Игорь Морозов - Праздничная культура Вологодского края
Водили гуся (журавля) как на беседы, так и по домам. Наряд ряженого журавлем обычно состоял из вывернутого наизнанку тулупа или пальто, которые накидывались на голову так, чтобы один рукав приходился над головой. В этот рукав вставляли палку с крючком на конце (клюшку — ею цепляли бельё, когда полоскали его в проруби), либо с привязанным к ней веретеном, зубом бороны или иглой, швейкой. Часто засовывали в рукав обе руки с зажатыми в них ножницами, серпом или даже косой-горбушей. Клюв цен могли делать из задвинутого в рукав катаника (=валенка), хотя обычно предпочитали клюшку или ножницы, Иногда изготавливали из дерева подобие настоящего птичьего клюва, который ряженый держал в руках и щелкал им как ножницами (д. Малое Коровино). Шею журавля старались сделать повыше, порою до воронца.
Существовали и местные особенности ряжения. В д. Гридинская «гусем ходили — большую фигуру делали, голову из ухвата, с клювом, за спину привязывали да два кожуха вывернутых надевали». В д. Александровская «гуся наряжали»: руку просовывали в рукав, брали в нее ножницы для стрижки овец и наматывали сверху «голову» из тряпок, а вторую руку держали сзади как «хвост». В д. Середская «журавлю крылья какие-то привяжут из соломы, из-под крыла-то клюшка, мотаецци». В д. Тырлынинская «гусем ходили: возьмут постилахи такие довгие, холшчёвы, он руки вместе сложит, ему и подадут туда веретёшку, носок; ево увьют-то етим постильником, и еттак увьют — у ево и рук нет тутока».
Действия гуся (журавля) были незамысловаты. «Ево приведут так на вецерину, он и ходит эк, клюёт. Нициво не говорит, только клюёт. Ходит, только нос поёт — веретёшко-то брякат. По полу на вецерине поводят, да опеть в двери»: (д. Тырлынинская). «На ково рассердится — тово поболе поклюёт» (д. Исаково Вожег.). Если на столе что-нибудь лежало — хлеб, пирог — то журавль это тоже расклёвывал. Б дд. Будрянская, Цибунинская гусь ползал на четвереньках, толкая девушек «клювом» в колени или угрожая раскроить им ножницами подол. В первую очередь от журавля доставалось, конечно, девушкам, особенно тем, которые досадили парням («если девка загуляет, так клюнет»), хотя иногда ряженый-парень использовал эту возможность и для сведения счетов с соперником (д. Гридинская).
В д. Першинская гусь обливал всех водой. «Он (гусь) идет по улице-то чесью, а придет в избу-ту (раньше в кадцях воду-ту держали, не на кухнях, и на избе держали), дак он придёт да омоцит клюв-от (нос-от довгой быв у гуся-то), да и зацьнёт брызгать — клюв из тряпици, наверно, дак воды-то много набирав и брызгав всех. Так как-то раз дак, говорят, у старухи было в кадке-то натворено хлеба — стояло-то тоже на виду. Дак он в квашню-ту сунув нос-от, да тестом-то всех обрызгав».
Гораздо реже сценка с гусем или с журавлём сводилась только к их демонстрации. В этом случае они напоминали курицу (су.) — В д. Куревино ряженого-гуся заносили в избу другие ряженые, так как сам он идти не мог — руки и ноги его были засунуты в рукава тулупа. При этом он кричал: «Го-го-го-гусь!» Все остальное время, пока ряженые находились в избе, гусь лежал молча, не шевелясь, только «носом водил». Показав гуся в одном доме,» группа ряженых переносила его в другой. В д. Григорово гусь лишь ходил по комнате и кланялся.
Совершенно особый облик имел ряженый журавлём в д. Коковановская, где он напоминал белую бабу. На плечи парня сажали маленького парнишку, на голову которого надевали решето или корзинку, а сверху набрасывали скатерку. В руках парнишка держал приспособление из дранок, сколоченных крест-накрест, нажав на концы которого, он «выстреливал» в того, кого хотел попугать.
ОСЫ (Тот., Сямж.). Многие сценки включали в себя такие действия, как укалывания и щипки. Чаще всего так ряженые оборонялись от любопытствующих (ср., например, старика, с шилом). Однако иногда эти действия оказывались в центре всей разыгрывавшейся сценки, составляли «всю ее соль». Например, в д. Великодворская в мешок с сеном или куделью клали шило и били им девушек — «какая досадит». В дд. Пелевиха и Антоновская наряжухи приносили на палках большой (примерно 1x2 м) кошель, набитый сеном со спрятанным в нем парнишкой лет 10–12 — осой (в д. Антоновская в кошель сажали двух осят). Об их приходе оповещали криками: «Осы, осы пришли, осы!» Парнишка был в одной рубашке («голой»), жужжал («урчав») как оса и был вооружен длинным (до 20 см) шилом, которым подшивали катанки.
