Юрий Воробьевский - Неизвестный Гитлер
В действительности это был очевидный мошеннический трюк: нацистские векселя не были обеспечены ни одним граммом золота.[86]
Гитлер строил рейх, но «кольцо власти» было не у него. Он был зависим от многих обстоятельств, и все они толкали его к самоубийственному «дранг нах Остен». Чтобы отдать долги, нужны были военные победы. Он шел с жаждой «золота Рейна» в глазах. А его встречало иное золото. Даже в запущенных церквях — золото икон. Нержавеющее, символизирующее вечность. Гитлер спешил в Москву, ему не хватало времени. Вечности он не понимал.
Среди мотиваций агрессии Гитлера была, конечно, и русофобия.[87] Иррациональное чувство, которое европеец впитывает с молоком матери. Несвобода от языческих мифов, антихристианской культуры… Все это — ужасная зависимость, но все же главная причина похода на Восток была иной.
Он страшился этого похода. Но шел. Вынужден был идти. Перед нападением на Россию Гитлер сказал: «У меня такое чувство, словно я распахиваю дверь в темное, никогда не виденное мной помещение и не знаю, что находится за этой дверью».
Проклятая империя
Наступил день, и неудавшийся художник вернулся на родину триумфатором. Выступая в Линце, он заявил: «Провидение однажды позвало меня отсюда для того, чтобы сделать фюрером рейха, и теперь я возвращаю мою родину Германскому рейху».
После аншлюса Гитлер стал владельцем «копья Судьбы»…[88] Но почему же он так стремился к обладанию христианской реликвией? Наверно, и потому, что образ Христа в его болезненном сознании давно совместился с образом Вотана. Не кто иной, как Вагнер объяснил: «Не следует думать, что высший отвлеченный бог германцев Вотан был вынужден уступить свое место Богу христиан; скорее он смог полностью отождествиться с ним…»
…В 1848 году европейская революция докатилась и до Дрездена. Вагнером овладело предчувствие перемен. Требовалось осмыслить происходящее. Определить место этих перемен в мировой истории. Постепенно в богатом воображении придворного капельмейстера сложилась удивительная историософия. Так в революционном Дрездене была написана работа «Нибелунги. Всемирная история на основании сказания». Она во многом стала смысловой основой знаменитой тетралогии опер.
Интересно, что для широкого круга русских людей содержание вагнеровских опер одним из первых пересказал Петр Ильич Чайковский, побывавший на Байрейтских торжествах. Несколько его заметок были опубликованы в «Русском Вестнике». Он описал оперы как интересное, хотя и утомительное зрелище. О том, что они сами повлияют на ход истории, тогда никто и не помышлял. Чайковский даже считал, что с течением времени театр в Байрейте опустеет.
Афиша «Золота Рейна». 1869 г.
Итак, попробуем продраться сквозь напыщенное многословие Вагнера к самой сути. Для начала силой своей фантазии он вызывает из подземных пещер Нибелунгов. В древних германских преданиях они — духи ночи и смерти. И, кроме того, — усердные работники, беспрестанно занятые собиранием скрытых сокровищ, литьем украшений и изготовлением оружия…
Но кто это тянет алчные руки к золоту, хранящемуся на дне Рейна? Злобный гном Альберих! Отказавшись от дара любви, он добивается сокровищ. Из золота брат гнома Миме выковывает кольцо власти. Все остальные Нибелунги подчинены Альбериху, кажется, навечно.[89]
Лишь боги во главе с Вотаном могут одолеть Альбериха. Они прибегают к хитрости, заставляя того продемонстрировать свои способности к превращениям. Сначала гном становится огромной змеей, а потом жабой. Тут-то Вотан и наступает на нее ногой. Кольцо отнято.
Гном проклинает всякого, кто будет владеть им. С тех пор сокровища хранит дракон. Одолев чудовище, кольцо получает герой Зигфрид. Революционер Зигфрид. Ибо, сметая все на своем пути, он побеждает и монарха Валгаллы — Вотана.
Помните, как Зигфрид разрубил его копье: посторонись, бог, человек идет!
— Иди же, — восклицает Вотан, — я не могу удержать тебя!
Однако и Зигфрид гибнет от предательского удара одного из потомков Альбериха.
Забавно? Да, до той поры, пока модернизированный миф не просачивается в историю.
Возвращение неограниченной власти Зигфрида — мечта наследников Нибелунгов. К ним Вагнер относил Карла Великого.[90] В 800 году папа провозгласил Карла императором. (Хотя единственный законный императорский трон находился в Константинополе.)
