — стр. 14.
„Не моли лета долгого, а моли тёплого“ — стр. 18.
„В июне есть нечего, да весело: цветы цветут, соловьи поют“ — стр. 20.
„Не от росы урожай, а от поту“ — стр. 20.
Представленная в настоящей подборке тематика — это напоминание о давно минувших невзгодах и заботах трудового человека, его зависимости от сил природы, что особенно усилено иллюстрациями к пословицам, представляющими картины быта прошлого. Замысел авторов определён на обложке пословицей — „Пословица — всем делам помощница“, однако указанная подборка поставленной цели не выполняет.
Не разрешён к печати сборник художника Гальбы „Сто улыбок“ (редактор И. А. Бродский). (…) Слабые в идейно-художественном отношении листы, лишённые подлинно здорового юмора, сюжеты надуманны, нарочито абсурдны, и „шутки“ обывательски примитивны. В двух случаях сюжеты трактуются двусмысленно, со злым намёком на нехватку продуктов питания — стр. 46, 53. Сборнику „весёлых рисунков“ предпослано предисловие Б. Ф. Ефимова. Это предисловие необъективно в отношении собранных в сборнике рисунков по мотивам, изложенным выше. Тем более, что Б. Ф. Ефимов считает возможным провести аналогии к рисункам Гальбы „Сто улыбок“ в работах Ж. Эффеля, Бидструпа, Лады»[168].
«ЗАСТОЙ»
«Закон маятника» российской истории сработал после свержения Хрущёва в 1964 году: выморочная «оттепель» сменилась заморозками. Цензурные правила вновь были ужесточены. После «дела Синявского-Даниэля» в 1966-м и, особенно, подавления «пражской весны» в 1968-м тиски цензуры стали сжиматься с новой силой. Многие писатели эмигрировали или были насильственно высланы. Началось очередное «преодоление Гутенберга» — так в своё время Марина Цветаева назвала возврат к рукописному способу производства после революции. Однако времена всё же изменились: воцарились сам- и тамиздат, хотя хранение и тем более распространение зарубежных книг или изготовленных кустарным способом (на машинке, ксероксе и т. п.) копий было далеко не безопасно.
Журавль в небе, или Операция «Одна буква»
«11 октября 1969 г.
Комитет государственной безопасности — Начальнику Управления по охране государственных тайн Ленинградской области в печати тов. Арсеньеву
Ознакомившись с либретто оперетты Кима РЫЖОВА и Александра КОЛКЕРА „Журавль в небе“, считаем необходимым сделать следующие замечания: Основная сюжетная линия оперетты, по нашему мнению, вызывает сомнение с точки зрения достоверности. Главная героиня — сотрудница органов КГБ Таня, действующая под именем гида „Интуриста“ Нины ШАМАНОВОЙ, покончившей жизнь самоубийством, после элементарной проверки неизбежно будет расшифрована как подставное лицо разведкой противника, располагающей фотографией подлинной Нины ШАМАНОВОЙ и имеющей возможность установить личность Тани в „Интуристе“. Образ чекиста Афанасия Ивановича, действующего под видом „тунеядца“ и „алкоголика“, вступающего, благодаря этим качествам, в контакт с графиней Де Валяй и осуществляющего охрану Тани, по нашему мнению, является неприемлемым и может быть неправильно истолкован зрителем. Наделение этого образа отрицательными качествами, очевидно, понадобилось либреттистам для того, чтобы вызвать у зрителей эффект неожиданности. Образ полковника КГБ Ивана Михайловича крайне схематичен и ходулен. Конец одиннадцатой картины, в которой „Герцог“ угрожает Тане отравленной иглой и только появление Афанасия Ивановича с пистолетом в руке из стенного шкафа спасает её от гибели, может вызвать своей нарочитой нереальностью весёлую реакцию зрителей, прямо противоположную трагической ситуации на сцене. При таких, на наш взгляд, существенных недостатках, устранение которых без ломки основной сюжетной линии оперетты невозможно, постановка её на сцене Театра Музыкальной комедии не может быть осуществлена, так как она создаёт искажённое представление о работе органов госбезопасности. Зам. начальника Управления КГБ Иванов»[169].
* * *«31 января 1975 г.
Для служебного пользования Секретарю Ленинградского Обкома КПСС тов. Андрееву Б. С.
Информация о политико-идеологических замечаниях в представленных вёрстках.
