Шаран Ньюман - Подлинная история тамплиеров
Хотя тамплиеры храбро сражались в Акре, после падения города почти вся вина за поражение легла на них — так, по крайней мере, это выглядело в глазах Запада. Именно поэтому Жак полагал своей главной и первоочередной задачей возврат утраченных земель прежних латинских королевств. Для этого, как он считал, было необходимо сохранить последнее христианское государство на Востоке — Армению, которая находилась на территории, расположенной в юго-восточной части современной Турции.
В начале 1292 года папа Николай IV направил тамплиерам и госпитальерам послания, в которых приказывал им «прийти на помощь Армянскому королевству и встать на его защиту, использовав галеры, что находятся у них по воле апостольского престола, дабы противостоять врагам Креста Господня»[289]. К сожалению, Армения была ослаблена междоусобной борьбой внутри правящего семейства и лишена поддержки, некогда получаемой от латинских королевств. Попыткам помочь армянам мешала и война между венецианцами и генуэзцами. Эти два купеческих государства держали в своих руках значительную часть средств для морских перевозок войск и грузов, и их противостояние затрудняло плавание в восточной части Средиземного моря.
В течение какого-то времени в руках храмовников еще оставался остров Руад — как раз напротив города Тортоса. Там Жак де Моле рассчитывал накопить силы для того, чтобы вторгнуться на территорию сарацин и начать возврат утерянных земель. Руад в этих планах играл всего лишь роль плацдарма для наступления. Это был крошечный каменистый остров, лишенный пресной воды. В 1300 году он и стал исходным пунктом для задуманного вторжения, при котором с запада на сарацин должны были двинуться крестоносцы, а с востока — монгольские воины. В силу разных причин, включая погоду и разногласия между монгольскими вождями, запланированное вторжение не состоялось. Правда, тамплиеры и их союзники смогли взять Тортосу, но, не получив помощи, не смогли ее удержать и были вынуждены вернуться на Руад.
Этот остров они удерживали до 1302 года, когда на Руад двинулся египетский флот. Во главе сарацин стоял эмир Саиф аль-Дин Есендемюр, «рожденный от христианина и некой женщины в земле, называемой Грузией»[290]. Это означало, что он был выходцем из славянских земель[291], захваченным в плен и проданным в рабство в Египте. У тамплиеров не было достаточно крупных судов, чтобы противостоять египтянам на море или уйти от погони. После короткого сражения рыцарям и подчинявшимся им воинам пришлось сдаться. Тамплиерам был обещан свободный проход, но, «поскольку сирийские пешие воины сопротивлялись так яростно, что нанесли большой ущерб сарацинам, те отрубили им головы всем до единого, а братьев Ордена тамплиеров с бесчестьем отправили в Вавилон»[292]. Такова метафора хрониста, который пытался довести до сведения читателя, что тамплиеры были проданы в рабство подобно евреям, угнанным в вавилонский плен[293]. В данном случае речь шла о невольничьих рынках Египта.
Когда сарацины взяли Тортосу, Жака там не было. Он оставался на Кипре, пытаясь раздобыть корабли, чтобы послать их для спасения защитников города. Однако лучше бы он сам оказался в рядах последних, ибо потеря Руада и пленение тамплиеров в недалеком будущем будут использованы на процессе против ордена.
Перед лицом грозившей крестоносцам катастрофы и полного хаоса на Востоке, не имея ни средств, ни людей, поток которых с Запада практически прекратился, Жак де Моле почувствовал необходимость самому принять участие в вербовке новых членов ордена. В 1293 году он покинул резиденцию тамплиеров на Кипре, чтобы зажечь энтузиазм в сердцах правителей Европы и призвать их к походу для освобождения Иерусалима. Кроме того, он хотел проследить за благополучным разрешением споров, связанных с некоторыми владениями храмовников. И наконец, Великий магистр намеревался созвать совещание глав командорств и других руководителей ордена в Европе.
Два последующих года Жак де Моле без устали колесил по тем странам, где тамплиеры были особенно сильны: а именно по Франции, Провансу, Бургундии, Испании, Италии и Англии. В августе 1293 года в Монпелье состоялось общее собрание ордена, а в июне 1295 года — еще одно, в Париже. Поскольку по традиции подобные собрания были тайными, то мы остаемся в неведении относительно того, какие темы на них обсуждались.
