Вальтер Николаи - Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время
Хотя число схваченных шпионов составляет лишь небольшую часть действительно работавших, хотя, с другой стороны, схваченные и осужденные шпионы представляют незначительные и менее опасные элементы, в то время, как крупные шпионы и предатели умели избегать сетей полиций, работавшей лишь в области военной контрразведки, хотя, наконец, количество схваченных шпионов не является [203] доказательством хорошей постановки контрразведки, которая доказывается лишь успешным сохранением в тайне государственных интересов, — я все же, ввиду интереса, представляемого их национальным составом, хочу привести здесь цифры о количестве лиц, осужденных в Германии за время войны за преступления против законов о военной и государственной измене. Среди них было:
— 225 немцев, в том числе 67 эльзас-лотарингцев,
— 46 французов,
— 31 голландец,
— 25 швейцарцев,
— 22 русских,
— 20 бельгийцев,
— 13 люксембуржцев,
— 5 датчан,
— 4 австрийца,
— по 3 англичанина, итальянца, шведа,
— 1 перуанец.
Преступление было совершенно 175 раз в пользу Франции, 59 — Англии, 55 — России, 21 — Бельгии, 2 — Италии и 14 раз в пользу нескольких из них совместно.
В 33 случаях преступники были осуждены за саботаж, при чем во всех этих случаях, кроме одного, подстрекательницей была Франция.
Осужденные немцы поддерживали преимущественно Англию, эльзас-лотарингцы — исключительно Францию. Голландцы пали почти все жертвами английской разведки, швейцарцы и люксембуржцы — французской, шведы — французской и русской.
О том, в каких размерах преследовались цели разведки под прикрытием германской форменной одежды, можно судить по тому, что за первые три года войны в Берлине были задержаны 1785 человек за незаконное ношение формы, в том числе 384 самозваных офицера.
По официально опубликованным в 1919 году данным, в английской контрразведке, работавшей исключительно против [204] Германии, было занято 6000 человек. Германская разведка, которой приходилось вести борьбу со шпионами всех неприятельских держав, насчитывала к концу войны на штатных должностях 1139 человек. Если бы контрразведка находилась в руках правительства и энергично использовалась им, то и следы хозяйственной и политической разведки могли бы быть обнаружены, и она была бы обезврежена, по крайней мере, в значительной своей части. Этому утверждению противоречит как будто тот факт, что во Франции вся контрразведка в 1917 году была объединена с военной разведкой. Однако, причина этого заключалась главным образом в том, что они убедились, что во Франции приходится опасаться только военной германской разведки, но не активной политической, т. е. не пропаганды и не саботажа.
Большую пользу принесло неприятелю то обстоятельство, что часть его союзников стала открытыми врагами Германии лишь во время войны. До тех пор они могли, в качестве нейтральных лиц, свободно передвигаться по Германии. Особенно много сведений о развитии политического положения доставляли неприятелю американцы, находившиеся в Германии до вступления Америки в войну.
Постоянную опасность во время войны представляют всякого рода интернациональные связи. Они имелись во всех кругах общества, но были тем опаснее, чем выше и влиятельнее были эти круги.
Почтовый контроль давал повод к постоянному наблюдению даже за некоторыми представителями высшего дворянства. Будучи во многих случаях связаны браком и свойством с другими странами, обладая наследственными владениями заграницей, члены его привыкли к тому, чтобы проводить часть года в заграничных, прелестных в это время, местах. Разговоры и переписка с родственниками велись, по большей части, на темы политики. Наступившая война порвала нити и воздвигла препятствия, о которых некоторые из них не отдавали себе должного отчета. То, что могло быть сказано в мирное время, легко вступало во время войны в противоречие [205] с интересами отечества. Многие как будто бы не сознавали, что разговоры в нейтральных странах и обмен письмами могут во время войны граничить с государственной изменой. Особенно важно было то обстоятельство, что тайны часто выбалтывались перед лицами, близко стоявшими к неприятельским правительствам.
