Юлиан Семенов - Майор Вихрь
Шеф гестапо чуть усмехнулся: он вчера снова прослушал беседу полковника с Нойбутом, делая для себя выписки, которые тут же приобщил к досье.
- Ну что ж... - сказал он. - Это серьезно, это очень серьезно. Я понимаю ваше желание. Это желание истинного немца. Только... простите за прямоту вопроса: что вас побудило обратиться с таким рапортом к вашему начальству?
"Болван, - сразу отметил для себя Берг, - я же в разговоре с ним не употребил слова "рапорт". О рапорте я говорил только Нойбуту. Как он дешифрует себя..."
- Видите ли... - медленно ответил Берг все тем же глуховатым, скорбным голосом, - мне показалось, что после свинского предательства этих негодяев, поднявших руку на фюрера, вы в некотором роде выразили мне недоверие. Я могу понять вас, не думайте, я не обижен на вас. Я поступал бы так же...
- Мне приятно, что вы все верно поняли, полковник. Впрочем, мои действия не носили характера, оскорбляющего ваше достоинство офицера.
- Если бы это было так, я не сидел бы сейчас в этом кабинете.
- Значит, наша с вами беседа ночью, после покушения, расстроила вас?
- Да.
- Забудьте об этом.
- Это ваше личное расположение ко мне или директива центра?
- Что для вас представляется более важным?
- И то и другое - в одинаковой степени.
- Ну, в таком случае, считайте, что вам оказано двойное доверие: и центром и мной.
- Значит, вы отвергаете мое предложение?
- Какое?
- О моем самоотстранении от работы с русской разведчицей?
Шеф гестапо поднялся и сказал:
- Полковник, я не слышал этого предложения.
После того как дезинформация была уточнена и утверждена Бергом по согласованию с шефом гестапо и генералом Нойбутом, полковник и Швальб вышли погулять по двору. Они неторопливо прохаживались по песчаным дорожкам, переговариваясь отрывистыми, ничего не значащими фразами.
"Как ее отсюда надежнее вывести? - думал Берг. - У ворот солдат. У калитки, которая ведет в лес, автоматчик. Через забор она не перелезет, да потом ее сразу же подстрелят".
- К грозе, - сказал Швальб. - Очень парит.
- Небо чистое, - ответил Берг. - Может протянуть мимо.
- Люблю грозы. Это - как очищение души, - сказал Швальб.
"К тому же и лирик, - подумал про себя Берг. - А что это за зеленая будка? Сортир?"
- Все-таки горы - очень красиво, - сказал Швальб, - никогда не устаю любоваться горами.
"В коттедже только один туалет, как же я забыл об этом? Все гениальное - просто и очевидно. Она уйдет через сортир. Он пристроен вплотную к забору. Надо будет клещами выдрать там несколько гвоздей. А как ее отправить туда? Он ведь для охраны... Так... От меня этот приказ исходить не может".
"Наверное, все-таки, - ответила себе Аня и почувствовала, как у нее заледенели пальцы ног, - наверное, все-таки в моем согласии было нечто от желания спасти себя. Я не верю ему даже на тысячную долю процента. Значит? Что же дальше-то? Я откажусь - пусть стреляют. А если он действительно хочет установить с нами контакт? Тогда мне этого не простят. Но и я не прощу себе, если ошибусь и если он окажется обыкновенным немцем - как все, а я стану работать на него, а потом они посмеются надо мной и вышвырнут, как собачонку, которая больше не нужна. Нет. Нет. Пусть стреляют. И все. Не буду я ничего делать для них".
Берг спросил:
- Послушайте, Швальб, где тут комната, оборудованная для прослушивания разговоров?
- Любую можно оборудовать.
- Нет, я спрашиваю о той, что уже готова для прослушивания. Я бы поговорил с русской, а вы бы послушали. Это не от моей гордыни, поверьте: просто вам надо послушать манеру нашего разговора, чтобы вы были моим антиподом в те дни, когда я буду уезжать и вы станете работать с ней один.
- Я сейчас позвоню в Краков, они пришлют из управления нашего мастера.
- Хорошо.
- К вечеру мы все оборудуем.
- Наверное, целесообразней это сделать у нее в комнате.
- По-моему, там не получится: голые стены, причем довольно толстые, подвальные. Под кровать не воткнешь - заметит, сволочь. Надо где-нибудь наверху, а?
- Ну, договорились. Подыщите комнату - я полагаюсь на вас.
Швальб пошел соединяться с Краковым, а Берг спустился к Ане. Он плотно закрыл за собой дверь, медленно запер ее, присел на краешек стула, оглядел потолок и стены - нет ли где отдушины, там всегда можно установить звукозаписывающую аппаратуру, и сказал:
- Слушайте меня внимательно.
- Я не хочу вас слушать.
- То есть?
- Я раздумала.
- Что вы раздумали?
- Я не стану ничего передавать нашим.
Берг устало вздохнул: именно этого он и ждал.
