Джанет Хартли - Александр I
Несколько ланкастерских школ были открыты в России частными лицами (например Джеймс Артур Херд основал такую школу в Гомеле, в Белоруссии, а Сара Килхэмв — в Санкт-Петербурге), а также в военных поселениях. В 1819 году был образован Комитет основания школ взаимного образования. Аллен придерживался мнения, что школы должны иметь тесную связь с царем, и предложил основывать их через Императорское филантропическое общество с целью «воспитания учащихся в духе религиозных принципов; возбуждения в них чувства достоинства и любви к своим ближним; развития их возможностей и приобретения ими трудолюбия, аккуратности и послушания». Такие многообещающие перспективы могли привлечь Александра, который был очень заинтересован этим вопросом и «выражал желание иметь школьное общество, организованное на основе Библейского общества»[235]. Он самолично жертвовал 5000 рублей ежегодно и платил жалованье двум учителям ланкастерской школы в Петербурге; кроме того, он пожертвовал 10 000 рублей, организовал ежегодный взнос в размере 7000 рублей и плату жалований гомельской школе[236].
Как при организации военных поселений, так и при проведении своих реформ в области образования, Александр верил, что сможет создать новый класс в российском обществе. Граждане этого класса будут счастливее и гораздо полезнее для государства. Это мнение было отчасти результатом самоуверенности Александра после победы над Наполеоном, хотя он всегда выражал желание улучшить положение своих несчастных подданных и вдохновлял филантропические общества в надежде помочь людям. В первые годы своего царствования он позволил основать благотворительные общества. В 1816 году эти и другие общества были объединены в Императорское филантропическое общество с Голицыным во главе, получавшее государственную субсидию 150 000 рублей. Кроме заботы о бедных общество брало на себя строительство домов и приютов, обеспечение орудиями труда ремесленников, распространение литературы об оказании первой помощи и обеспечение приданым бедных, но достойных девушек. Это общество не было, строго говоря, правительственным институтом, хотя денежная и моральная поддержка царской семьи была для него решающей. Таким образом, остальные частные благотворительные организации создавались по образу этого общества и попадали под его покровительство. К концу правления Александра насчитывалось примерно двадцать одно официально зарегистрированное благотворительное общество, пять обществ для оказания помощи заключенным, семь обществ для оказания общей помощи. Филиалы общества появились в Москве, Вильне, Казани, Воронеже, Уфе, Слуцке.
Александр был также занят разработкой тюремной реформы, которая началась при Екатерине II. Он позволил англичанину Уолтеру Веннингу, члену Лондонского общества реформации тюрем (основанного Джоном Ховардом, посещавшим российские тюрьмы во время правления Екатерины и умершим в России), побывать в российских тюрьмах и высказать свое мнение по их состоянию. Веннинг представил свой доклад, в котором подверг суровой критике систему российских тюрем и предложил разделение преступников по половому признаку и на основе совершенных ими преступлений, а также введение исправительных работ. Затем, весной 1819 года, Александр встретился с братьями Веннингами, Джоном и Уолтером, и занялся с ними детальной разработкой проекта тюрьмы. Он выражал интерес в создании общества, занимающегося делами тюрем, и сыграл большую роль в написании правил для такого общества, которое было организовано в 1819 году и называлось Обществом надзора над тюрьмами. Александр стал его покровителем и самолично пожертвовал 10 000 рублей с обещанием ежегодного взноса 5000 рублей. Он также выслал необходимое церковное облачение и другие атрибуты службы, когда в Петербургской тюрьме открылась часовня.
События дома и за рубежом в 1820-е годы оказали влияние не только на религиозную и филантропическую политику Александра, но и на его мнение относительно конституционализма и крепостного права. Александр, убедившись в наличии секретных обществ, с большим подозрением начал относиться к любым обществам, имевшим хоть какое-то отношение к загранице. Патерсон писал в 1822 году:
Это правда, что попытки революций в Неаполе и Испании встревожили Императора и заставили его с подозрением относиться ко всем обществам и ко всем попыткам обучения людей[237].
