Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века
Партии лиможская и Роберта Женевского с одинаковой национальной ненавистью соединились тотчас против этого итальянца. Обнаружились и другие причины разлада. Урбан объявил, что Святой престол оставаться должен в Риме; он отклонил принятие стороны Франции против Англии, выказал намерение освободить папство от французского влияния и неосторожно проронил похвальный замысел возвести много новых кардиналов из всех наций. В течение многих недель происходило брожение в курии. Провансальский кастелян отказывался выдать замок Ангела Урбану ранее получения согласия находившихся в Авиньоне кардиналов и остался обладателем крепости. Замышлявшие отпадение ультрамонтаны завязывали мятежнические сношения и начерпывали план битвы. Они могли рассчитывать на Карла V Французского, ибо французские государственные интересы задеты были возвращением Святого престола в Рим за живое. Вскоре нашли они благосклонное внимание и у Иоанны Неаполитанской. Королева эта вышла замуж в третий раз, за Иакова Арагонского, затем в 1376 г. вступила с герцогом Отгоном Брауншвейгским в четвертый брак. Она желала обеспечить корону за сим последним. Обрадовавшись избранию в папы неаполитанца, отправила она Отгона с блестящей свитою в Рим – приветствовать Урбана и расположить его в пользу ее желаний. Но Отгон был пренебрежен; папа не желал, чтобы по смерти Иоанны Неаполь достался снова немцам; он благоприятствовал притязаниям Карла Дураццо, последнего из рода первого Анжу.
В конце мая отправились ультрамонтаны под предлогом нездоровости воздуха в Ананье, где еще Григорием XI сделаны были приготовления для летней резиденции. Урбан им это разрешил и обещал даже последовать за ними. Но еще со времен Григория XI ректором Кампаньи и Маритимы был синьор Гонорат де Фунди, могущественнейший династ в Лациуме и вместе вассал Неаполя. Он имел на церкви денежное взыскание в 12 000 гульденов, и последнее отклонил Урбан, повелев ему сверх того сложить должность ректора. Ибо на оную преднаметил он Фому де Сансеверино, личного врага графа. Гонорат передался вследствие этого на сторону оппозиции; равно находился он уже в связях и с брауншвейгским домом, помолвив единственную дочь свою Иакобеллу за брата Оттонова герцога Балдассара.
В Ананье же бежал архиепископ арльский, каммерарий Григория XI, и даже с бриллиантами и папской короной. Урбан повелел кардиналам подвергнуть его заключению, что исполнено было действительно или наружно. Заподозривая их, Урбан сам поехал с тремя итальянцами в Тиволи, так как четвертый, Тибальдески, остался больным в Риме. Ультрамонтаны искали заманить папу в Ананью. Призванные в Тиволи, отказались они за ним последовать. Так прошло еще несколько недель, пока они сбросили маски. На защиту же призвали к себе британцев и гасконцев. Банда эта, состоявшая доселе на службе церкви, грабя, дошла до окрестностей самого Рима. Здесь держал народ из национального чувства сторону папы, сделавшего Фому де Сансеверино сенатором. Для отражения нашествия наемников на Лациум 16 июля римляне выступили против них, но понесли чувствительное поражение при Ponte Salaro. Пятьсот человек, в том числе много знатных синьоров, легли на поле. Тогда народ из мести искрошил всех попавших в руки его ультрамонтанов в городе. Бретонская банда с триумфом проследовала в Ананью. Папа счел себя угрожаемым в Тиволи, просил помощи у королевы неаполитанской, не объявлявшей еще себя открыто против него, и та послала ему пару сотен копий.
20 июля объявились ультрамонтаны. Они обратились с письмом к четырем итальянским кардиналам, говоря о недействительности избрания Приниано, как исторгнутого страхом, и приглашали тех в пятидневный срок прибыть для совместного совещания в Ананьи. Так очутился теперь Урбан VI в положении Бонифация VIII. Кардиналы, его избравшие и целые месяцы признававшие, объявляли избрание его недействительным. Как некогда позади мятежных Колоннов стояла и теперь позади отпавших ультрамонтанов та же Франция. Но последние составляли всю почти священную коллегию и являлись церковными представителями монархии, которой покорной рабыней в течение 70 уже лет было папство. Нарождался теперь не мятеж, а раскол, зиждившаяся на прошедшем национальная рознь неминуемо долженствовала разорвать церковь на две политические половины. При виде этой разверзшейся перед ним бездны Урбан VI немедленно оценил все значение события. Он изъявил готовность подвергнуть действительность своего избрания суждению собора; отправил трех итальянцев с примирительными предложениями в Ананью. Под Палестриной имели они совещание с делегатами от ультрамонтанов; но вместо получения решительного ответа приглашены были в Ананью. Они поколебались и остались в Генаццано. Как и можно было предвидеть, ультрамонтанцы отвергли собор; это было весьма фатально, ибо Синод в 1378 г. в Риме избавил бы, быть может, от 40-летней схизмы и от Констанцского собора. Они опирались на защиту Франции и были также уверены в одобрении со стороны кардиналов, пребывающих в Авиньоне.
