Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович
По памяти Лукомскій очень неточно воспроизводил текст телеграммы, переданной ему Царем. По его словам, кромѣ предоставленія предсѣдателю Совѣта министров "диктаторских прав по управленію", "диктаторскими полномочіями" снабжался и командируемый для "подавленія возстанія и установленія порядка" Иванов. "Получались в Петроградѣ двѣ диктатуры!" — восклицает автор, ошибочно объединившій два разных момента, ибо вопрос о "диктаторских полномочіях" Иванова всплыл в послѣдующем ночном свиданіи Царя с Ивановым уже в вагонѣ отъѣзжающаго из Могилева Императора. "Я попросил ген. Алексѣева, — продолжает Лукомскій, — итти к Государю и умолять измѣнить рѣшеніе... Послѣ нѣкоторых колебаній нач. штаба пошел к Государю. Вернувшись, он сказал, что Государь рѣшенія не мѣняет. Телеграмма была послана". Когда? — Мы имѣем опредѣленную документальную дату: в 11 ч. 25 м. вечера[162].
Приблизительно за час до отправки телеграммы Голицыну Алексѣев был вызван из Петербурга к прямому проводу в. кн. Мих, Алекс. Послѣдній просил от его имени доложить Царю, что "для немедленнаго успокоенія принявшаго крупные размѣры движенія... необходимо увольненіе всего состава Совѣта министров"... "При теперешних условіях, — говорил Мих. Ал., — полагаю единственно остановить выбор на лицѣ, облеченном довѣріем В. И. В. и пользующемся уваженіем в широких слоях, возложив на такое лицо обязанности предсѣдателя Совѣта министров, отвѣтственнаго единственно перед В. И. В. Необходимо поручить ему составить кабинет по его усмотрѣнію. В виду чрезвычайно серьезнаго положенія не угодно ли будет В. И. В. уполномочить меня безотлагательно объявить об этом от Высочайшаго В. И, В. имени, причем с своей стороны полагаю, что таким лицом в настоящій момент мог бы быть кн. Львов". " Сейчас доложу Е. И. В. телеграмму В. И. В. Завтра[163]Государь Император выѣзжает в Царское Село" — отвѣчал Алексѣев. Великій Князь просил Алексѣева доложить и то, что по его убѣжденію "пріѣзд Государя Императора в Царское Село, может быть, желательно отложить на нѣсколько дней". Через короткій промежуток Алексѣев дал отвѣт Великому Князю: Царь выѣзжает сам в Царское Село; всѣ мѣропріятія, касающіяся личнаго состава правительства, Царь отлагает ко времени своего пріѣзда в Ц. С, на слѣдующій день в качествѣ главнокомандующаго петербургским округом отправляется ген. Иванов с надежными воинскими частями. Алексѣев обращался с "личной просьбой" к Вел. Князю "настойчиво" поддержать при свиданіи с Царем мысль о необходимости "замѣны современных дѣятелей Совѣта министров" и "способа выбора новаго Совѣта" — "и да поможет В. И. В. Господь Бог в этом важном дѣлѣ". "С своей стороны, — добавлял нач. верх. штаба, — сообщаю лично вам, что я опасаюсь, как бы не было упущено время до возвращенія Е. В., так. как при настоящих условіях дорог буквально каждый час"[164]. Ген. Лукомскій передает болѣе рѣзкій отвѣт Царя: "Государь де "благодарит за совѣт, но что он сам знает, как поступить". Возможно, что Алексѣев смягчил отвѣт в передачѣ, но мы должны помнить, что мемуарист воспроизводит прошлое только по памяти, причем самое предложеніе Вел. Кн. формулирует не так, как оно занесено на офиціальной лентѣ разговора: Лукомскій говорит об отвѣтственном перед Гос. Думой правительствѣ.
2. "Отвѣтственное Министерство".
Разговор со Ставкой Мих. Ал. явился результатом бесѣды его 27-го с Родзянко и Голицыным. Стенографическая запись допроса послѣдняго в Чр. Сл. Ком. в таких словах зафиксировала эту бесѣду (Голицын относил ее на 26-ое): "Мы (Родзянко и Голицын) просили Мих. Ал. принять на себя регентство временно, так как Государя нѣт, чтобы он принял хотя бы с превышеніем власти и чтобы нас (т. е. министров) сейчас же всѣх уволил и назначил новый Совѣт министров. Но он на это не пошел". В воспоминаніях предсѣдателя Думы дается поясненіе, нѣсколько противорѣчащее показаніям Голицына. Родзянко разсказывает, что совѣщаніе с Мих. Ал. в присутствіи Голицына происходило у президіума Думы и происходило оно 27 февраля. В бесѣдѣ приняли участіе Некрасов (тов. пред. Думы), Дмитрюков (секретарь) и член Думы Савіч. Представляется маловѣроятным, чтобы 27-го, послѣ образованія Временнаго Комитета, президіум Думы мог в 8 час. вечера совѣщаться с членами Совѣта министров. Это мог сдѣлать еще колебавшійся предсѣдатель Думы. Повидимому, Родзянко спутал два совѣщанія, 24-го происходило частное совѣщаніе Совѣта министров с президіумом законодательной палаты по вопросу о передачѣ продовольствія в вѣдѣніе общественных организацій — так, между прочим, показал управляющій дѣлами Совѣта министров Ладыженскій[165]. Военный министр Бѣляев, присутствовавшій на совѣщаніи 27-го и сопровождавшій в. кн. Мих. Ал. в военное министерство для переговоров со Ставкой, в показаніях указывал совсѣм иной состав совѣщанія — из общественников был только Родзянко. На совѣщаніи участвовало 5 человѣк: вел. кн. Михаил, Родзянко, Голицын, Бѣляев и гос. секр. Крыжановскій. По словам Протопопова, отстраненнаго уже от дѣл, на совѣщаніи будто бы присутствовали в. кн. Кирилл и Гучков, которых Протопопов встрѣтил в вестибюлѣ, покидая Маріинскій дворец.
