Константин Пензев - Феномен Руси, или Народ, которого не было
В краткой редакции фраза, перечисляющая категории подпадающие под уплату виры в 40 гривен за их убийство, выглядят следующим образом: «Аще боудеть роусинъ, любо гридинъ, любо коупчина, любо ябетникъ, любо мечникъ, аще изъгои боудеть, любо словенинъ…». Т. е. «если будет русин (далее, очевидно, перечисляются категории русинов) или гридин (княжьи телохранители, жившие во дворцовых помещениях, гридницах), или купец, или ябедник (первоначально — боярский управитель), или мечник, если будет изгой, или Словении».
Акад. Б. Д. Греков полагает следующе: «Добавочный в ст. 1 «Правды» перечень всех общественных группировок (выделено мной, общественных, а не этнических. — К.П.): русин, гридин, купчина, ябетник, мечник, изгой и Словении, по видимому, является той вставкой, которая была сделана Ярославом в 1016 г., когда он напутствовал «Правдой» возвращающихся из Киева новгородцев, помогших ему овладеть Киевским столом, всем им обещая право на 40-гривенную виру, т. е. равное право защиты жизни судом»[481].
Под «словенами», без всякого сомнения, подразумеваются новгородцы. Какая же категория новгородцев постоянно обреталась в Киеве? Ответ не составит труда — купцы и вооруженная охрана. Таким образом, в «Русской правде» под «словенами» подразумеваются члены новгородских военноторговых корпораций, которые, безусловно, занимали в Киеве весьма значительные позиции.
Какие же выводы можно сделать из «Русской правды»?
Во-первых, к XI веку корпорация Русь оказалась прочно вмонтирована в общественное и государственное устройство восточных славян. Во-вторых, выделение княжих мужей (именно государственного слоя) в категорию виры в 80 гривен, т. е. в качестве высшей социальной ступени, свидетельствует о том, что хотя роль руси в становлении восточнославянской государственности являлась достаточно высокой, тем не менее она не являлась определяющей.
Зададимся простым вопросом. Какими потребностями славянского населения (в данном случае речь идет о нем) оказался вызван к жизни институт государственного управления, а именно княжеской власти? Очевидно, что княжеская власть удовлетворяла двум главным потребностям славян, а именно: необходимости организации военной обороны и необходимости организации правовой системы, т. е. княжеского суда.
Я думаю, что вряд ли погрешу против истины, если возьмусь утверждать следующее. Всякая власть в те времена определялась соотношением двух вооруженных сил, обеспечивавших, во-первых, организацию суда и племенной обороны, во-вторых, безопасность торговых путей.
Власть, основанная на вооруженной силе обеспечивающей оборону и суд, это неторговая власть. Для подобной власти большое значение имеет территориальный вопрос, поскольку ключевой проблемой существования всякого племени (нации) является вопрос ареала обитания. По своей природе она монархична.
Власть, появление которой, в основном, было вызвано потребностью охраны коммерческих экспедиций, это торговая власть, ее базой стали подразделения бойцов, нанимаемых для охраны торговых караванов и предприятий. По своей природе она демократична, во главе ее стояли выборные воинским кругом атаманы (ханы, каганы и пр.). Это кочевая власть, территориальная проблема ее мало волнует, для нее имеют значение отдельные стратегические пункты, в частности рынки, и торговые маршруты.
Первый род власти характерен для Москвы, второй род власти был присущ Новгороду и, в определенной степени, Киеву.
Примеров организации власти второго рода, т. е. торговой, вполне достаточно, но прежде всего, мы должны вполне четко сознавать, какие цели стоят перед государственной организацией и корпорациями. Здесь я напомню, что корпорацией (от позднелат. corporatio — объединение), называются всякие объединения, союзы и общества, а в праве — совокупность лиц, объединившихся для достижения какой-либо цели. В общем и целом, понятие «корпорация» может трактоваться сколь угодно широко.
Каковы цели корпорации? Здесь существует множество мнений. Корпорацией можно назвать и общество защиты диких животных, которое декларирует своей целью эту самую защиту. В реальности же мало кого волнуют разного рода декларации и заявления. Если мы возьмем, к примеру, сегодняшнюю корпорацию «Газпром», то ее интересует только прибыль и ничего кроме прибыли. И если ее вдруг заинтересует что-либо другое, хотя бы и царство Божие на земле, то я буду утверждать, что эта организация близка к развалу.