Нам известно, что Жак присутствовал при интронизации папы Бонифация VIII[294] в Неаполе и, по всем признакам, установил с ним добрые отношения. Разумеется, это не расположило к Жаку смертельного врага папы короля Филиппа IV, однако только взаимная приязнь магистра и понтифика не могла бы стать причиной того, что орден и его глава были выбраны объектами королевской мести. По-видимому, произошло некое событие (предположительно, в 1297 году), которое подтолкнуло короля к мысли избавиться от Жака. Незадолго до этого Филипп позаимствовал у тамплиеров 2500 ливров — сумму довольно обычную для французского монарха. Однако один кипрский летописец отмечает, что помимо этого казначей ордена выдал Филиппу 200 000 флоринов. Узнав о столь крупной ссуде, Жак выгнал казначея, причем даже просьба короля не заставила его изменить это решение.
К сожалению, мы не уверены в надежности этих сведений — не исключено, что они являются выдумкой хрониста. Документы, которые могли бы подтвердить такую ссуду, давно утеряны. Но если все так и было, то мы можем сделать вывод о том, что Жак считал короля ненадежным должником. У Филиппа же в таком случае появилась веская причина позаботиться, чтобы соответствующие бумаги ордена исчезли. Кроме того, становится очевидным, что еще до ареста тамплиеров отношения между ними и королем явно испортились.
В конце 1296 года Жак вернулся на Кипр и оставался на Востоке в последующие десять лет. Он возглавлял неоднократные нападения на Египет с моря и участвовал в неудачном походе в Армению в 1299 году, в результате которого орден потерял там свою последнюю крепость. К началу 1306 года Жак уже знал, какое пагубное воздействие на общественное мнение в Европе оказали все эти поражения. Кроме того, подобно тому как его предшественники позволили впутать себя в междоусобицы предводителей латинских королевств, он оказался вовлеченным во внутренние политические интриги Кипра. Я думаю, что Жак де Моле впал в уныние, когда получил письмо нового папы Климента V, в котором понтифик предлагал Великому магистру изложить свои мысли по поводу слияния двух орденов — тамплиеров и госпитальеров. Идея объединения витала в воздухе давно, со Второго Лионского собора, состоявшегося в 1274 году, но Жак опасался, что на сей раз рыцарям Храма не удастся отсрочить это событие.
Великий магистр знал, что, если ему не удастся убедить папу в целесообразности сохранить самостоятельность тамплиеров, то госпитальеры, их давние соперники, поглотят его орден. В новом — объединенном — ордене Жак не видел для себя места.
Когда Климент V приказал Жаку явиться к папскому двору в Пуатье для обсуждения этого вопроса, де Моле отправил ему письмо, в котором объяснял свою позицию. Однако его доводы против слияния орденов даже самому Жаку казались неубедительными. Он писал, что полагает неправильным просить воина, который некогда вступил в определенное братство, вдруг стать членом другого, что между рыцарями двух орденов, принужденными жить вместе, неизбежно возникнут раздоры. Всем известное (или печально известное) соперничество между орденами исчезнет, но с ним исчезнет и полезное стремление проявить себя более храбрым, благородным, милосердным, чем соперник из другого братства. «Ибо, когда госпитальеры встречались в бою с сарацинами, тамплиеры не останавливались ни перед чем, чтобы выказать еще большую доблесть, и так же обстояло дело с госпитальерами»[295].
Жак признает, что содержание одного ордена обойдется дешевле, но замечает, что неизбежные раздоры сведут это преимущество к нулю. В целом выстроенная Жаком аргументация в защиту независимости тамплиеров оказалась далеко не самой сильной. Однако, хотя он и был крайне обеспокоен предложением папы, я думаю, что главной целью его возвращения в Европу все же оставалось стремление набрать достаточно войск, чтобы вернуть Иерусалим христианскому миру.
В начале письма Жака де Моле есть любопытное место, дающее основание усомниться в твердости его памяти даже в то время, когда магистр был на свободе и ему не угрожали пытки. Он пишет, что в 1274 году присутствовал на соборе в Лионе вместе с Гийомом де Боже, незадолго до того ставшим Великим магистром. Инквизиторам следовало бы изучить это письмо, прежде чем допрашивать Жака, поскольку в нем он сообщает папе Клименту V, что видел во время этого собора короля Людовика Святого. Людовик же умер в 1270 году, то есть за четыре года до собора, о котором идет речь. Если бы это прозвучало на суде, процесс мог бы пойти по совершенно другому пути. Человека, которого посещают видения святого короля, вряд ли могли признать еретиком. С другой стороны, на человека, чья память так ошибочно фиксирует события, трудно полагаться в других делах.