9 августа (1378 г.) кардиналы в числе 13 (подъехал Жан де Лагранж, кардинал амиенский) издали в Ананье энциклику. В ней говорили они, что, будучи угрожаемы римским народом смертью, если не выберут в папы римлянина или итальянца, избрали они архиепископа Бари под условием лишь несогласия его на это избрание; он же из честолюбия оное принял; он должен быть почитаем за узурпатора; они, великое большинство священной коллегии, объявляли его таковым, отрекались от него, призывали его сложить тиару, а христианство – не признавать его папой. Так объявлена была схизма.
Прокламация тотчас породила целую бурю расследований законности избрания Урбана VI. Важнейший вопрос был таков; действительно ли избрали Приниано кардиналы под принуждением или нет. Из актов оказывается несомненно, что римляне произвели на конклав насильственное давление и что избрание совершено было кардиналами под влиянием страха смерти. Но выбор итальянца явился, помимо того, и результатом разлада избирателей. При всем же том непринужденно утвердили они избранника, короновали и признали; оповестили весь мир о том, что избрание его было каноническое, беспрекословно отправляли торжественнейшие акты с ним и испрашивали и получали от него милости. Еще в августе на смертном одре сделал кардинал Тибальдески декларацию относительно свободно состоявшегося избрания Урбана.
Первые профессора юриспруденции своего времени, Иоанн де Линиано и Балдус Перуджийский, тогда же написали апологии в пользу Урбана, а также высказались за него некоторые университеты. Доводы кардиналов были слишком слабы, чтобы оправдать их отпадение, но недостаточно слабы, чтобы не породить сильных сомнений. Исторические условия, наконец, необходимо должны были породить раскол. Римские избирательные смуты и невыносимый нрав Урбана послужили лишь случайным к этому поводом. Авиньонское папство пустило во Франции чересчур глубоко корни для того, чтобы могло миновать бесследно, и деморализация церкви сама влекла ее к распадению. Мятеж кардиналов, являющийся (если рассматривать его вне обстоятельств эпохи) лишь противозаконным проявлением национального самомнения, вполне уясняется 70-летней ферментацией.
Вскоре после своей прокламации схизматики отправились в Фунди по приглашению графа Гонората. Они пригласили с собой трех итальянцев и каждому в отдельности подали наибольшие надежды сделаться папой. Эти трое колебались уже; они ненавидели ненавистного Урбана; сомневались в правомерности его; по крайней мере Орсини никогда не имел желания его выбирать. Они приехали, чтобы разочароваться, ибо 21 сентября схизматики в Фунди избрали папой Роберта Женевского. 31 октября был он хиротонисан под именем Климента VII. Итальянцы не приняли участия в избрании, не протестовали против оного; они не возвратились и к Урбану, но избрали нейтральное положение, требуя собор. Они отправились в замок Иакова Орсини в Талиакоццо, где кардинал этот от раскаяния и досады в августе 1379 г. скончался. Тем временем Урбан вернулся в Рим. Так как замок Ангела не находился в его власти, то он поселился сперва в S.-Maria Nuova на форуме, затем в S.-Maria in Trastevere. Положение его было ужасное. Численность и единодушие кардиналов придавали большой вес новому их выбору. Противопоставленный Урбану папа был креатурой не враждебного императора, а могущественной части самой церкви. Отпадение и итальянских кардиналов служит сильнейшим доказательством отталкивающей натуры Урбана, неспособного ни привлекать друзей, ни примирять врагов. Он очутился вскоре один. Куриалы его исчезали один за другим и спешили в Фунди. Добродетель верности и любви, даже сама покидавшая его церковь, воплощаемы были, казалось, лишь в лице некоей праведницы. Ангелом-хранителем папы являлась чудная Сиенская девственница; отталкивающая фигура неистового неаполитанца тем резче озаряла ее эфирный облик. С восхитительным красноречием увещевала она его к терпению, кротости и умеренности; задушевнейшим ее желанием была реформа церкви и крестовый поход для освобождения Иерусалима. Распря в церкви повергла ее в глубочайшую скорбь; суровый характер итальянского папы, которого признавать должна была она как патриотка, а также по чувству права, причинял ей мучительные контроверсии. Праведница убеждала его проникнуться всепрощающей любовью, без чего немыслимо справиться ему со своей задачей.