Совершенно также обстояло дело и с международными отношениями крупных торговцев. Неприятель мог получать этим путем сведения, знакомившие его с крупными решающими вопросами и освобождавшие его от труда по получению сведений через посредство небольших одиночных предприятий. Этим же путем возможно было добиться влияния в хозяйственных и политических вопросах, т. е. вести пропаганду и политику высокого стиля.
Биржи также являлись опасным разведывательным центром и сборищем многочисленных неприятельских агентов, собиравших там сведения и ведших пропаганду.
Весьма сомнительными следовало считать совершенно бесконтрольные сношения между интернациональными политическими партиями. Невозможно было избегнуть того, чтобы на конференциях в нейтральных странах не велось разговоров о делах, которым придавала значение неприятельская разведка и на которые влияла ее пропаганда. Это было особенно опасно для Германии, так как ее международные партии принимали свою между народность всерьез, между тем как представители неприятельских стран деятельно поддерживали национальные цели своего военного командования, а партии нейтральных стран представляли интересы сверхнациональные и, во всяком случае, не немецкие. Поэтому германское верховное командование по мере возможности боролось с участием представителей интернациональных партий в заграничных конференциях.
В связи с этим должны рассматриваться и нейтральные представительства в воюющих странах. Аккредитованные в Германии военные атташе нейтральных государств пользовались, правда, совершенно заслуженно, полным доверием верховного [206] командования. Тем не менее, с этим учреждением связана опасность, что посредством него в нейтральные страны доходят компетентные суждения, которые там не всегда должным образом сохраняются в тайне. Разведке в нейтральных странах было не трудно добывать из этого источника ценнейшие сведения. То же самое можно сказать об использовании экономической и политической разведкой докладов своим правительствам нейтральных посольств и консульств. Нежелательны были, поэтому, оживленные сношения руководящих политических и хозяйственных кругов и выдающихся представителей германской печати с нейтральными посольствами. Иное дело, если они, как это имело место у неприятеля, использовали свои сношения для пропаганды военных целей своего правительства. Очень нежелательным было и то обстоятельство, что разведывательный источник нейтральных посольств черпал свои данные лишь из Берлина, а остальная Германия, и ее настроения оставались для него закрытыми. Во время одного из более продолжительных перерывов в военных операциях нейтральным военным атташе была дана возможность проехаться по Германии и ознакомиться с военными мероприятиями в стране. С этим было связано ознакомление их с центрами германской культуры и науки, с социальным обеспечением, с высоким уровнем мирного хозяйства Германии и многим другим. Они были весьма удовлетворены этим ознакомлением, их уважение и симпатии к Германии стали еще больше. Инициативу к подобному же ознакомлению политических нейтральных представителей пришлось взять на себя также Генеральному штабу.
Неприятельская разведка интересовалась постоянно политическими происшествиями в Германии и, в особенности, в германском рейхстаге. Скрыть их от нее было невозможно. Когда происходили события, которые должны были вновь оживить уверенность неприятеля в своей победе, мне было рекомендовано закрыть границы для почты и газет. Подобная мера явилась бы, однако, лишь бесцельным отягощением населения, так как все происходившее в рейхстаге протекало на глазах у сидящих в дипломатической ложе нейтральных представителей, [207] шифрованные отчеты которых на следующий же день расходились по телеграфу по всему миру и находили оттуда дорогу к неприятелю.
Правда, печать, во всех воюющих странах, находилась под цензурой. Тем не менее, за главнейшими германскими газетами велось планомерное наблюдение в Лондоне и в Париже, за провинциальными и специальными — разведкой в Голландии и Швейцарии и агентами в самой Германии, причем крупнейшими газетами интересовались ввиду их политического и хозяйственного содержания, а маленькими, на которые цензура обращала меньше внимания, интересовались потому, что из них можно было при тщательном просмотре добыть довольно много полезных военных сведений. Шедшие в нейтральные страны крупные газеты в своем рекламном отделе являлись передатчиками многих сведений на условном языке.
Крупные безобразия творились при пересылке транспортов с подарками. Они служили для многих немцев и нейтральных иностранцев поводом к удовлетворению своего любопытства на театре военных действий.
