Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 3. (1967-1968)
6 февраля.
Больше двух часов беседовал один на один с В. П. Мишиным. Встреча была полезной: мы уточнили сроки готовности кораблей «Союз» и Л-1, даты их пусков и сроки ввода в строй тренажеров и стендов. Особенно внимательно мы рассмотрели состав экипажей для «Союза» и Л-1.
Длительное время (почти год) Мишин настаивает на включении К. П. Феоктистова в состав первого экипажа «Союза» в качестве командира активного корабля. Мы (ВВС и МО) категорически возражали и возражаем против участия Феоктистова в полете на «Союзе» из-за его слабого здоровья и плохого самочувствия в полете на «Восходе». Кроме того, имеется решение ЦК КПСС и правительства, согласно которому командирами космических кораблей должны назначаться только космонавты из военных летчиков, да и в интересах обороны страны МО больше, чем промышленность, нуждается в кадрах командиров кораблей, обладающих опытом стыковки в космосе. Мишин, по-видимому, все-таки понял, что ему вряд ли удастся протолкнуть кандидатуру Феоктистова, и в сегодняшней беседе он впервые начал употреблять выражение «если Феоктистов не полетит…» Мы договорились о назначении экипажей для «Союза» в таком составе: первый экипаж — Феоктистов, Береговой, Волынов, Хрунов, Елисеев; второй экипаж — Шонин, Николаев, Горбатко, Кубасов. В этот список Феоктистов включен условно: в ближайшие дни его кандидатура будет рассматриваться на медицинской и Государственной комиссиях. В случае, если кандидатура Феоктистова не пройдет, Мишин предложил назначить командиром активного «Союза» инженера Елисеева. В этом экспромте сказался весь Мишин: до пуска осталось 2–3 месяца, Елисеев уже год готовится к выходу в открытый космос, а командиром активного корабля он ни одного дня не готовился, и, не имея летной подготовки, он в сравнении с Береговым (по опыту полетов и испытаний) выглядит как котенок перед львом. Но все это мало смущает Мишина, и он готов драться за кандидатуру Елисеева. Я сказал, что подготовить Елисеева к роли командира корабля за три месяца нельзя, но все же обещал рассмотреть это предложение Мишина и дать ему официальный ответ.
Нашу просьбу о создании учебного космического корабля Василий Павлович воспринял хорошо и обещал поддержать ее. Все другие наши предложения по техническим вопросам (тренажеры, оборудование кораблей и прочее) он в основном принял и обещал рассмотреть их в недельный срок. А вот по составу экипажей Л-1 мы не сумели договориться. Пришли к согласованному решению, что командирами кораблей Л-1 будут Леонов, Быковский, Попович и Волошин, но вопрос о членах экипажей остался открытым. В настоящее время на эту роль готовятся Макаров, Воронов, Артюхин, Рукавишников, Севастьянов и Ершов, но ни один из них не имеет опыта орбитальных полетов, без которого их нельзя включить в состав экипажей, предназначаемых для облета Луны. Я настойчиво просил Василия Павловича продумать возможность участия этих товарищей в орбитальных полетах. По графику Мишина, начиная с марта и до конца этого года, должны ежемесячно выполняться полеты (технологические и пилотируемые) кораблей «Союз» и Л-1. Согласно этому графику в 1968 году в космосе должны побывать 16–18 человек. Думаю, что такое намерение невыполнимо, но 6-10 человек, пожалуй, смогут подняться в космос.
В ходе беседы было немало острых моментов, когда мне хотелось высказать Мишину всю правду о его скоропалительных решениях, непродуманных предложениях и грубых промахах, но я, зная, что это может принести больше вреда, чем пользы, заставлял себя сдерживаться и тем самым удерживал и Мишина от новых ошибок. Мишин несколько раз пытался расхваливать своих кандидатов в экипажи (особенно Феоктистова и Елисеева) и плохо отзывался о Быковском, Береговом и других военных космонавтах. У меня не было желания раздувать перед Мишиным недостатки его протеже — в основном, они очень хорошие ребята, и не их грех, что они не так здоровы, как военные космонавты, и что мы комкаем их подготовку, пытаясь за месяцы сделать то, на что требуются годы. Но не заступиться за Быковского и Берегового я не мог и сказал Мишину: «Василий Павлович, вы плохо знаете космонавтов, неверно оцениваете их возможности, и это приносит вред делу». В общем, расстались мирно, но без уверенности, что сумеем дружно и хорошо работать.
8 февраля.
