Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
— Амин?! — увидев, не поверили врачи своим глазам. Алексеев, выбежав из укрытия, первым делом вытащил иглы, довел его до бара. Амин прислонился к стене, но тут же напрягся, прислушиваясь. Врачи тоже услышали детский плач — откуда-то из боковой комнаты шел, размазывая кулачками слезы, пятилетний сынишка Амина. Увидев отца, бросился к нему, обхватил за ноги. Амин прижал его голову к себе, и они вдвоем присели у стены. Это была настолько тягостная, разрывающая душу картина, что Кузнеченков, отвернувшись от отца с сыном, сделал шаг из бара: «Я не могу это видеть, пойдемте отсюда». И врачи вышли…»
Амин до последней секунды не верил, что дворец штурмуют советские войска. Успокоив сына, он приказал своему адъютанту немедленно связаться с советскими советниками и попросить у них помощи. «Русские помогут», — сказал Амин. Однако вскоре адъютант доложил, что дворец штурмуют именно советские. «Врешь, не может быть!» — заорал на него Амин. И сам попытался дозвониться до начальника Генерального штаба, командира 4-й танковой бригады. Но связи с ними уже не было. После этого Амин бросил трубку и сказал: «Я об этом догадывался, все верно». В этот самый миг в помещение, где находился Амин, ворвались советские спецназовцы и расстреляли главу правительства ДРА. Осколком нашей же гранаты в конференц-зале был сражен и один из советских врачей — В. Кузнеченков. Были потери и в рядах самих спецназовцев: погиб руководитель штурма полковник Г. Бояринов.
В те самые минуты, когда войска КГБ штурмовали Тадж-Бек, их родина была занята совсем иными заботами: люди смотрели по «ящику» новый хит — «Д’Артаньян и три мушкетера». Фильм начали демонстрировать с 25 декабря в самое смотрибельное время — в 19.30. Премьера длилась три дня, и все это время улицы советских городов, что называется, вымирали. Вот как вспоминает о тех днях один из участников фильма — актер Вениамин Смехов, сыгравший роль Атоса:
«Однажды я был потрясен поступком Миши Боярского — зимней ночью, после показа третьей серии по телевидению (27 декабря. — Ф. Р.). Мы собрались отметить это событие в доме художников Алины Спешневой и Николая Серебрякова. Сидим на высоте последнего этажа, а под нами — угол Театральной площади, заснеженный выступ Большого театра. Наполнили бокалы. Набираю по коду Ленинграда номер Боярского. Линия занята. Тогда звоню по «ноль-семь».
Телефонистка (гордо): «Ждите в течение часа».
Я (ей): «Простите, мы не можем ждать. Мы в Москве — Атос, Портос и Арамис, а там, в Питере, — Д’Арта…».
«Ай! Правда?! — теряет девушка остатки гордости. — Давайте ЕГО номер!»
Даю. Сразу получаю голос Ларисы, жены гасконца.
Миша вырвал трубку: «Алло! Привет. Заболел, черт возьми. Высокая, 39 с чем-то. Жалко, не могу».
Я (с бокалом): «Михаил, тут все твои друзья: Алина и Коля, Болон и Дунаевский; Хил в Одессе, ты в Питере, но водка разлита, и ты слушаешь звон наших стаканов — за тебя и за нас…»
Каждый чокнулся с трубкой — Мишей, а я объявлял, чей это «чок», в конце хотел добавить что-то лирическое, но в трубке раздалось: «Стоп! Я еду! Ждите!»
Далее — сюжет фантастического кино. Миша врет жене, что обязан подъехать к вокзалу — взять посылку от Дунаевского, срочно. «На минутку, и назад». Такси в Пулково, аэропорт, нелетная погода, вьюга. Почтовый самолет. Команда вместо Мурманска рискует лететь в Москву. Москва. Метель. Ни души. Одинокая «Чайка». Спит шофер, с утра встречающий босса из Питера. Миша будит его стуком в окошко. «Чайка» летит к Большому театру. Часа в два ночи гости и хозяева полуспят после еды, питья и дневной работы. Тихо в доме. Вдруг сквозь двойные рамы окон — песня. Между Большим театром и нашим этажом раздается:
Пора-пора-порадуемся на своем веку!..
Морозный воздух, дивная акустика, голосище — не для оперы. Миша принимает стакан водки на душу своего населения. Все счастливы. Занавес…»
В пятницу, 28 декабря, в Ленинграде скончался актер театра и кино Юрий Толубеев. Придя в театр в 1926 году, он в течение последних 37 лет работал на сцене Ленинградского Драматического Театра имени Пушкина. В кино начал сниматься с 1935 года. Широкую известность Толубееву принесли роли в таких фильмах, как «Человек с ружьем» (1938, моряк), «Великий перелом» (1946, генерал-майор Лавров), «Константин Заслонов» (1949, секретарь ЦК КП (б) Белоруссии), «Ревизор» (1952, Городничий), «Дон Кихот» (1957, Санчо Панса), «Гамлет» (1964, Полоний), «Хроника пикирующего бомбардировщика» (1968, механик Кузьмичев). На момент смерти Ю. Толубееву шел 75-й год.
