Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века
Счастье благоприятствовало ему. От лиги флорентинцев отставал один член за другим. Рудольф де Варано, их генерал-капитан, переманен был вследствие одного спора из-за обладания Фабриано на сторону папы, а Болонья уже в июне 1377 г. ценой признания вновь папского авторитета купила сохранение своей автономии. Флорентинцы не упали духом, но все же отправили послов к папе. Условия их были, однако, неудобоприемлемы. Они отказывались выдать церковные имущества и отменить эдикты против инквизиции и папского форума. Они требовали оставления всех мятежников церкви, союзников своих, под шестилетним status quo, при полной свободе заключать союзы против кого бы то ни было; в виде же вознаграждения предлагали папе от имени лиги лишь ежегодную сумму в 50 000 гульденов золотом в течение тех же шести лет. По отвержении этих пунктов Григорием XI Флоренция обвинила его, будто он в нехристианском жестокосердии отказывает Италии в мире. Стойкая республика обратилась 21 сентября 1377 г. еще раз с призывом к римлянам о присоединении к ее лиге, обещая им за это 3000 копий и помощь Бернабо. Но те в правление Гомеца Альборноца помирились с папой и возложили на него заключение мира с префектом города. Франциск де Вико отделился от Флорентийской лиги и заключил мир с Капитолием. Акт этот заключен был 30 октября 1377 г. в Ананье, а 10 ноября, через три дня по возвращении в город папы, конфирмован генеральным собором римлян. Грамота эта знакомит с тогдашним строем республики, а именно, генеральный совет созываем был Гвидо де Прохинис, тогдашним сенатором, с согласия 3 консерваторов, 2 экзекуторов юстиции, 4 советников гильдии стрелков и 3 военных депутатов. Консулы купцов и землепашцев, 13 капитанов кварталов, далее 26 излюбленных людей и 104 городских советника, по 8 от каждого квартала, составляли вместе выборный генеральный совет, и эта народная делегация привела в действие мирный акт. Дорогостоящая война оказалась, в конце концов, для папы чувствительнее, чем для богатой Флоренции. Оба противника желали мира. Случилось так, что при посредничестве короля французского и самого Бернабо, которого сумел склонить на сторону своих интересов Григорий, устроен был конгресс в Сарцане. Но переговоры там были вскоре прерваны смертью папы.
Одна лишь смерть воспрепятствовала Григорию XI последовать примеру своего предшественника и бежать снова в Авиньон. Переселение в Рим постоянно почитал он тягостной жертвой. Он покинул, как сам писал к флорентинцам, прекрасное свое отечество, благородный и благочестивый народ и многое иное дорогое, отвратил слух от молений королей, князей и кардиналов и среди опасностей, трудов и расходов прибыл в Италию с твердым намерением исправить все упущения ректоров церкви и оказался горько обманутым во всех своих ожиданиях.
Трудность его предприятия – умиротворить Италию и устроить церковную область – отравляла ему каждый час. На смертном одре раскаивался, по-видимому, он, что послушался пророчеств благочестивых жен и прибыл в Рим, чтобы повергнуть церковь в бедствия схизмы. Схизму эту предвидел он, ибо новые папские выборы должны были составить тяжелое по последствиям событие; первый конклав, долженствовавший, со времен Бенедикта XI, заседать в самом Риме, неизбежно должен был происходить среди ожесточенной борьбы французской и итальянской партий и решить величайший вопрос времени относительно того, должно ли было папство снова стать римским и итальянским или же оставаться французским и иностранным. Можно представить себе скорбь больного Григория, предвидевшего зияющую пропасть, завалить которую было вне его власти. В предсмертной уже болезни издал Григорий 10 марта буллу, которою повелел: признать папой избранника большинства кардиналов, невзирая на протесты меньшинства и на то, состоится ли избрание это по смерти его в конклаве или без оного в Риме или вне оного.
Во время безнадежной болезни Григория глубокое волнение овладело как кардиналами, так и народом. Первые совещались уже о новых выборах, а последний – о средствах помешать французскому избранию и провести римское, которое удержало бы папство в Риме. Через эмиграцию последнего в Авиньон утратили римляне и последний остаток влияния на папские выборы, вообще отнимаемого у них каноническими законами церкви, но которое тем не менее постоянно искали они применять при всяком представлявшемся к тому случае. Таковой представлялся теперь. Священная коллегия насчитывала в то время 23 кардинала; из них 6 остались в Авиньоне, один отсутствовал на конгрессе в Сарцане, и 16 находились в Риме. Из оного числа было 7 лимузинцев, 4 француза, 1 испанец, 4 итальянца: именно Франциск Тибальдески де С.-Сабина, прозванный кардиналом Св. Петра, римлянин, как и Иаков Орсини де С.-Грегор, далее миланец Симон де Броссано де Св. Джовани и Паоло и флорентинец Петр Корсини де С.-Лоренцо in Damaso. Ультрамонтаны имели, таким образом, перевес, но сами делились на партии вследствие зависти, сеявшей раздор между французами и лимузинцами. Кандидаты были уже намечены. Вскоре выяснилось, что ни за кем из ультрамонтанов не было обеспечено большинство голосов.
