Роберт Масси - Николай и Александра
Петр Карлович Фаберже был русским французского происхождения. В начале нынешнего столетия, когда он находился в зените своей славы, в мастерских Фаберже было занято пятьсот ювелиров, златокузнецов и подмастерьев. Филиалы его контор находились в Москве, Лондоне и Париже; торговля серебряными и золотыми изделиями, в особенности, сервизами из многих предметов, была поставлена у него на широкую ногу. Однако прославился он необычайно высокой художественностью своих ювелирных изделий. Гениальность Фаберже, как художника, заключается в том, что он не стал злоупотреблять драгоценными камнями. Главным в его работе был замысел. Например, создавая портсигар, мастера Фаберже брали за основу прозрачную синюю, красную или розовую эмаль, обозначая контуры рисунка мелкими алмазами. В результате возникал шедевр сдержанности, изящества и красоты.
Официально Фаберже был придворным ювелиром, но клиентура его была международной. В числе постоянных его заказчиков находился Эдуард VII, который всегда требовал: "Мы не желаем дубликатов", на что Фаберже с завидным спокойствием отвечал: "Ваше величество, вы останетесь довольны". В один день в 1898 году фирма Фаберже приняла у себя короля и королеву Норвегии, королей Дании и Греции, а также английскую королеву Александру, супругу Эдуарда VII. Ни одно бракосочетание или день рождения членов великокняжеской семьи, ни один полковой юбилей или светское событие не обходилось без брошек, колье, подвесок, портсигаров, запонок, письменных приборов и часов от Фаберже. Чтобы угодить своим августейшим клиентам, Фаберже проявлял чудеса мастерства и изобретательности. Из рук его ювелиров нескончаемым потоком выходили цветы из драгоценных камней, целый зверинец различных животных, фигурки русских крестьян и казаков верхом. Он изготавливал миниатюрные зонтики, садовые лейки, украшенные бриллиантами, создал конную статую Петра I из золота высотой меньше дюйма, золотой секретер в стиле Людовика XVI высотой всего пять дюймов и трехдюймовой высоты золотые с эмалью паланкины, отделанные внутри перламутром.
Вершиной ювелирного искусства Фаберже явились пятьдесят шесть знаменитых пасхальных яиц, созданных им для Александра III и Николая II. Начало этому обычаю положил в 1884 году император Александр III, подаривший изготовленное Фаберже яйцо своей супруге Марии Федоровне. Продолжая традицию покойного родителя, Николай II ежегодно заказывал придворному ювелиру два пасхальных яйца, одно для супруги, второе для императрицы-матери. Выбор материала и художественное оформление определялись самим мастером, который обставлял создание очередного шедевра чрезвычайной секретностью. Прежде всего, Фаберже решил использовать яйцо лишь как футляр, внутри которого заключен сюрприз. Открыв яйцо, вы могли видеть корзинку полевых цветов с лепестками из халцедона и золотыми листьями. Были и другие варианты. Каждый час верхняя часть яйца открывалась, оттуда выскакивал украшенный самоцветами и эмалью петушок, который кукарекал и хлопал крыльями.
Создавать новые шедевры с каждым годом становилось все труднее. Превзойти им же самим созданное в 1900 году пасхальное яйцо знаменитому ювелиру так и не удалось. Поскольку, еще в бытность цесаревичем, Николай Александрович был назначен председателем комитета по строительству Великого Сибирского пути, из голубой, зеленой и желтой эмали Фаберже изготовил яйцо, на котором серебряной инкрустацией была изображена карта Сибири и обозначена трасса железной дороги. Стоило прикоснуться к золотому двуглавому орлу, увенчивавшему это произведение, как крышка открывалась, и взорам зрителя представал сюрприз. То была миниатюрная - длиной в фут и шириной в пять восьмых дюйма модель транссибирского экспресса, состоявшего из пяти вагонов и локомотива. "Ведущие колеса, двойные шасси, поддерживавшие вагоны и другие подвижные детали, были изготовлены скрупулезно точно. Стоило несколько раз повернуть золотой ключик, вставив его... в локомотив из золота и платины и рубином вместо фонаря, как он начинал двигаться, увлекая за собой состав, - писал очевидец. - К багажному вагону был прицеплен пульман, где половина мест предназначалась для дам, второй вагон - детский... еще один вагон для курящих... и вагон-церковь с православным крестом и золотыми крохотными колоколами на крыше".