И еще одна громкая смерть датирована тем же днем 28 декабря. В Москве покончил с собой первый заместитель министра внутренних дел СССР Виктор Папутин. Мы помним, что только за эти девять месяцев из жизни ушли два заместителя Щелокова: Сергей Крылов застрелился, Константин Никитин умер от болезни. И вот настала очередь Папутина, который избрал путь Крылова.
Вспоминает Ю. Чурбанов: «Виктор Семенович Папутин неожиданно покончил с собой. Помню, я был дома, когда раздался звонок от дежурного по министерству, сообщившего, что Папутин застрелился у себя на квартире. Туда выехал министр, сотрудники Прокуратуры СССР, которые сразу же провели предварительное расследование. Смерть была зафиксирована в его рабочем кабинете, он почему-то находился в верхней зимней одежде, но без головного убора, пуля прошла навылет, но самое главное — Папутин был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Думаю, что причиной этого самоубийства стали: Афганистан, его частые выпивки, прогрессирующая болезнь печени; возможно, были и какие-то житейские неудачи. Щелоков пытался организовать некролог в «Правде», но «Правда» отказалась его печатать из-за факта самоубийства… Похоронили Папутина на Новодевичьем кладбище, ему были отданы все воинские почести, но на митинге выступал, по-моему, только Щелоков, даже из обкома партии никто не приехал. Думаю, все «ориентировались» именно на некролог. Он был как сигнал. Те, кто хоронил Папутина, прекрасно знали, что он крепко пил, что из командировки в Афганистан его привезли в плохом состоянии, что потом он довольно долго находился в больнице с подозрением чуть ли не на болезнь Боткина, причем тогда ходили всякие разговоры, что в алкоголь ему добавляли какой-то яд или очень сильный наркотик, ибо руководство Афганистана, которое уже тогда за спиной Советского Союза все больше сближалось с американцами, не было заинтересовано в той объективной информации, за которой и приехал в Афганистан Папутин…»
А теперь перенесемся в Ставрополь, куда 30 декабря приехали братья Самойленко. Цель у них была одна: на тамошнем вещевом рынке подобрать подарки для своих родных и близких (так, Юрий обещал жене купить ковер «Русская красавица»). Ходили братья по рынку в течение часа, тщательно выбирая покупки. Однако нужного ковра найти никак не могли. Наконец Юрию повезло: в одном из рядов он все-таки разглядел именно такой ковер, о котором мечтала его супруга. Торговал им молодой парень в овчинной шубе. Просил за ковер 700 рублей. Юрий с ходу согласился, поскольку расплачиваться с продавцом собирался не деньгами, а… пулей. Поэтому стал заманивать парня в ловушку: сказал, что ему нужен не один такой ковер, а два. Продавец на наживку клюнул, сообщив, что дома у него имеется еще один такой ковер. «Завтра могу подвезти», — предложил он. Но Самойленко возразил: «Зачем ждать до завтра? Поехали сейчас, машина у меня есть…» (Машина у братьев действительно была: две недели назад они завладели ею, убив ее владельца на безлюдном участке трассы.) Продавец малость подумал, после чего махнул рукой: мол, поехали.
С рынка они выехали вдвоем. Однако, если бы продавец был чуть повнимательнее, он бы сразу заметил, что едва они тронулись, как к ним «приклеился» «жигуленок», в котором сидели двое мужчин. Это были братья Юрия: Дмитрий и Валерий. Какое-то время они следовали за «Нивой» Юрия, после чего сделали рывок и обогнали ее на одном из поворотов. Затем Дмитрий вышел из машины и встал на обочине, изображая из себя голосующего. Подобрал его, естественно, Юрий. Дмитрий сел на заднее сиденье, аккурат за спиной продавца ковров. И только они тронулись, выстрелил ему в затылок из пистолета. Причем стрелял так аккуратно, чтобы не повредить понравившуюся ему овчинную шубу.
«Нива» доехала до берега канала. Здесь братья обыскали убитого. В кармане шубы нашли 700 рублей наличными (видимо, один ковер парень уже успел кому-то продать) и паспорт. Открыв его, Дмитрий прочел фамилию — Шурин. И засмеялся: «Отродясь не встречал такую смешную фамилию». Затем к ногам несчастного привязали кусок ржавого рельса и сбросили в воду. Это было последнее преступление банды братьев Самойленко в этом году. До поимки бандитов остается чуть меньше двух месяцев.
Утром 31 декабря председатель КГБ Юрий Андропов принял в своем кабинете на Лубянке двух подчиненных: Вадима Кирпиченко и Юрия Дроздова, которые должны были отчитаться об успешном штурме дворца Тадж-Бек и ликвидации Хафизуллы Амина. Отчет был выдержан в самых радужных тонах, чему были свои причины: как мы знаем, штурм был проведен стремительно, с минимальными потерями среди личного состава спецназа КГБ, Амин уничтожен. Правда, вместе с ним была убита и вся его семья, включая детей, приближенные, а также по ошибке был застрелен один из советских докторов. Но эти потери были отнесены к категории неизбежных. Согласно легенде, в Москву была доставлена и заспиртованная голова Амина и предъявлена Андропову. Шеф КГБ поблагодарил руководителей операции от себя лично и от Политбюро и пообещал обязательно всех наградить. Слово свое он сдержит.