На контроль в Ленинградское управление по охране государственных тайн в печати поступает печатная продукция от 25 издательств, 150 организаций, имеющих право выпуска печатной продукции, минуя издательства. В Управлении проходят контроль 36 журналов, 14 бюллетеней, 127 газет, материалы ЛенТАСС, комитета по телевидению и радиовещанию, сценарии художественных фильмов, произведения театра, эстрады и другие. (…) Практика контроля общественно-политической, научной и художественной литературы показывает, что в ряде случаев редакции и издательства не всегда внимательно готовят к печати произведения, в ряде изданий допускаются политические ошибки, даются субъективные оценки явлениям и событиям. (…) Крупные недостатки имеют место в работе издательства „Художник РСФСР“. В ряде изданий, посвящённых художественной жизни нашей страны, неправомерно много места отводилось второстепенным деятелям русской культуры конца XIX — начала XX веков, тенденциозно преувеличивалась роль таких поэтов, как Н. Гумилёв, таких художников, как Татлин, Малевич, таких представителей русского балета, как Кшесинская и Легат. Так, издательство „Художник РСФСР“ (директор т. Гончаренко, главный редактор т. Девятов) подготовило к печати и представило на контроль книгу о художнике Н. И. Фешине (составитель Могильникова), который в 1923 г. эмигрировал в США и умер там в 1955 г. В книге Н. И. Фешин представлен как великий мастер кисти в США, (…) не дана принципиальная оценка не только творчества художника, ушедшего после переезда в США в мир салонной портретной живописи, но и самого поступка художника, покинувшего родину, который писал в 1936 г. в одном из писем: „Как американец, я могу свободно путешествовать по всему свету, кроме своей родины“. (…) В книге много измышлений в адрес нашей страны и прославления „свободы“ капиталистического мира. (…) В ряде издательств и издающих организаций отдельные редакторы, зная о неблаговидном поступке и поведении Е. Эткинда, сочли возможным цитировать, ссылаться на его произведения. Так было в книге Л. Гинзбург „О лирике“ (изд. „Сов. писатель“), в сборнике „Урок литературы в школе“ и книге Я. Духана „Литературный Ленинград“ (обе книги издавались в ЛГПИ им. Герцена). Редакция журнала „Искорка“ в № 9 за 1974 г. заверстала главу из рассказа А. Шибаева „Поиграем в слова“ под названием „Операция одна буква“. В рассказе говорилось: „Может быть, действительно, беды большой не будет, если вместо одной буквы напишется другая. Возьмем, к примеру, слово притворить (притворить дверь) и вместо первого и поставим е, то есть сделаем ошибку. Что же получится? А получится совершенно другое слово — претворить (воплотить). Например, претворить решения съезда в жизнь“. Информация высылается Вам для сведения и возможного использования.
Начальник Управления /Б. Марков/»[170].
* * *«30 октября 1964 г.
Начальнику Леноблгорлита
тов. Арсеньеву Ю. М.
цензора Панкреева Т. И.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Ленинградское отделение „Советский писатель“ представило на контроль вёрстку сборника „День поэзии“ (19 листов, тираж 25 000 экз., редактор тов. Зубкова Т. Д.). Содержание книги вызывает ряд возражений политического характера.
Мы являемся современниками грандиозных свершений советских людей. Страна развёртывает могучее соревнование за достойную встречу 50-летия Великого Октября. И, естественно, читатели ждут волнующих произведений о наших отцах, смело пошедших на штурм твердынь капитализма, построивших социалистическое общество, ведущих младшие поколения к коммунизму. Кстати, об этом прямо говорится в ответе на анкету (см. сборник, стр. 106).
Но, к сожалению, эта главная тема звучит в книге как-то приглушённо. Чувствуется, что многие авторы испытывают робость, когда обращаются к оптимистическим сторонам нашей жизни. Если не считать разрозненных упоминаний о „кораблях в межпланетном просторе“, то и не угадаешь, что сборник издаётся в 1964 г. Его содержание в смысле показа действительности, в основном, обрывается годами блокады Ленинграда. Он, образно говоря, бьёт мимо цели, мимо главного. Зато многие авторы пишут с явным удовольствием, с „творческим подъёмом“, когда обращаются к теме репрессий и жертв, связанных с культом личности. Бросается в глаза обилие таких материалов — о Елене Владимировой (стр. 47–49), о Николае Олейникове (154–160), о Борисе Корнилове (163). Вообще коммунисты упоминаются в книге либо в связи с репрессиями, либо в связи с гибелью в бою („…простреленные партбилеты“ — стр. 71; „…и гибнет героически… за мир коммунистический“ — стр. 282). 22-й съезд КПСС назван один раз (см. стихотворение О. Шестинского „Стихи о партии, написанные в тайге“, стр. 272), и тоже в связи с реабилитацией репрессированных лиц.