Фаберже остался жив после революции, но искусство его погибло. Мастерские были разграблены [(Самая большая коллекция пасхальных яиц Фаберже оказалась у Арманда Хаммера, "самого большого друга" всех советских правителей, начиная с В.И.Ленина и кончая М.С.Горбачевым.)], чудо-мастера разбежались кто куда, сам знаменитый ювелир под видом дипломата покинул в 1918 году Россию и последние два года жизни жил в Швейцарии. Первоклассный художник, поставщик двора его величества, он был создателем произведений искусства, которые напоминают нам теперь о канувшей в вечность эпохе - эпохе не только изобилия, но также высочайшего мастерства, добросовестности и красоты.
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. "Они должны понять, сколько печали среди всей этой красоты, " - объясняла она одной из фрейлин. А.Вырубова вспоминала: "Государыня приняла горячее участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев старые санатории, Государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями... Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных, которые принесли много денег... Она сама работала, рисовала и вышивала для базара... Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе".
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники, прогулки на яхтах и балы. Когда Ольга и Татьяна Николаевна подросли, их стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда дав им надежных провожатых, родители отпускали великих княжен. В Ливадийском дворце жизнь императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со "Штандарта" или из какого-нибудь из полков, расквартированных в Крыму. Здешние порядки отличались от тех, что были заведены в Царском: гостей неизменно приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель входившего в состав Российской империи самостоятельного государства, граничившего с Афганистаном. Это был высокий, смуглый господин с окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в сопровождении двух министров с длинными, крашеными хной бородами, он привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя, она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки пламени рубинами.
"В 1911 году, осенью, Ольге Николаевне исполнилось 16 лет, - писала А.Вырубова. - Она получила от родителей разные бриллиантовые вещи и колье. Поскольку Государыня не хотела, чтобы Министерство Двора тратило сразу много денег... Великие Княжны два раза в год получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом, у Великой Княжны Ольги Николаевны образовались два колье по 32 камня, собранных для нее с малого детства. Вечером был бал... Великая Княжна, в первый раз в длинном платье из мягкой розовой материи, с белокурыми волосами, красиво причесанная, веселая и свежая... была центром всеобщего внимания.
Танцевали внизу в большой столовой. В огромные стеклянные двери, открытые настежь, смотрела южная благоухащая ночь". Свет люстры заливал нарядные платья, переливался в драгоценностях дам и орденах на блестящих мундирах офицеров. После бала был ужин за маленькими круглыми столами. Над Ливадийским дворцом взошла луна, и по глади Черного моря пролегла золотистая дорожка.
14. "ТВОЙ СЫН БУДЕТ ЖИТЬ"
19 августа (по старому стилю) 1912 года императрица Александра Федоровна отправила из Петергофа письмо прежней своей наставнице, мисс Джексон, которая, отойдя от дел, жила в Англии:
"Милая Мэджи,
Любовно благодарю Вас за Ваше последнее письмо - простите за то, что я такой ужасно недобросовестный корреспондент. Неделю у меня гостила Виктория, мы с ней восхитительно провели время. Приезжала на три дня и Элла, я с ней снова увижусь в Москве. Эрни с семьей приезжал к нам в Крым, Вольдемар приезжал на 3 дня, гостил на "Штандарте" в Финляндии, а Ирен приедет к нам в конце сентября в Спалу, в Польшу... На следующей неделе мы отправляемся в Бородино и Москву, празднества будут ужасно утомительными, не знаю как выдержу. После поездки в Москву весной я долгое время чувствовала себя вконец измотанной - теперь, в целом, чувствую себя лучше... Здесь у нас стояла одуряющая жара, почти ни капли дождя не выпало.