Несли кошель наряжухи в шубах, в худых шапках, с лицам, прикрытыми тряпицей и вымазанными сажей. Войдя в избу, они останавливались посреди комнаты (в д. Антоновская кошель подвешивали к воронцу на высоте около полуметра от пола). Другие наряжухи хватали разбегающихся с визгом девушек и подталкивали их к кошелю или подводили за руку, а парнишка, в соответствии с наставлениями, данными ему взрослыми парнями, колол сквозь дыры в корзинке подведенных девушек, которые, в свою очередь, всячески старались увернуться от «жала осы».
Шуточная возня продолжалась обычно, пока это не надоедало парням. Тогда один из наряжух втаскивая в избу ведро с водой, смешанной со снегом, и окатывал ею осу, которая немедленно «выпархивала» из своего гнездышка и улепетывала на улицу. Понятно, что участвовать в столь рискованной шутке решался далеко не каждый, ведь осёнка легко могли опознать «ужаленные» и задать ему впоследствии хорошего деру. Поэтому парни и взрослые мужчины стимулировали парнишек материально — платили за выполнение этой роли от 50 коп. до 1 рубля.
КУРИЦА, КУРИЦЕЙ РЯДИТЬСЯ, КУРОЧКОЙ (Белоз., Кирил., Кадуй., Бабаев., Бабуш., Вашк.), ПЕТУХОМ (Верхов., Вашк., Кирил. Вожег., Тарн.), ПЕТУХА ЗАПРЯГАТЬ (д. Облупинский Починок, д. Нижнее Чистяково), КУТЮЩКА (д. Аверинская). Существовало две разновидности этого типа ряжения. В первом случае петух представлял собой персонаж, близкий по своему поведению и наряду к журавлю. Его также одевали в вывернутую наизнанку шубу, а сверху прикрепляли картонную голову о красным гребнем и острым носом либо давали в руки палку с забитым в нее и загнутым «вроде клюва» гвоздем или швейку. Палка и швейка служили петуху «клювом», которым он выдергивал у девушек кудель или клевал их. В д. Чеченинская петух кувыркался по избе, забавляя и путая присутствующих. В с. Шебенгский Погост костюм петуха украшали перьями, ноги заматывали тряпкой так, что он мог передвигаться только прыжками. Клюв делали из вилки или ножниц, обмотанных тряпками.
Другой, более распространенный способ ряжения петухом или курочкой заключался в следующем. В рукава вынутой шубы засовывали руки и ноги — в каждый рукав по одной руке и ноге одновременно. Шубу застегивали на спине. Полы шубы завязывали полотенцем или еще чем-нибудь и получали «хвост». Иногда наоборот, на голову забрасывали подол шубы, а воротник служил «хвостом». На голове завязывали красный платок так, чтобы концы его торчали наружу наподобие гребня или банта (дд. Рогачиха, Кошево), Такой петух (курила) был очень окован в движеньях, самостоятельно передвигаться по улице не мог, поэтому его перевозили на санях другие ряженые (д. Харитоновская): «иногда и с крыльца столкнут в сугроб». В избе он развлекал зрителей тем, что «плясал», неуклюже переваливаясь с ноги на ногу и кукарекал. «Петух взад-вперёд ходит, поёт» (д. Цыбунинская). Беспомощность петуха или курочки вызывала у присутствующих желание подшутить над ними. Стоило лишь дернуть петуха за хвост, как тот падал на пол (кувыркался). В д. Мамаево «курица слетала с печки на пол». Встать снова без посторонней помощи они не могли.
Эту особенность использовали, когда хотели подшутить над каким-нибудь доверчивым ребенком, которому досмерти хотелось вместе со взрослыми походить «наряженкой». Наряжали его курочкой и занеся в избу, толкали, кувыркали, «он из сил выбьецца, до слёз», (д. Пялнобово). Такую же шутку могли устроить и девушке, добровольно согласившейся исходить с ватагой ряженых курочкой, если парни или подруги её за что-нибудь недолюбливали.
Иногда поведение ряженого курочкой включало в себя некоторые натуралистические детали. Так, в д. Хмелевица курица, которой наряжалась какая-нибудь женщина, выбрасывала на пол сырое яичко.
Сопровождавшие курицу, могли разыгрывать сценку с её жертвоприношением, требовали: «Давайте топор, надо тютинь-ке голову отсиць!» (д. Кузьминская Кадуй.).
ШУТКИ И ЗАБАВЫ РЯЖЕНЫХ
Среди сценок с описанием обходов ряженых встречаются и более «драматизированные», то есть о постоянными персонажами, с более-менее устойчивой канвой действия («сюжетом») и с постоянным набором текстов. Правда, тексты, которые произносили или пели участники этих сценок, как правило, исполнялись со значительной долей импровизации; устойчивым был лишь их смысловой каркас и отдельные реплики. Например, практически все очевидцы подобных представлений из обширных текстов «причитаний по покойнику» вспоминают лишь одну реплику, которая произносилась всегда: «Человек-то был какой!» Остальной текст «причитаний» (воли только не причитали «по-настожщему») мог быть достаточно произвольным и зависел от фантазии и мастерства «причитальщиков». Такого рода тексты были очень похожи на балагурство дружек на свадьбе и с трудом воспроизводятся вне ситуации. Поэтому их, как правило, плохо вспоминают даже те, кто бывал заводилой в ватагах ряженых.
