Юрий Воробьевский - Шаг змеи

Задавленные житейскими проблемами жители Северо-Задонска не могли и подозревать, чем заканчивается заигрывание с диаволом. А теперь, когда случилось ужасное, они, похоже, сами предпочитают поиграть с ним в прятки: убедить самих себя, что никакого сатаны и сатанизма просто не существует.

Кстати, на второй половине дома Кузиных жил бывший муж Зинаиды Петровны. Неужели он не слышал, что происходит за стенкой? Теперь уже ответить невозможно.

Г.Л. Жилинская: «Именно в период «ритуальной активности» группы он был обнаружен мертвым на рынке в соседней Епифановке. Зачем отправился туда — не на своей машине и без документов — никто объяснить не может. Результаты вскрытия сильно волновали Зинаиду Петровну. Диагноз был поставлен такой: отек мозга».

Автора этих строк в тихом Северо-Задонске все время не оставляло какое-то странное чувство… Вот мы на усадьбе Кузиных. Хотим поговорить с родственниками Зинаиды Петровны. Неистовствуют два цепных пса, перекрывающие дорогу к двери. Ждем долго. Никого… Выходим на болото, в которое упирается двор. На соседних и дальних огородах, за оградами, сделав руки козырьком, стоят соседки. В основном пожилые женщины. Стоят неподвижно. Взгляды прикованы к нам. Недобрые взгляды. Дух мрачной солидарности ощутили мы в этом городке. Нет, не все здесь по-глупому играют в прятки с сатаной. Есть и те, кто прячет следы его копыт…

Избавившись от трупа Сибагатулина, подростки зажгли среди деревьев костер. Напились. Некоторые — до потери сознания. Человеческую речь почти полностью вытеснил мат. И каждое гнилое слово словно распаляло их еще больше. Действовало как заклинание. Астарты? Лилит? Самхейна? Кто-то взял топор и нацелил его на ногу лежащего товарища. Если бы не помешали, быть бы парню калекой. На ноге осталась лишь метка. Бессмысленная жестокость? Однако посвящение в кельтские жрецы, друиды, нередко сопровождалось именно отрубанием ноги. Сатанинский ритуал означал, что жрец одной, невидимой ногой стоит уже в нездешнем мире. Конечно, пьяное побуждение могло случайно совпасть с содержанием древнего культового действа. Могло. Но таких совпадений слишком уж много.

На это обратил внимание и полковник МВД, известный специалист по сектам, А.И. Хвыля-Олинтер. Например, на одном из ритуальных, похожих на ку-клукс-клановские, балахонов, найденных в доме Кузиных, была обнаружена кровь кошки. Подобные группы, готовясь к человеческим жертвоприношениям, обычно начинают именно с кошек. По словам Г.Л. Жилинской, за домом Кузиных, на болоте, дети находили в последнее время кости небольших животных.

Характерным является и то, что многие известные сатанинские организации возглавляются женщинами, нередко — пожилыми. Согласно дьяволопоклонническим концепциям, женщина по своему первородному греху изначально стоит ближе к сатане. И вот Черная Графиня возглавляет московское Черное Братство, некая Лолита — секту «Крысятницы», доктор исторических наук Ирина Черепанова — пензенскую группу «Ведиум», в руководстве российской церкви сатаны две «ведьмы» — Кристина и Нора{72}. Церковью сатаны, основанной Лавэем, руководит его дочь Карла. И это далеко не полный перечень «сатанинского феминизма»{73}.

Еще один типичный признак дьяволопоклоннической группировки таков: она всегда рано или поздно начинает самоуничтожение, иногда под видом самоубийств. Когда арестованные подростки давали показания, они говорили, что новые жертвы уже были намечены среди своих. Журналист Николай Киреев пишет, как подсудимый Олег Л. признавался матери: «Если бы я не принял участия в ритуальном убийстве, меня бы самого зарезали!»

Однажды А.И. Хвыле-Олинтеру позвонил общественный адвокат подсудимых, зам. главного редактора московской газеты «Новое время» Сергей Соколов. Предложил дать заключение об отсутствии в Северо-Задонске признаков сатанизма. Андрей Игоревич отказался — ведь таковых, как мы видим, более чем достаточно. К сожалению, считает полковник, правоохранительные органы на местах не готовы к расследованию таких случаев, которых становится все больше. В Северо-Задонске, например, даже не поинтересовались, есть ли у подростков специфические татуировки, характерные для подобных сообществ.

…В зале суда, в перерыве между заседаниями, мы смогли поговорить с подсудимыми. Задаю вопрос: «Есть ли у кого-нибудь из вас на теле татуировки?» После секундного замешательства встает З., нехотя подходит к решетке и закатывает рукав куртки. На его руке я вижу: «666». Рядом — перевернутый крест. З. поясняет: «Я такую картинку в кино видел. Красивая картинка, решил себе наколоть, хоть и знал ее значение».