Сегодня мне позвонил полковник в отставке Долгополов, который в свое время был инструктором-летчиком на Каче (Качинская военная авиационная школа летчиков — Ред.) и обучал полетам Вершинина, Жигарева и других больших руководителей ВВС. С Долгополовым мы вместе работали в ДОСААФ, у нас с ним сложились хорошие взаимоотношения. Долгополов сообщил, что его вызывает к себе Главный маршал авиации Вершинин и просил совета, как ему с ним держаться. Я ответил: «Как инструктору с курсантом». Долгополов: «Вы все шутите, ведь я тридцать лет его не видел». Я: «Приезжайте. Ручаюсь, что встреча будет прекрасной. Вы поплачете вместе, займетесь воспоминаниями, а я вас в это время сфотографирую».
В разное время, но по одному и тому же вопросу заезжали Гагарин и Титов. Оба доложили, что готовятся 19 февраля защищать дипломные работы в Академии имени Жуковского. В этом году Гагарин и Титов будут много летать: Гагарин восстановится как летчик первого класса и займется руководством летно-космической подготовки в ЦПК, а Титов будет заканчивать свое оформление в качестве летчика-испытателя и кандидата на облет орбитального самолета Микояна.
10 февраля.
Состоявшаяся вчера встреча Долгополова с Вершининым прошла замечательно. Главком, зная о моих хороших отношениях с Долгополовым, пригласил на встречу и меня, а я попросил его пригласить генерала Кутасина одного из ветеранов Качинской школы. Вершинин с большой благодарностью вспоминал всех своих качинских учителей, дал высокую оценку методике обучения, дисциплине и порядкам в школе. Он сказал, что Качинское летное училище было и остается одним из лучших училищ ВВС. Обращаясь к Долгополову, Вершинин спросил: «А помнишь, как после одной из проверок моей техники пилотирования ты сказал, что если я буду так летать, то обязательно разобьюсь?» Помолчав с полминуты, он добавил: «Я на всю жизнь запомнил этот урок, и, наверное, только поэтому не разбился…» В конце встречи мы сфотографировались на память.
Был в ЦПК, утвердил персональный состав групп «Союз», «Л-1», «Алмаз» и «7К-ВИ», провел совещание руководящего состава Центра и приказал переформировать отряды космонавтов. Сейчас в ЦПК три отряда:
1-й отряд (Л-3, Л-1, «Союз») — командир отряда Николаев;
2-й отряд («Алмаз», 7К-ВИ) — командир отряда Попович;
3-й отряд (слушатели) — командир отряда Никерясов.
12 февраля.
Вчера ездил на дачу один, Муся не могла поехать из-за болезни внуков Оля и Коля уже несколько дней гриппуют. Ходил на лыжах (снегу за городом очень много). Зима в этом году свирепая, с большими и длительными морозами (по ночам до минус 30 градусов). Пожалуй, это самая холодная зима за все послевоенные годы.
Генерал Горегляд и полковник Смирнов доложили о заседании экспертной комиссии по кораблю Л-1. Судя по их докладам, Мишину удалось подмять под себя академиков Ишлинского, Петрова и других членов комиссии (кроме военных) и вытравить из акта экспертизы все острые моменты. Я согласен с тем, что переделывать сейчас весь корабль не имеет смысла (на это уйдет два-три года), — надо готовить полет на имеющемся корабле без существенных и длительных переделок. Но надо идти в полет с открытыми глазами, зная, что риск его велик, что корабль далек от совершенства и что вероятность полного успеха полета небольшая. Окончательную оценку качества корабля можно будет дать только после восьми технологических пусков. Мы уже провели четыре таких пуска, и только два из них были успешными. Будем верить, что четыре предстоящих беспилотных пуска корабля Л-1 пройдут успешно.
15 февраля.
К. А. Керимов сообщил мне вчера по телефону о том, что Тюлин и Мрыкин серьезно больны и в ближайшие две-три недели рассчитывать на них не приходится. На полигоне, как сказал Керимов, все будет подготовлено к пуску Л-1 в первой половине марта — нужен председатель Государственной комиссии. Керим Алиевич назвал трех наиболее вероятных кандидатов на эту должность: Келдыш, Руденко, Каманин. Я высказался за кандидатуру маршала Руденко, и Керимов согласился с моим мнением. Сегодня я говорил по этому поводу с Руденко: он в принципе не возражает возглавить Госкомиссию, но прежде намерен посоветоваться с Вершининым и Гречко.
Звонил В. Н. Челомей и просил при очередном пуске Л-1 заснять с самолетов старт ракеты УР-500К. Челомея беспокоят две последние аварии ракеты: он не совсем уверен, что выявлены все ее дефекты, и надеется, что контроль с воздуха поможет обнаружить возможные локальные взрывы в процессе ее подъема. Я дал согласие выделить для этой цели 2–3 самолета и наиболее подготовленных кинооператоров.
