Геннадий Корнюхин - Воздушная война над СССР. 1941
Хотя контрудары советских войск в районах Ярцево, Белого и Рославля не достигли значительного успеха, но они несколько облегчили положение 16-й и 20-й армий, сражавшихся под Смоленском. 29 июля эти армии получили приказ об отходе и по Старой Смоленской дороге двинулись в сторону переправ через Днепр. Для тяжелой техники предназначалась переправа у села Соловьева, и над ней ежедневно шли воздушные бои. Район Ярцева и Соловьевой переправы находился в сфере действий 401-го ИАП, пилоты которого в светлое время суток почти постоянно находились в воздухе. Отдыхали они в кабинах своих истребителей только во время заправки и пополнения боеприпасов. Некоторые из них в изнеможении засыпали, и, чтобы быстро привести их в чувство перед боевым вылетом, врач обходил стоянки самолетов с ватой, смоченной нашатырным спиртом. В один из таких дней звено МиГ-3 в составе командира 401-го полка Коккинаки, комиссара Погребняка и ст. лейтенанта Кубышкина разогнало большую группу «юнкерсов», заставив их сбросить бомбы, не доходя до цели. В очередном вылете Коккинаки действовал вместе с летчиками Ященко и Барышниковым, и после тяжелого боя самолеты Коккинаки и Ященко оказались подбиты, а Барышников погиб. На следующий день летчики-испытатели сбили один Do 17, а потом силами поредевшего полка провели бой с группой «мессершмиттов», уничтожив два истребителя. С советской стороны был сильно поврежден один МиГ-3, а пилот другого самолета получил ранение в руку. Среди испытателей отличился ст. лейтенант А Г. Кубышкин, который в июле — августе в 32 воздушных боях сбил два фашистских самолета лично и четыре — в группе.
Всего по советским данным, за период с 10 по 30 июля советские ВВС выполнили в Смоленском сражении 5200 самолето-вылетов и уничтожили до 200 немецких самолетов.
24 июля на левом крыле Западного фронта был образован Центральный фронт, в который вошли 13-я и 21 — я общевойсковые армии (с 1 августа — также 3-я армия) и 11-я и 28-я смешанные и 13-я бомбардировочная авиадивизии. ВВС Центрального фронта возглавил генерал Г.А. Ворожейкин.
К концу июля уже стало ясно, что немецкое «молниеносное» наступление на Москву полностью провалилось, так как измотанным в боях частям вермахта требовались передышка и пополнение. 30 июля мощнейшая немецкая группировка войск на центральном направлении впервые временно перешла к обороне. В начале августа 1941 года советские войска Западного, Резервного и Центрального фронтов как бы охватывали полукругом немецкую группу армий «Центр» и, чтобы перехватить инициативу в ведении боевых действий, Ставка ВГК отдала приказ разгромить передовые соединения противника в районах Ельни и Духовщины. Однако немцы первыми начали наступление 8 августа, развернув 2-ю танковую группу Гудериана и 2-ю полевую армию на юг с целью обезопасить свой правый фланг. Центральный фронт не успел отразить удар, и танки Гудериана, прорвав советскую оборону в полосе 13-й армии, за две недели продвинулись вперед на 120–140 км, выйдя на рубеж Новозыбков — Стародуб. Одновременно 2-я армия вермахта, наступавшая на гомельском направлении, поставила под угрозу окружения советскую 21-ю армию, которая вынуждена была оставить свои позиции и с боями отошла на юг. Отступили по приказу Ставки ВГК также оставшиеся 3-я и 13-я армии, и таким образом центральный фронт по существу прекратил существование. А чтобы залатать брешь между Резервным и Юго-Западным фронтами, пришлось спешно создавать новый Брянский фронт под командованием АИ. Еременко. Во главе ВВС Брянского фронта поставили генерала Ф.П. Полынина. В его распоряжение поступили 11, 60 и 61-я САД и 24-й БАП. Всего, без учета армейской авиации, ВВС Брянского фронта насчитывали 138 исправных самолетов (30 МиГ-3, 35 Як-1, 9 И-16, 9 Ил-2, 33 СБ и 22 Пе-2).
В начале августа активность действий авиации обеих сторон в прифронтовой зоне значительно снизилась из-за больших потерь. В ВВС Западного фронта, несмотря на полученное в июле пополнение приблизительно 900 машин, осталось всего около 180 самолетов. Более чем в четыре раза сократился и численный состав 2-го воздушного флота люфтваффе.
Тем не менее ночные налета люфтваффе на Москву продолжались. В августе немецкие самолеты выполнили уже 16 налетов на город и 27 — на объекты московской зоны. На этот раз крупные налеты с участием 100 и более самолетов чередовались с атаками небольших групп бомбардировщиков. Ночные воздушные бои стали еще более ожесточенными. Этому способствовал и приказ, отданный по ВВС Московского округа, который гласил: «В воздушном бою принимать все меры к уничтожению противника пулеметным и пушечным огнем, а при отказе пулеметов в воздухе, при преждевременном израсходовании патронов производить уничтожение врага тараном».