Обо всем этом велись речи на сходках, а Григорий XI лежал в это время в агонии. Прежде чем он отошел в вечность, отправились сенатор Гвидо де Прохинис, по происхождению провансалец, магистраты Капитолия, капитаны кварталов, многие духовные и почетные граждане к кардиналам в Санто-Спирито и изложили им настоятельные желания римского народа. Они объявили им, что для блага Италии безусловно необходимо на сей раз сделать папой римлянина или же итальянца, который бы сохранил резиденцию в Риме, снова поднял город и привел церковную область в благоустроение. Кардиналы обнадежили их добрыми заверениями и убеждали их пещися о спокойствии города для предотвращения народных смут. Вне себя от страха переносили уже ультрамонтаны свои драгоценности, золото, брильянты, облачение, книги и утварь в замок Ангела, которым командовал французский кастеллан. Возбуждение становилось лихорадочным. Едва ли когда с равной напряженностью ожидаема было кончина папы. Все сознавали, что момент кончины Григория XI послужит сигналом всемирно-исторического кризиса.
27 марта (1378 г.) по причащении Св. Тайн с растерзанным сердцем скончался он. Понтификат последнего и несчастнейшего из авиньонских пап был короткий и безрадостный; ничего, кроме борьбы с бурями; его моральные и физические страдания были одинаково велики. Скорби и недуги сделали Григория XI уже в 47 лет старцем. Усопший перенесен был ко Св. Петру, где отслужены были первые панихиды, а через день в церковь S.-Maria Nuova на форуме, которой он был кардинал и где желал покоиться. Рим сохранил к нему долгую признательность за возвращение Святого престола в город. Через 200 лет воздвигли ему правнуки в этой церкви великолепный надгробный монумент, увековечивающий его единственное славное деяние.
2. Возбужденность римлян. – Приготовления к конклаву. – Энергичное требование римлян, чтобы новый папа обязательно был римлянином или итальянцем. – Конклав. – Поведение римского народа во время оного. – Избрание архиепископа Бари. – Мнимый папа. – Смятение и бегство кардиналов. – Рим успокаивается. – Провозглашение Урбана VI папой, признание его и хиротония. – Неуместная провокация кардиналов Урбаном VI. – Начало раздвоения. – Иоанна Неаполитанская и Отгон Брауншвейгский. – Ультрамонтаны идут на Ананьи. – Гонорат граф Фунди. – Урбан VI в Тиволи. – Бретонская банда и схватка у ponte salaro. – Прокламация французских кардиналов против Урбана. – Посредничество трех итальянских кардиналов. – Энциклика ультрамонтанов. – Они избирают Климента VII в Фунди. – Урбан VI покинут в Риме. – Св. Катарина. – Избрание новых кардиналов в Риме. – Булла отлучения
После кончины Григория кардиналы послали за вождями республики; те поклялись в добросовестной охране и уважении свободы конклава. В народе происходило брожение. Носились разжигающие слухи. Молва гласила, будто архиепископ арльский, каммерарий церкви, занявший гарнизоном замок Ангела, призвал сообща с кардиналом де С. Евстафио британскую наемную банду. Магистрат стянул вследствие этого в город войска из Тиволи и Веллетри. Заняли все мосты и ворота, чтобы помешать бегству кардиналов и контр-минировать влияние провинциальных баронов. Наивлиятельнейшие аристократы подверглись даже изгнанию из Рима. И вот во время совершения кардиналами девятидневных заупокойных служб в S.-Maria Nuova беспрестанные депутации от города делали им представления об опасном положении Рима и настоятельно просили принять в уважение желания народа. Римляне начертали весьма сильную картину страданий Рима и Италии в авиньонскую эпоху, упадка города, полнейшего разорения учреждений и вотчин церкви, страшной анархии и истощенности городов и областей благодаря самоуправствам французских ректоров и тиранов бесконечных войн, несметных безвозвратно поглощенных ими сумм, злоупотреблений по всему внутреннему и внешнему церковному управлению вследствие непотизма и бессовестной корыстности иностранных пап. Они требовали в папы римлянина или итальянца, ибо такой лишь мог спасти Италию, Рим и церковь. Промемория эта, наряду с петициями флорентинцев, представляет неоспоримо ценный исторический документ для характеристики той эпохи.