Корпорация Русь однозначно не ставила перед собой целей защиты восточнославянского населения, поскольку нередко нападала на селения своих же соплеменников с целью захвата рабов на продажу. В этом своем обыкновении она нисколько не отличалась от тех же скандинавских викингов. Ее целью являлась прибыль и ничего, кроме прибыли. С этой целью она торговала, ходила походами на Царьград, выколачивая из него звонкую монету, грабила монастыри и пиратствовала в Балтийском море. Ситуация изменилась во времена Олега, когда русь взяла власть в Киеве и приняла на себя еще и государственные полномочия.
Настоящая история именно русского государства начинается не с Рюрика, который выполнил свою историческую «миссию» прихода к ильменским словенам и кроме этого своего «прихода» ничем отмечен не был, а с Олега, силой захватившего власть в Киеве. Вот так это было.
«Въ лето 6390 [882]. Поиде Олегь, поимъ воя многи, варяги, чюдь, словеии, мерю, весь, кривичи, и приде къ Смоленьску съ кривичи, и прия градъ, и посади мужь свои. Оттуда поиде внизъ, и взя Любець, и посади мужь свои. И придоста къ горамъ хъ киевьскимъ, и уведа Олегь, яко Осколдъ и Диръ княжита, и похорони вой в лодьях, а другая назади остави, а самъ приде, нося Игоря детьска. И приплу подъ Угорьское, похоронивъ вой своя, и приела ко Асколду и Дирови, глаголя, яко «Гость еемь, идемъ въ Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к намъ, к родомь своимъ». Асколдъ же и Диръ придоста, выскакав же вси прочии изъ лодья, и рече Олегь Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но азъ еемь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сынъ Рюриковъ». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъминъ дворъ; на той могиле поставилъ Олъма церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною. И седе Олегь княжа въ Киеве, и рече Олегь: «Се буди мати градомъ русьскимъ». И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью. Сей же Олегь нача городы ставити, и устави дани словеномъ, кривичемъ и мери, и устави варя-гомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягомъ» (Лаврентьевская летопись).
Таким образом, в 882 году произошло нечто вроде государственного переворота. Летопись представляет Аскольда и Дира дружинниками Рюрика: «И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родомъ своимъ» (Лаврентьевская летопись). Однако данное представление нельзя назвать истинным.
Комментируя вышеуказанные события, изложенные в ПВЛ, А. А. Шахматов видит их в следующем свете: «Здесь сказалась историко-политическая концепция составителя Начального свода, ставившая единство земли Русской в связь с единством княжеского рода. Этот единый княжеский род является эмблемой единой Русской земли. Но если княжеский род исконно един, то другие князья, князья не этого рода, должны быть: или признаны самозваными — этим признанием устранялось значение предания о князьях Аскольде и Дире; или — это не князья, а воеводы княжеские, действовавшие по поручению и от имени князя; князь Олег превращен в воеводу»[482].
Скорее всего, Аскольд и Дир были в Киеве князьями, причем православного вероисповедания. В противном случае киевляне вряд ли бы поставили на могиле Аскольда церковь святого Николая. Более того, об Аскольде с Диром помнили спустя полтора столетия, т. е. при Несторе.
Дело в том, что есть многочисленные свидетельства византийских авторов (патриарх Фотий, Георгий Кедрин, Константин Багрянородный, Иоанн Куропалат Скилица, Михаил Глика), что крещение Руси произошло намного раньше времени княжения Владимира Святославича, а именно при Аскольде и Дире. Если это так, то в 882 году произошел не только государственный переворот, а еще и, возможно, откат к язычеству, поскольку Олег был язычником.
Олег, очевидно, не зря носил свое прозвище «Вещий». Об этом его прозвании Типографский летописец сообщает: «И прозвашя Олга «Вещий», бяху бо людие погани и невегласи» или в современной адаптации: «И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными».
Между тем, данное объяснение автора ПВЛ не выглядит убедительным. Следуя подобной логике, к примеру, о св. Петре можно заявить, что его прозвали «Святым», так как прозватели его «были люди христианами и просвещенными». Но вообще-то, прозвание «святой», как и «вещий», люди получают за что-то, за какие-то деяния или свойства, хотя и особенности прозывателей должны быть учтены. Вряд ли мы ошибемся, если будем утверждать, что Петра именовали «Святым» оттого, что он совершал соответствующие поступки и был чист в помыслах. Дело в том, что слово «вещий», означает «мудрый», «знающий», а если следовать значению этого слова у кашубов (на территории «варяжского Поморья»), то и «оборотень», «упырь»[483].