Масонские ложи образовались в России в середине восемнадцатого века, но были запрещены Екатериной II. В начале девятнадцатого века масоны вновь появились и не вызывали раздражения у правительства (Константин стал масоном, и говорят, что Александр сам был тайным членом ложи), но в августе 1822 года все тайные общества, включая масонское, были запрещены. К концу своего правления Александр стал более чувствительным к предостережениям консервативных функционеров церкви, таких как архимандрит Фотий и митрополит Серафим, относительно Библейского общества и Голицына. Это, в конце концов, привело к упразднению Двойного министерства и увольнению Голицына. В 1824 году Фотий и Серафим атаковали немца Иоганна Госснера, чьи работы издавались в России и для кого Голицын получил 18 000 рублей на покупку здания для проведения проповедей. Госснер был представлен Александру как скрытый революционер, чьи мнения расходятся с постулатами христианской религии и чья «новая религия» проповедует «веру в приход Антихриста, свершение революций, жажду кровопролитий, воплощение духа Сатаны»[238]. Фотий послал серию писем Александру относительно Госснера и его связи с Голицыным, завершившуюся письмом в начале мая, в котором предупреждал Александра о революционных планах секретных обществ в России. Неделей спустя Двойное министерство было закрыто, а Голицын освобожден от должности президента Библейского общества. В течение лета 1824 года Фотий пытался запугать Александра связью Библейского общества и Европейского революционного тайного общества, а также тем, что тайные общества связаны с английскими методистами, которые, по его словам, планировали поднять революцию к 1836 году. Замена Голицына консервативным адмиралом А. С. Шишковым на посту главы Министерства народного образования также способствовала разоблачению Библейского общества в его связи с масонами и английскими методистами. Хотя Александр никогда официально не выступал против Библейского общества, он не сделал ничего, чтобы защитить его от всех нападок, поэтому влияние этого общества ослабло. Патерсон описал ситуацию, сложившуюся к концу 1824 года:
Любезный Император все еще оставался нашим защитником и не позволял врагам сокрушить нас, хотя, увы, вверил им все дела государства и отдал им всю власть. Приходится смириться с тем фактом, что он потерял свою энергичность и больше не интересуется государственными делами. Все его достижения потеряны. Его нервная система расшатана, в чем нет ничего удивительного, учитывая события, происшедшие с 1812 года[239].
Официальная приостановка деятельности Библейского общества произошла при Николае I в 1826 году. Естественно, что Александр потерял интерес к работе в последние годы жизни, отклонился от своих филантропических принципов. В 1822 году он приказал перестроить бараки Литовского полка в тюрьму, потеряв интерес к этому проекту после провала Голицына. И когда тюрьма была открыта, она представляла собой обычное тюремное здание без нововведений, рекомендованных Обществом, которое, в свою очередь, было обвинено в присвоении денежных средств. Ланкастерские школы потеряли былую привлекательность для Александра после того, как стало очевидным использование этого метода сторонниками декабристов (генерал-майором Михаилом Федоровичем Орловым и майором Владимиром Федосеевичем Раевским) для воспитания у солдат опасных взглядов. Достижения Александра после 1815 года не впечатляют: Россия так и не приняла конституцию; крепостное право не было отменено; крестьяне и солдаты снова загонялись в поселения против своей воли; учебные программы в школах и университетах стали более традиционными. Некоторые историки описывают этот период как реакционный, с одной стороны, отмеченный злобным Аракчеевым, с другой — реакционерами и мистиками, такими как Магницкий и Фотий. Такой взгляд является упрощением действительности тех дней. Александр полностью верил в свои способности, по крайней мере в период с 1815 по 1820 год, и такие министры, как Аракчеев, Магницкий были далеки от того, чтобы оказывать на него влияние. Даже после событий 1820 года Александр не позволил навязать себе политику против его воли. Царь видел свои военные поселения, религиозную и образовательную политику только с положительной стороны. Он верил, что сможет принести материальное и моральное благополучие людям. Это не было только самообманом; крестьяне в поселениях были богаче и могли пользоваться бесплатно медицинскими услугами и получать образование. Идея ланкастерских школ заключалась в том, чтобы начальные знания получало большее количество людей. Александр также верил, что сможет создать новый класс граждан, которые будут не только более образованными, но и более счастливыми. Насколько он был уверен, что сможет обеспечить процветание Европы за счет объединения великих держав на основе христианских принципов, настолько он верил в возможность сделать своих подданных счастливыми. В 1820 году реформы Александра стали ослабевать из-за событий за рубежом, проникновения мистицизма в Россию и увеличившегося влияния на Александра его советников. Но даже тогда не все реформы были прерваны; Александр продолжал снабжать военные поселения, постепенно теряя интерес к филантропическим учреждениям. К несчастью, все планы о военных поселениях и образовательных реформах не были приняты российской образованной элитой. Александр обманул надежды многих молодых образованных россиян тем, что не смог сделать для России того же, что сделал для Франции, Финляндии, Польши, а застой в России способствовал их сопротивлению существующему режиму.
