Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени - Татьяна Васильевна Блаватская
Богатые врачи участвовали в различных сборах на текущие нужды государства. Иногда они вносили очень крупные суммы. Так, косский врач Филист, сын Мосхиона, пожертвовал своему полису 4 тыс. драхм, тогда как другие сограждане вносили по три-пять сотен драхм[587]. Заметим, что Филист имел успешную практику в Дельфах, за что был почтен декретом амфиктионян в 216/5 г., отметивших его попечения о паломниках, «прибывающих к богу»[588]. Видимо, эта работа приносила ему значительный доход[589].
Мояшо полагать, что, возвращаясь на родину, разбогатевшие медики становились членами городской аристократии. Таков был путь Архиппа, сына Полихара, гражданина Юлиды на Кеосе. Между 220 и 200 гг. Архипп служил на Делосе и был почтен там декретом[590]. Позднее он вернулся на родину и вместе с отцом Полихаром стал играть выдающуюся роль в политической жизни своего полиса. Уже около 200 г. жители острова Тенедоса провозгласили обоих юлидян своими благодетелями за благожелательство к их государству, даровав им проксению и различные привилегии[591]. Начало псефисмы, принятой гражданами Андроса во II в. в честь своего компатриота Героида, сына Неона, позволяет предположить, что и этот врач, вернувшись после долгой службы на чужбине[592], также входил в высшие круги своего полиса и был активным гражданином.
Почетные декреты отражали деятельность наиболее заметных и влиятельных медиков. Но в полисах было немало лекарей среднего достатка[593], вероятно, не выделявшихся из общей массы имущих обывателей. Об их роли в качестве граждан можно лишь догадываться. Например, в начале III в. в Пафосе, на Кипре, практиковал уроженец Тенедоса Фаид, сын Дамассагора. В его стихотворной эпитафии сказано, что предки Фаида издавна считались потомками Атридов, гегемонов Эллады. В. Пеек отметил, что Фаид возводил свой род к легендарным основателям полиса Тенедоса — Оресту и Пейсандру, сыну и внуку Агамемнона[594]. Видимо, этот представитель старинного тенедосского рода предпочитал (или был вынужден предпочесть) профессиональную деятельность и ради нее покинул родину даже на склоне лет[595]. Вряд ли он был активным гражданином своего Тенедоса.
Точно так же выехал из родного Сикиона врач Филон, сын Филократа. Он практиковал в Афинах, где и скончался в середине III в. в преклонном возрасте[596]. Будучи инополитом в Афинах, Филон составил там состояние, позволившее его сыну Филократу стать афинским гражданином, членом дема Хамаксантейя. Судя по истории надгробия Филона[597], его семья и спустя полстолетия имела средний достаток. Естественно, что врач Филон не мог принимать участие в политической жизни сикионян.
Вероятно, совсем иную роль, правда, много позднее, играл врач Никий, гражданин ахейской Димы. В конце II в. он принадлежал к весьма состоятельному слою жителей города, что позволило ему поставить внушительную рельефную стелу со стихотворной эпитафией на массивной базе своей умершей супруге Клеопатре[598]. Однако благополучие Никия и его потомков было разрушено очень скоро наступлением римлян — уже в середине I в. до н. э. надгробие Клеопатры было снесено и база ее стелы была пущена на постройку усыпальницы нескольких римских отпущенников, имена которых сообщает латинская надпись, высеченная на первоначально нижней стороне базы[599]. Столь основательная расправа римлян с памятником, возведенным сравнительно недавно, позволяет заключить, что Никий, а затем и его близкие принадлежали к тем демократическим слоям жителей Димы, которые неприязненно относились к латинизации их родного города[600]. Судьба этой семьи, видимо, была печальной, и надгробие Клеопатры оказалось беззащитным.
Оставляя в стороне некоторые разрозненные свидетельства о врачах среднего достатка[601], заметим лишь, что свободные лекари выступают перед нами типичными представителями своего класса, усердно работавшими на благо своих республик, полисов эллинистической Греции.
Остается сказать несколько слов о том, как именно чествовали полисы заслуженных медиков. Если сравнить формулировки декретов с конца IV в. до 146 г., то можно заметить, что возрастало материальное вознаграждение чествуемых и более пространными становились сами псефисмы.
Например, Афины в 304/3 г. восхвалили родосца Фидия за то, что он взялся служить государственным врачом без жалования, и увенчали его оливковым венком, а стелу с декретом поставили в Асклепиейоне[602]. Ни проксенических привилегий, ни денег на написание псефисмы дано не было.
В III — II вв. греческие республики стали обращать большее внимание на служащих врачей. Об этом убедительно свидетельствуют документы с Делоса, власти которого энергично заботились о санитарном благополучии священного острова. В середине III в. делосцы поставили мраморную стелу с декретом в честь врача Ксенодема, сына Демоклея, гражданина острова Спроса. Чествуемый медик помог своим искусством многим из граждан ж проявил себя благожелательным к святилищу и народу Делоса[603]. Спустя лет 30—40 на Делосе чествовали врача Архиппа, сына Полихара, кеосца. Его и его потомков провозгласили проксенами и евергетами святиища и на рода Делоса[604]. Им были даны права приобретения земли и дома на Делосе[605], проэдрия на агонах, право обращаться к совету и народу сразу после священных дел, а также все прочие привилегии, которые даровали обычно проксенам и евергетам. По-видимому, заслуги Архиппа были весьма значительны[606], так как тексты декрета было предписано поставить: совету — в булевтерии, гиеропеям — в святилище. Во II в. делосцы почтили аналогичным образом врача из Галикарнаса Никандра, сына Пармениска, причем привилегии также распространялись и на его потомков[607].
Некоторым врачам делосский полис ставил даже статуи. В III в. была воздвигнута статуя Ксенофонта, сына Пифонакса 435, причем в надписи на ее базе было указано, что он практиковал весьма достославно. В 195 г. делосцы поставили мраморную статую уроженцу Коса Филиппу, сыну Филиппа[608]. Видимо, еще до установки статуи делосцы постановили увенчать Филиппа золотым венком и послали на Кос специального посла для возвещения об увенчании. По этому поводу полис Кос принял декрет: возвестить об увенчании Филиппа на гимнастических состязаниях во время праздника Асклепией, а стелу с псефисмой Делоса поставить в святилище Асклепия. Кроме того, власти Коса пригласили делосского посла в пританей и выдали ему 50 драхм на совершение жертвоприношения[609]. Столь сложная и торжественная процедура чествования врача обоими полисами говорит о том, что это был выдающийся специалист. Его практика на Делосе, по-видимому, принесла большую пользу святилищу Аполлона — возможно,