В мое изложеніе надо все же внести оговорку. В недавно вышедших воспоминаніях кн. Шаховского, послѣдняго министра торговли и промышленности, категорически говорится, что пріѣхав в Маріинскій Дворец 27-го на засѣданіе Совѣта министров, он встрѣтил "спускавшихся по лѣстницѣ Родзянко, Некрасова, Дмитрюкова и Савича". Шаховской добавляет, что во время засѣданія "в темнотѣ нѣсколько раз промелькнула сіяющая фигура Гучкова..."
По существу Родзянко разсказывает слѣдующее: "Великому Князю было во всей подробности доложено положеніе дѣл в столицѣ и было указано, что еще возможно спасти положеніе. Он должен был явочным порядком принять на себя диктатуру над городом Петроградом, побудить личный состав правительства подать в отставку[166] и потребовать по телеграфу, по прямому проводу, Манифест Государя Императора о дарованіи отвѣтственнаго министерства. Нерѣшительность в. кн. Мих. Ал. способствовала тому, что благопріятный момент был упущен. Вмѣсто того, чтобы принять активныя мѣры и собрать вокруг себя гарнизон, вел. кн. Мих. Ал. повел по прямому проводу переговоры с имп. Николаем II, получил в своих указаніях полный отказ и, таким образом, в этом отношеніи попытка Гос. Думы(?!) потерпѣла неудачу".
Оказавшись участвовать в сущности в переворотѣ (хотя и sui generis), который предлагал от имени думцев Родзянко, в. кн. М. А., как было указано, довел до свѣдѣнія Царя о необходимости мѣропріятій, довольно далеко отстоящих от идеи отвѣтственнаго министерства перед законодательным собраніем. В этом нѣт ничего удивительнаго, ибо совершенно ясно, что на совѣщаніи 27-го, т. е. в день уже начавшейся революціи, вопрос об "отвѣтственном министерствѣ" не ставился и не мог быть поставлен при той неопредѣленности, которой может быть отмѣчена позиція даже передовых представителей "цензовой" общественности наканунѣ роковых событій. Никакого конкретнаго плана дѣйствія у них не было, если не считать довольно расплывчатых проектов дворцоваго переворота, в которые были посвящены немногіе, и осуществленіе которых будто бы намѣчалось на мартовскія иды. Что может быть характернѣе выступленія в качествѣ политическаго парламентера, в порядкѣ как бы личном, думскаго златоуста, виднѣйшаго представителя фракціи к-д., депутата Маклакова. Факт этот имѣл мѣсто в полном смыслѣ слова наканунѣ революціи. Иниціатива вышла из правительственных кругов, искавших выхода в критическіе дни. Вот что показывал в Чр. Сл. Ком. кн. Голицын: В засѣданія Совѣта министров 25-го "зашла рѣчь о том, что предполагается в Гос. Думѣ в понедѣльник ряд выступленій, который повлекут за собой со стороны правительства обязанность распустить Думу... Я был против этого. Многіе мои коллеги были тоже против. Тогда я просил министров ин. д. и земледѣлія, так как они знали большое количество членов Думы, переговорить с членами Думы о том..., как из этого выйти... Они ко мнѣ пріѣхали, повидимому, повидавшись с членами Думы, кажется, с Маклаковым и с Балашевым, и сказали мнѣ, что по их мнѣнію (т. е. членов Думы), нужно сдѣлать перерыв, дабы страсти улеглись. Это заставило меня на нѣсколько дней (?) сдѣлать перерыв, боясь роспуска". Военный министр Бѣляев добавил в своих показаніях, что рѣшеніе о необходимости "найти почву для"соглашенія и для "дѣйствія заодно с Гос. Думой" было принято "единодушно", и что переговоры были намѣчены на 26-ое: "Родзянко должен был поѣхать к кн. Голицыну, затѣм... Покровскій и Риттих войдут в переговоры с нѣкоторыми лидерами партій, если не ошибаюсь, с Маклаковым, Савичем и еще кѣм-то"... По утвержденію Протопопова (мало правдоподобному) этим третьим был будто бы Милюков. Во всяком случаѣ, состоялась бесѣда с Маклаковым.