"А может, махнуть на все рукой? Будь что будет? Нельзя... Мне ясно, что будет. Конец неминуем. Зачем гнить в русском лагере, когда можно выскочить из всей этой передряги? Зачем отдаваться течению, если можно выбраться на берег, - думал он, - и путь этот берег мне неприятен, все-таки это берег, а не илистое дно".
Берг достал из кармана сложенную вчетверо власовскую газету, в которой было сообщение о попытке покушения на Гитлера.
- Посмотрите внимательно, - и он указал ей мизинцем на фотографию разрушенного бункера в Растенбурге: выбитые окна, обвалившийся потолок, перевернутые столы, а за разбитыми стеклами - нежная, молодая березовая роща.
Аня была готова к борьбе, она все успела продумать про себя: как она будет отказывать, как она будет терпеть боль и муку, как она примет смерть. Она только по молодости лет и по неопытности своей не подумала о том, как себя будет вести Берг. Она ждала крика, ругани, побоев. Всего, но только не этого короткого сообщения о покушении на Гитлера, которое совершили генералы вермахта, изменники родины.
"Когда он сказал мне, что хочет работать на нас? - вспоминала Аня. - До этого покушения? До двадцатого? Неужели он действительно хочет помогать нам? А может, это они нарочно для меня напечатали? Нет. Этого не может быть. Я для них мелкая сошка. И потом, они бы не посмели - даже для Вихря, если бы он попал к ним, - печатать фальшивку про покушение н'а Гитлера. Они могли бы напечатать все, что угодно, только не это. Значит, все совсем не так просто, как мне казалось.
начит, я обязана снова принимать решение".
И снова Аня, как тогда, после первой беседы с Бергом, показалась себе маленькой, жалкой, глупой и ничего не понимающей.
- А с тех пор прошло время, - сказал Берг. - И время работает на нас.
Он взял у нее из рук газету, свернул ее, спрятал в карман, тихо, на цыпочках подошел к двери, неслышно повернул ключ и, быстро распахнув ее, вышел из комнаты.
Вечером Швальб сказал Бергу:
- Господин полковник, я покажу вам оборудованную комнату.
- Спасибо. Я думаю, беседу с ней стоит провести сразу же после первого сеанса радиосвязи. Все покажет сегодняшний вечер. Я, знаете ли, боюсь женщин. Вообще - всех, а разведчиц, да еще русских, - особенно.
- Думаете, может запсиховать?
Берг усмехнулся и спросил:
- Вы сами-то женаты?
- Свободен.
- Тогда я прощаю вам этот вопрос, чистый в своей наивности.
- Сколько времени?
- У нас еще есть время. И, пожалуйста, не надевайте при ней черную форму - она боится гестапо.
- Меня это радует.
- Да, да, конечно, приятно, когда тебя боятся враги, но оперативная надобность диктует иные законы.
Швальб поглядел в окно: Аня ходила вокруг клумбы и нагибалась, разглядывая последние, тронутые ночными холодами цветы.
- У нее дивная фигурка, - сказал Швальб, - и очаровательная морда.
- Вы что, с ума сошли? Она же славянка. Я ими брезгую... Я не могу войти в туалет, если там был славянин...
- Между прочим, у нас только один туалет, - заметил Швальб.
- Значит, вы счастливчик, лишенный брезгливости, - сказал Берг, глянув на часы. - Пора. Я пойду за ней. Через полчаса ее Центр выйдет на связь. Займитесь радистами - пусть они все как следует отладят. Благословите меня.
- Я атеист, полковник, и горжусь этим. Пусть идиоты в сутанах дурят головы славянам и волосатым итальяшкам.
- Каким, каким? - засмеялся Берг. - Занятное определение для союзников! Они бы обиделись...
Он зашел к Ане и сказал ей на ухо, одними губами:
- Сегодня ночью в туалете на улице, куда вас поведет солдат, будут вытащены все гвозди: раздвиньте доски - и убегайте. Идите в горы. До Рыбны тридцать километров. Я буду ждать весточек от вас каждую субботу и воскресенье на скамейке возле ворот Старого города, с девяти до десяти. Пусть ваш человек скажет: "Привет от вашей девочки". Запомнили?
- Да.
- Пошли.
ПОДАРОК ШТИРЛИЦА
"Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.
Строго секретно.
Напечатано в четырех экземплярах.
Краков, управление гестапо.
Экземпляр N 2
Хайль Гитлер!
Рейхсфюрер!
Почтительно докладываю: работа по выявлению, отбору и утверждению кандидатов на пост дежурных офицеров СС в форте Пастерник, ответственных за уничтожение Кракова, закончена.
Нами были просмотрены личные дела двадцати офицеров. Было запрошено центральное управление кадров в Берлине, на месте мы провели ряд оперативных мероприятий, которые позволяют нам со всей ответственностью рекомендовать для выполнения этого почетного и ответственного задания двух офицеров СС.