После пресечения династии Каролингов духовную связь с Нибелунгами установил Фридрих Барбаросса. При нем империя-узурпатор стала называться «Священной Римской». И птица германских мечтаний была представлена наследницей римского имперского орла. В зените славы Барбаросса отправился в Палестину — добывать Гроб Господень и Чашу Грааля. Его курьезная смерть — утонул в речке на глазах всего войска — никогда не смущала мифотворцев. В их фантазиях горный поток унес тело короля в Германию. В недрах горы Кифгейзер он спит зачарованным сном. (В «сакральной географии» случаются и не такие чудеса.) После смерти Фридриха Нибелунги ушли из реальной истории. Но самое важное в легенде то, что однажды Фридрих, этот наследник Зигфрида, проснется. [91]
С этого Вагнер и начал своих «Нибелунгов»: «Ожидаемое столь многими, в недавнем богатом чаяниями прошлом, пробуждение Фридриха Барбароссы захватило и меня»…
Река истории словно не унесла Фридриха в прошлое. Что за наваждение: время как будто остановилось! Над стоячей водой звук разносится далеко, и Вагнер что-то услышал. Или почудилось? Когда хочется услышать — услышишь. То ли звук боевой трубы, то ли волынку… Композитору осталось лишь оранжировать эти звуки. Вагнер писал: «С крушением Нибелунгов порвалась последняя нить, до известной степени связывавшая человечество с его природным родовым истоком. Сокровище Нибелунгов укрылось в царство поэзии и чистой идеи… (…) …песни о Нибелунгах, единственное оставшееся… от сокровища: никогда не исчезала вера в него, но было известно, что больше его на свете не существует, потому что оно снова погрузилось в такую же гору, как та, из которой его некогда достал… Зигфрид. Но в эту гору оно было возвращено теперь самим великим Императором, чтобы сохранить его там до лучших времен».
Был ли знаком с вагнеровскими «Нибелунгами» Гитлер? Во всяком случае, когда его спросили, что является его любимым чтением, он ответил: «политические сочинения Рихарда Вагнера». Он называл композитора «величайшим пророком немецкого народа».
Не замечательная музыка Вагнера, а его удивительная мысль стала главным заклинанием для Гитлера. «Чем напряженнее желание, чем непосредственнее сознание, тем ближе друг к другу мысль, слово и дело, — так писал о магии слова отец Павел Флоренский. — В экстазе магического творчества, в упоении миротворческою властью нет границы между ними. Одно есть другое. Огненной лавой течет из уст заклинание и, ударяясь о вещи, плавит их и отливает в новые формы, даваемые кудесником. Активность художника — это нечто совсем, совсем иное, нежели обычное, пассивное восприятие мира… Слово мага — это не есть «только слово», «дым и звук пустой»… Нет! Оно державно и мощно». Как будто в ответ на вагнеровский призыв — с Железным крестом на груди — наследник Нибелунгов объявился. Воссел в своем мюнхенском «Коричневом доме» под портретом Фридриха Великого. Говорят даже, что Гитлер считал себя реинкарнацией короля.
Вскоре после прихода к власти Гитлеру торжественно вручили точную копию меча императора Карла. И еще одно — нарочитое — соответствие. Любимая резиденция фюрера «Бергхоф» находилась над тем горным массивом, где, согласно одной из легенд, спит император Фридрих.
Вообще для него все события мифически-героического прошлого происходили словно вчера, когда он в очередной раз видел все это в театре. И мыслил он в категориях тысячелетий. Не просто стереть память о Версале хотел он, а — ни много ни мало — изменить результаты Великого переселения народов.
Первый день заседаний рейхстага Третьего рейха начался торжественной церемонией у могилы Фридриха Великого.
Это было 21 марта. Именно в этот день Бисмарк открыл первый германский рейхстаг. Связь времен стала темой грандиозного спектакля. «То, что так впечатляло и трогало душу: ровные шеренги марширующих колонн, ребенок у дороги, протягивающий букет цветов. Выстрелы из легких мортир, седые ветераны войн, парад и звуки органа — вся эта впечатляющая комбинация точного ритма и захватывающей эмоциональности была плодом холодного и уверенного распределяющего эффектные сцены планирования» [47].
Даже унижение политических противников было продумано до артистизма: депутатов партии «Центра» пустили в католический храм через боковой вход, а отсутствие коммунистов и социал-демократов было объяснено с юмором: прибыть им помешала «неотложная и более полезная работа… в концлагерях». Сам Гитлер появился в рейхстаге в форме штурмовика.
