Джанет Хартли - Александр I
Заходя в дом крестьянина, удивляешься, где же грязь и беспорядок, обычный для русского жилья! Даже простое ведро имеет свое место. Случись так, что его найдет не на своем месте офицер во время утренней проверки, последует суровый выговор, а может, даже наказание палками[218].
Недостаток опыта у офицеров и финансовая коррупция мешали общему делу. В 1819 году в Чугуевском уланском полку произошло восстание, которое было жестоко подавлено. В поселении Зыбкой (Херсонская губерния) староверы и духоборы были насильственно привлечены на военную службу. Сопротивлявшихся прогоняли сквозь строй. В 1825 году крестьяне деревни Аракчеева, которые так поразили Александра, выразили благодарность, убив свою хозяйку. Некоторые поселенцы проявили трогательную веру в Александра, надеясь, что он защитит их от жестокости начальников. Крестьяне деревни Высокое в 1816 году написали Александру петицию с просьбой защитить их от Аракчеева. Поселенцы безуспешно пытались просить помощи и у братьев царя — Николая и Константина во время их путешествия по России. На самом деле Александр одобрял наказания, практикуемые Аракчеевым, несмотря на их жестокость. В итоге двадцать пять из пятидесяти двух участников Чугуевского бунта, приговоренных к прогону сквозь строй, умерли от побоев.
Упрямясь, Александр отказывался признать недостатки своего плана. В разговоре с генералом-майором Ильиным он настаивал на том, что недовольства в колониях вызваны только повседневными проблемами: трудностями перевозки, поздним севом зерна, нехваткой корма для скота. К визитам Александра в поселениях, естественно, готовились. В итоге он встречал парадно одетых солдат и процветающих крестьян. Александр хотел увидеть результаты своего эксперимента, чего бы это ни стоило. Он говорил: «…военные поселения дадут результаты в любом случае, даже если придется выложить дорогу от Петербурга до Чудова человеческими телами». Французский посол ля Феррон тринадцатого февраля 1820 года писал: «Александр устраивает свои колонии с необычайным рвением и энтузиазмом»[219]. Царь выражал надежду, что его поселения расширятся до размеров целой армии. В 1818 году в Сенате он говорил: «Когда с Божьей помощью поселения станут такими, какими мы их задумали, тогда в мирное время не придется набирать рекрутов со всей империи». В 1822 году он попросил Аракчеева прислать ему «генеральную карту строительства поселений в рамках всей армии»[220].
Продолжение развития системы поселений встретило сопротивление со всех сторон. Лиал заметил: «Колонии сохранялись при полном отвращении крестьянства и ненависти регулярной армии… и при крайнем неодобрении всех слоев дворянства»[221]. Некоторые дворяне подозрительно относились к поселениям, так как видели в них попытку создания класса, подчиняющегося только царю, что привело бы к созданию военного государства внутри России. Несмотря на то, что Александр не пытался использовать колонистов в таких целях, фактом остается то, что поселенцы были изолированы от остального российского общества и подчинялись только внутренним законам поселения. Правительственные чиновники не могли посещать поселения без разрешения военного командования. Суд поселенцев осуществлялся на основе собственных законов, не завися от всероссийской юридической системы. Образованная элита также не поддерживала поселения. Гавриил Степанович Батеньков, будущий декабрист, работавший помощником Аракчеева, писал: «Военные поселения демонстрируют нам ужасную картину беззакония, угнетения, показухи, подлости, всех черт деспотизма»[222]. Писатель Александр Герцен считал основанные Александром поселения «самым большим преступлением за все время его царствования»[223]. Однако все это не мешало Александру продолжать выполнение своих грандиозных планов с прежней энергией. Не отступил он от них и в последние годы царствования, когда были оставлены идеи конституционализма и равенства. Организация поселений была существенно изменена при Николае после ряда восстаний в новгородских поселениях (площадь земли, отданной под них, и количество поселенцев увеличились при его правлении). Идея поселений была оставлена только после поражения в Крымской войне.