В ночь на 7 августа мл. лейтенант 177-го ИАП В.В. Талалихин, расстреляв все боеприпасы, таранил на И-16 бомбардировщик Не 111. Позднее он рассказывал:
«Зайдя со стороны луны, я стал выискивать самолеты противника и на высоте 4800 метров увидел «Хейнкель-111». Он летел надо мною и направлялся к Москве. Я зашел ему в хвост и атаковал. Мне удалось подбить правый мотор бомбардировщика. Враг резко развернулся, изменил курс и со снижением полетел обратно. Я продолжал атаки, повторил их до шести раз. При этом мой «ястребок» оставался недосягаемым для врага: меня прикрывал его же стабилизатор.
Вместе с противником я снизился до высоты примерно в 2500 метров. И тут у меня кончились боеприпасы. Можно было преследовать врага и дальше. Но что толку? Он на одном моторе мог лететь еще довольно долго, и все равно ушел бы. Осталось одно — таранить. «Если погибну, так один, — подумал я, — а фашистов в бомбардировщике четверо».
Решив винтом отрубить противнику хвост, я стал вплотную подбираться к нему. Вот нас разделяют уже каких-нибудь 9—10 метров. Я вижу бронированное брюхо вражеского самолета. В это время враг пустил очередь из пулемета. Обожгло правую руку. Сразу дал газ и уже не винтом, а всей машиной протаранил противника. Раздался страшный треск. Мой «ястребок» перевернулся вверх колесами. Надо было поскорее выбрасываться с парашютом. И только когда в стороне услышал гул от падения моего «ястребка», я раскрыл парашют. Взглянув вверх, я увидел, как все больше воспламеняется бомбардировщик, как он, наконец, взорвался и рухнул вниз… Потом я в автомобиле поехал посмотреть на сбитый бомбардировщик. Он еще горел. Кругом валялось много невоспламенившихся зажигательных бомб. В метрах ста от самолета нашли двух членов его экипажа. Двое других были найдены в лесу. Самолет рухнул с такой силой, что их выбросило далеко от него. Командир вражеской машины, по виду уже не молодой, имел Железный крест, полученный в 1939 году, и значок «За Нарвик»».
Это был первый в мире ночной таран. В дальнейшем Талалихин сбил еще четыре вражеских самолета и погиб 27 октября 1941 года в неравном воздушном бою в районе поселка Каменка.
В ночь на 10 августа такой же подвиг совершил на МиГ-3 ст. лейтенант В.А. Киселев из 34-го ИАП. Покинув поврежденную машину с парашютом, он приземлился рядом с оставшимся в живых членом экипажа противника и взял его в плен. 11 августа первый в истории авиации высотный таран выполнил командир звена 27-го ИАП лейтенант А.Н. Катрич. Примерно в 22:20 он настиг новый немецкий бомбардировщик Do 217, летевший на высоте около 8000 м, и открыл огонь. Но после нескольких очередей оружие отказало, а вражеский самолет с убитым стрелком и дымящимся мотором продолжал полет. И тогда летчик решился на крайнюю меру. «Захожу ему с левой стороны, — вспоминает А.Н. Катрич, — немного сверху. Солнце сзади — отлично виден диск вращающегося пропеллера. Прицеливаюсь на хвостовое оперение с таким расчетом, чтобы кончиком винта зацепить стабилизатор и киль. Расчет оправдался. Раздался мягкий стук, и я почувствовал «клевок» своего «МиГа» вниз. Я мгновенно убрал газ и тут же отвернул истребитель в сторону. Когда я вышел из разворота, самолет противника, перейдя в крутое планирование, быстро несся к земле…». После боя Катрич благополучно совершил посадку, а в кабине уничтоженного «Дорнье» погиб командир 165-й разведывательной группы люфтваффе.
Тактика действий бомбардировочных соединений люфтваффе при налетах на Москву была однообразной. Самолеты шли обычно потоками с одних и тех же направлений группами или поодиночке с интервалами 10–15 минут между группами и 1–2 минуты между одиночными самолетами. Высота полета была увеличена до 5000–6000 м. Головной самолет сбрасывал осветительные бомбы, а затем освещенный квадрат бомбили все остальные бомбардировщики. Но и в августе немцам не удалось добиться успехов в налетах — Москва была защищена с воздуха лучше любого европейского города. Кроме того, для введения противника в заблуждение в 200-километровой зоне от столицы СССР были построены многочисленные ложные цели: макеты складов, мостов, заводов, а также 45 ложных аэродромов, для которых изготовили 265 макетов самолетов, 90 автомашин, 30 складов ГСМ и боеприпасов. В августе из 1250 немецких бомбардировщиков, участвовавших в налетах, 66 самолетов сбили истребители ПВО, 76 — зенитчики и 3 машины столкнулись с аэростатами заграждения.