— А какое значение?

— Число Зверя…

А.И. Хвыля-Олинтер оказался прав и в отношении татуировок, и в отношении неготовности к таким делам работников милиции, следствия и прокуратуры. Содержание ритуала жертвоприношения Галина Леонидовна Жилинская впервые узнала от З. и его товарищей. Признания подростков вызвали у коллег прокурора, насмотревшихся на всякие преступления, шок. Постепенно к «инквизиторам из Северо-Задонска», как уже назвала прокурора и следователя либеральная пресса, начало приходить понимание того, с какими силами им пришлось столкнуться. Вскоре после начала расследования Галина Леонидовна, до этого далекая от веры, пошла в церковь. Теперь на ней нательный крест.

И все же не оставляет недоуменная мысль: могло ли произойти все это на самом деле? Уж больно благообразна Зинаида Петровна. Никогда не скажешь, что ведьма. На Страстную пятницу, когда произошло первое убийство, говорит, куличики пекла. Правда, обнаружили в ее иконке пять похоронных крестов. Конечно, странно это… С другой стороны, раньше во многих городках и деревеньках священника десятилетиями не видели, где ж людям было научиться православию?! Так и завелись странные суеверия. От безграмотности это, говорят защитники подсудимых.

Вот и молитовки, акафисты в доме у старушки оказались. Переписанные от руки в те времена, когда молитвословы не продавались.

Правда, известно также, что колдуны сначала читают «Отче наш», потом 50-й псалом, потом — из других псалмов (в зависимости от времени суток) и уже после этого, как бы заручившись защитой, вызывают беса. А не вызывать его уже не могут. Как только они снижают свою злую активность, то получают удары сами. Без предупреждения.

Незадолго до смерти одна такая колдунья, «тетя Люба», рассказывала, как начала она привораживать жениха, а закончилось все страшно… «Я обязана была ссориться или ссорить, оговаривать или наводить смуту. Если я это не сделаю, они меня душат (удушье такое, как астма). Я ползу в храм и там стараюсь всех, кто слаб верою, отвергнуть от веры и поколебать. За что бесы дарили мне легкость, радость и покой… Я облазала все горы, степи, но от меня нечистая сила все больше требовала «работы». Клеветала на хороших людей, предупреждала всех, к кому они обращались: «Да дурочка», «Да врет» и т. д., и многие с недоверием относились к ним…

Храм для меня был единственным местом спасения. Уже давно умер мой супруг, один сын по тюрьмам, другой пристрастился к наркотикам. Враг их метил своею «меткою», а я не имела сил покаяться. Читала Псалтирь, знала молитвы. Как не знать? Ведь мы добровольно впускаем бесов в наши тела, и я их получила при первом же колдовстве в страсти и похоти. Так и все, кто общается с такими, как я, начинают странно заболевать. Думают: грипп подхватили. Да подхватили общение с такой, как я, и болеют!»

«А как же вы причащаетесь, исповедуетесь?» Но ответа не последовало. Тетя Люба ушла рыдающая, ослабевшая, и только тающий ее голосок донесся до нас: «И так много узнали…» На следующий день мы от них съехали. А через неделю прибежал сын: «Мама повесилась»[178].

…Помните еще одну странность в нелюдимом домике? В одной из молитовок хозяйка обращается к святым угодникам Божьим и к какой-то «Ночейской матери божьей Ульяне».

Ульяной зовут единственную подругу Кузиной.

«Странная эта бабушка, — говорит сотрудник Донской милиции и как-то зябко передергивает плечами. — Я ее однажды вез на заседание суда. Она сидела сзади, и вдруг что-то заставило меня обернуться. Неожиданно столкнулся с ее широко раскрытыми, как бы остекленевшими глазами. Мне стало жутко. Я пробормотал: «Вам что, плохо, бабуля?» А она: «Нет-нет, ничего». И глаза спрятала. Потом в зал суда пришла. Точно так же на Кузину уставилась. Смотрела молча секунд тридцать — не меньше, потом снова голову опустила и так просидела все время».

Г. Л. Жилинская: «Жилище бабушки Ульяны произвело на нас странное впечатление. Горка сушеных мух на бумажке. Какие-то травки в тазу{74}. По стенам почему-то развешено огромное количество ножниц разного калибра. Пусть меня извинят за сравнение, но что-то, похожее на избушку Бабы-яги. Хотя в красном иглу — иконки. Одна, правда, какая-то странная. Подошли поближе — обгорелая с краев. Тут же записочка: «Положить со мною в гроб».