Религия, образование и филантропия
Создание военных поселений демонстрирует нам желание Александра не только улучшить материальное благосостояние солдат и крестьян, но и повысить уровень их образования и коренным образом изменить их образ жизни. В годы, последовавшие за победой над Наполеоном, Александр показал свою уверенность в способности управлять духом своих подчиненных. Он одобрял распространение религиозных идей посредством Библейского общества, а также проводил образовательные реформы. Если в Европе Александр пытался использовать свой авторитет для создания Четверного союза в соответствии со своими вновь приобретенными религиозными идеями, то дома утешением и вдохновением для него служили попытки улучшить благосостояние своих граждан.
Британское и Иностранное Библейское общество было основано в Лондоне в 1804 году. Главной его целью было донести Новый Завет до людей всего мира, делая переводы, если это было необходимо. Представитель общества в Финляндии в 1811 году Джон Патерсон просил у Александра разрешения перевести Библию на финский язык. Александр дал свое согласие и пожертвовал 5000 рублей для выполнения этого проекта. Получив поддержку, Патерсон и преподобный Р. Пинкертон, находившийся в то время в Москве, решили открыть Библейское общество в России. К счастью, их деятельность совпадала с планами Александра, и в начале 1813 года он формально разрешил основание общества. В письме к Александру Голицыну царь выражал свою искреннюю поддержку работе общества:
Ваше последнее письмо об открытии Библейского общества заинтересовало и тронуло меня. Пусть Всевышний дарует свое благословение этому начинанию. Я придаю всему этому большое значение и полностью согласен с вашим мнением, что Святое Писание заменит пророков. Это общее стремление приблизиться к Христу Спасителю — большая радость для меня. Вы можете располагать любыми средствами для издания Библии[224].
Александр пожертвовал обществу 25 000 рублей в феврале 1813 года и пообещал делать ежегодный взнос в размере 10 000 рублей. Скромно заявив, что не достоин чести быть покровителем общества, Александр вместе со своими младшими братьями Константином и Николаем вступил в него в качестве простого члена.
Нет никаких причин сомневаться в искренности энтузиазма Александра по поводу работы Библейского общества. Воспоминания его членов и квакеров, которые встречали Александра после 1815 года, свидетельствуют о силе его религиозных чувств и показывают, как легко можно было разбудить его эмоции. Джон Патерсон свидетельствует, что во время встречи Александра с Вильямом Алленом и Стефаном Греллетом в 1819 году все трое молились вместе, после чего Александр поцеловал руку Аллена; «все трое совершенно обессилели, так что император поспешил в другую комнату»[225]. Стефан Греллет писал по этому поводу, что когда Александр присоединился к нему в его молитве, лицо царя было «мокро от слез»[226]. Аллен приводит беседу, состоявшуюся три года спустя, во время которой Александр сказал: «когда я с вами и подобен вам, так любящим Спасителя, я могу дышать»[227]. Александр, конечно, любил производить приятное впечатление, но у него не было особых причин пытаться понравиться невлиятельным членам зарубежной религиозной секты, кроме того, Аллен, Греллет и Патерсон сходятся во мнении относительно искренности его чувств. Два года спустя произошло торжественное открытие общества. Александр продолжал предоставлять ему поддержку и финансовую помощь. Еще один член общества Э. Хендерсон в январе 1817 года писал:
Вы знаете, что наш щедрый монарх уже сделал для общества… Несколько дней назад он обратился к нашему любезному президенту по поводу того, что Библейское общество перестало влиять на духовный облик жителей империи: «В чем причина? Вы остановились из-за нехватки денег? Дайте мне знать, и я к вашим услугам»[228].
В результате работы общества к концу 1818 года были выпущены 371 000 экземпляров Библии в 79 редакциях на 25 языках и диалектах, используемых в России.
Александр не жалел средств, поддерживая инициативу зарубежных обществ. В 1817 году он основал Министерство религиозных дел и народного обучения (известное как Двойное министерство) с Голицыным во главе. Оно включило в себя Синод, отделение зарубежных конфессий Департамента религиозных дел и Министерство народного образования. Соответствующий указ гласил: «Желая, чтобы христианское благочестие всегда было основой истинного образования, мы утверждаем плодотворность объединения Министерства народного образования с делами всех вероучений под единым управлением». Карамзин назвал новое министерство «министерством упадка»[229].
